22 марта 2011
Трагедия. Страна восходящего солнца имеет все необходимые ресурсы для того, чтобы справиться с обрушившейся на нее природной катастрофой. Но обещанный экономический рост может и не случиться
Две тысячи одиннадцатый год только начался, но уже стал очень тяжелым для Восточно-Азиатского и Тихоокеанского регионов. Беспрецедентные наводнения в австралийском Квинсленде, засуха в Северном Китае, Южной Индии и на Шри-Ланке, разрушительное землетрясение в новозеландском городе Крайстчерч и вот теперь уже землетрясение, цунами и аварии на атомных станциях в Японии. Разумеется, все вышеперечисленные события меркнут перед последним – человеческие и экономические потери, вызванные катастрофой в Японии, чрезвычайно велики.
1995 vs 2011. Хотя землетрясение, произошедшее 11 марта в 130 км от северо-восточного побережья Японии (8,9 балла по шкале Рихтера) и стало самым сильным за всю историю Японии, для Страны восходящего солнца подобные катастрофы не в новинку. Очевидной исторической параллелью текущим событиям является разрушительное землетрясение, произошедшее недалеко от города Кобе 17 января 1995 года1 (известное также как землетрясение Ханшин-Кобе). Тогда магнитуда землетрясения была гораздо ниже (6,6 балла) и практически не было цунами, однако его эпицентр находился на берегу и значительно ближе к густонаселенным пунктам (всего 20 км до крупного города Кобе).
Конечно, всякое сравнение хромает, в особенности когда речь идет о человеческих трагедиях и лишениях, но все же события в Кобе дают основания для оценки возможных последствий нынешней катастрофы. Людские потери во время землетрясения в Кобе составили 6434 человека (по финальной оценке 2005 года), что приблизительно в два раза ниже прогнозируемых людских потерь сейчас. Катастрофа шестнадцатилетней давности ударила по более экономически развитым регионам страны, чем нынешнее бедствие, – Северо-Восточный регион Японии ответственен за 6,8% ВВП страны, в то время как регионы, пострадавшие от землетрясения в Кобе, давали 12,4% ВВП. Сам полуторамиллионный Кобе был одним из важнейших портов Японии до землетрясения и, несмотря на масштабное восстановление, так и не возвратил себе прежней роли в экономике. Экономический ущерб от катастрофы 1995 года был оценен приблизительно в 10 трлн иен (более $100 млрд по тогдашнему курсу), или в 2,5% ВВП.
Нынешние оценки экономических потерь пока весьма расплывчаты, но вполне вероятно, что они будут более высокими. Так, консалтинговая компания в области моделирования катастроф Equecat считает, что потери превысят $100 млрд. Экономисты Credit Suisse и Barclays дают более высокую оценку – $180 млрд. Эксперты Mitsubishi UFJ Securities еще более пессимистичны – по их мнению, потери могут составить 5% ВВП, или около $250 млрд.
Бремя восстановительных работ ляжет, прежде всего, на государство – по оценкам консалтинговой компании AIR Worldwide, из общей суммы потерь на застрахованное имущество приходится лишь $15–35 млрд. Впрочем, это значительно больше, чем во время Ханшин-Кобе, тогда страховкой было покрыто лишь 3% имущества. Потери глобальных компаний перестраховщиков – Swiss Re, Munich Re, Hannover Re, Scor, а также японской Japan Earthquake Reinsurance – пока не разглашаются, однако можно с большой степенью уверенности предположить, что прибылей в этом году они не увидят.
Финансовые последствия катастрофы в Кобе и ее влияние на общеэкономическую ситуацию в стране, регионе и мире в целом вычислить несколько сложнее, чем прямые людские и экономические потери. Так, спустя полгода после землетрясения в Кобе доходность гособлигаций упала с 4,7 до 2,6%, фондовые индексы Topix и Nikkei 225 упали приблизительно на 20%, ну а курс иены вырос по отношению к доллару на 19%. Такая динамика легко объяснима. Катастрофа привела к репатриации капитала – продажа иностранных активов для покрытия расходов, связанных с восстановлением разрушенных регионов, сопровождалась покупками иены и, следовательно, ростом ее курса. Также бедствие привело к бегству инвесторов из всех рискованных активов – продажа акций сопровождалась покупкой более надежных гособлигаций, в результате чего доходность по ним снизилась. Реагируя на повышение курса иены, Банк Японии снизил ставку уже в апреле 1995 года, что привело к еще большему снижению доходностей гособлигаций.
Однако, как отмечают аналитики Nomura Securities, эта динамика имела и иные причины – в 1994-м, после повышения учетной ставки в США, произошел кризис в Мексике, что вызвало у инвесторов сомнения в устойчивости доллара – этот факт тоже подталкивал японских инвесторов к закрытию позиций в долларах.
Кроме того, следует помнить, что к середине 1990-х Япония еще не оправилась от схлопывания спекулятивного пузыря недвижимости и акций, сформировавшегося в 1980-х. «В середине 1990-х японский фондовый рынок все еще оставался переоцененным по отношению почти ко всем классам активов, – отмечает совладелец гонконгской инвестиционной компании GaveKal Луи-Винсент Гейв. – Землетрясение лишь послужило катализатором продаж японских активов». Действительно, в начале 1990-х японские акции торговались со средним Р/Е – 66 (sic!), они же составляли 45% от общемирового индекса MSCI World, а из десятки крупнейших мировых банков семь были японскими (где они сейчас и кто о них помнит?). Пузырь начал сдуваться в 1990-м, когда цены на акции и недвижимость стали снижаться, а экономика в следующие годы скатилась к анемичным темпам роста, но дно на фондовом рынке было достигнуто только в 2003-м, и вычленить эффект катастрофы в Кобе в этом долгосрочном системном процессе (акции ниже, доходности гособлигаций ниже, иена выше) довольно сложно.
И все же весьма вероятно, что процесс репатриации японского капитала и сейчас приведет к схожим результатам, но в более мягкой форме, – падению фондового рынка, росту иены и снижению доходности гособлигаций. Что касается фондового рынка, то реакция инвесторов не заставила себя ждать – в понедельник, 14 марта, индекс Nikkei 225 упал на 6%, а на следующий день еще на 10,5%. Скорее всего, столь сильное падение будет скорректировано вверх, но общая медвежья тенденция в среднесрочной перспективе может сохраниться. Иена также укрепилась и успела показать рекордные уровни к доллару.
Общеэкономический и фискальный эффект катастрофы, скорее всего, будет умеренным. Так, фискальное бремя, связанное с землетрясением Кобе, составило $64 млрд на протяжении 5 лет. Даже если предположить, что сейчас бремя государства удвоится, а общая сумма гострат составит $130 млрд (2,5% ВВП, или в среднем по 0,5% ВВП на протяжении тех же пяти лет), вряд ли это окажет какое-то серьезное влияние на экономику (заказы на восстановление инфраструктуры и зданий могут даже придать ей новый импульс к развитию) и фискальную стабильность.
Давние проблемы. Вообще Япония и без катастроф имеет большие проблемы с фискальной стабильностью и уровнем госдолга. По данным ОЭСР, госдолг Японии к концу 2011 года составит 204% ВВП, при этом нетто-обязательства, за исключением госактивов, составят 120% ВВП (142% – по данным McKinsey Global Institute). Дефицит бюджета в текущем году планируется на уровне 7,5% ВВП. Даже при сверхнизких ставках на выплату процентов по гособлигациям уже идет 59% всех доходов бюджета – рекордно высокий показатель для стран ОЭСР. На фоне всех этих громадных цифр эффект землетрясения выглядит несущественным. Фактически Японии и без всяких катастроф нужно срочно приводить в порядок госфинансы. Рано или поздно, это будет осуществлено через поднятие налогов. На данный момент налоговое бремя в стране не слишком высокое – всего 33% ВВП, и повышение налогов не должно быть особенно болезненным. «У Японии есть много путей для того, чтобы избежать долгового кризиса а-ля Ирландия, Греция и т.д., – отмечает Гейв. – Одним из очевидных вариантов было бы увеличение налога с продаж или введение НДС (возможно, 20%)».
Оценить влияние японской катастрофы на мировую экономику пока мало кто решается, так как глобальная экономика и без всяких катастроф переживает далеко не лучшие времена и, по сути, до сих пор толком не выбралась из кризиса, стартовавшего еще в 2007-м. Погружение мира в новую рецессию – вполне возможный вариант на ближайшие годы, однако вряд ли непосредственной причиной этого будут события в Японии, хотя они и могут сыграть роль «соломинки, сломавшей спину верблюду».
Возвращаясь к Японии, еще раз заметим, что ее экономические проблемы носят долгосрочный и структурный характер: снижение численности населения на фоне увеличения числа пенсионеров (эффект старения населения), высокий уровень государственной задолженности на фоне снижения сбережений в частном секторе (перспектива долгового и фискального кризиса), утрата конкурентоспособности и доли в мировом экспортном рынке на фоне усиливающейся конкуренции со стороны китайских (в секторах с низкой добавленной стоимостью), корейских и тайваньских (в секторах с высокой добавленной стоимостью) компаний. Очевидно, что именно эти вызовы будут наиболее актуальными для экономического будущего Японии, ну а последствия нынешней трагедии Страна восходящего солнца сумеет преодолеть.
1 Наиболее же разрушительное землетрясение в ХХ веке в Японии произошло 1 сентября 1923 года недалеко от Токио, тогда погибло более 140 тыс. человек.
Чернобыльский синдром по-японски
Произошедшие после землетрясения аварии на атомных станциях Фукусима-1 и Фукусима-2, в результате которых на момент написания данной статьи никто серьезно не пострадал, в новостных выпусках уже практически затмевают собой смерти и лишения десятков тысяч людей из-за цунами и землетрясения.
Для тех, кто знаком с человеческой психологией и телевизионной «кухней», это вполне понятно – землетрясение как свершившийся факт интересно зрителям день-два, ну а событие с нарастающим напряжением вроде захвата заложников или «вялотекущих» аварий на АЭС куда более подходит под формат «новостного сериала». Добавляется тут и невысокий уровень знания населения о предмете – невидимая, неслышимая и неосязаемая радиация идеально подходит для нагнетания паники. В итоге в дополнение к тяжелейшим авариям на японских АЭС мы имеем и классический случай радиофобии, распространившийся далеко за пределами Японии. Так, о закрытии «старых» (построенных до 1980 года) атомных реакторов объявили в Германии – такая реакция была бы понятна в Японии, где существуют реальная сейсмическая опасность и угроза цунами (почему АЭС строились недалеко от берега?), но в случае с Берлином это весьма странное решение. Во Франции, где 80% электричества вырабатывается на АЭС, до такого экстрима не доходят, хотя и с тревогой следят за развитием событий.
Вместе с тем, полностью исключать возможные риски ухудшения и без того уже тяжелой ситуации нельзя, они есть практически на любом технически сложном современном предприятии, но важно хорошо представлять себе масштаб этих рисков, а масштаб этот в общественном сознании часто бывает искаженным (например, последствия Чернобыльской аварии в общественном сознании, скорее всего, сильно преувеличены1). Ситуация с японскими атомными реакторами действительно очень тяжелая. Как никак, построенные еще в начале 1970-х реакторы выдержали сначала удар землетрясения, в результате чего они оказались обесточенными, а потом и удар цунами, в результате которого, в свою очередь, отключились аварийные дизель-генераторы, включившиеся для электропитания системы охлаждения после отключения от сети. Такой двойной удар оказался им не по плечам, дополнительные аккумуляторы исчерпали свой ресурс за 8 часов, и на станции возникла наиболее тревожная из возможных ситуаций – полный блэкаут. Именно эту уязвимость реакторов от блэкаута необходимо пристально изучить и не допускать впредь2. Однако на данный момент, судя по пресс-релизам генерирующей компании TEPCO и МАГАТЭ (авария оценивается японскими властями в 5 баллов по семибалльной шкале), повода для паники нет – на данный момент Японии грозит вариант аварии, произошедшей на американской АЭС Тримайл-айленд (тоже 5 баллов по шкале МАГАТЭ). В этой ситуации остается только надеяться на лучшее.
1 Так, согласно докладу ВОЗ о медицинских последствиях аварии на Чернобыльской АЭС от 2009 года (http://whqlibdoc.who.int/publications/2009/9789244594179_rus.pdf), в настоящее время среди населения, подвергшегося воздействию радиации, обнаружено только статистически значимое превышение заболеваний раком щитовидной железы среди детей и подростков. При этом уровень выживаемости пациентов при этом заболевании составил 99%. Однако психологический эффект от панической радиофобии и перенаселения оказался серьезным: «Авария оказала глубокое воздействие на психическое здоровье и благополучие целого поколения людей, главным образом, на субклиническом уровне, что, как правило, не приводит к нарушениям, которым можно поставить медицинский диагноз. Тот факт, что пострадавших людей считают в большей степени "жертвами", чем "людьми, выжившими после аварии", привел к тому, что они стали ощущать свою беспомощность и неспособность контролировать будущее. Результатом этого явились чрезмерная обеспокоенность людей в отношении своего здоровья или же их неосторожное поведение, такое, как чрезмерное употребление алкоголя и табака».
2 Этим вопросом уже озаботились американские ученые, см. U.S. Senate Briefing on Nuclear Plant Crisis in Japan and Implications for the United States (http://www.ucsusa.org/nuclear_power/nuclear_power_risk/safety/senate-briefing-on-japan-nuclear-crisis.html).
Александр Зотин
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Две тысячи одиннадцатый год только начался, но уже стал очень тяжелым для Восточно-Азиатского и Тихоокеанского регионов. Беспрецедентные наводнения в австралийском Квинсленде, засуха в Северном Китае, Южной Индии и на Шри-Ланке, разрушительное землетрясение в новозеландском городе Крайстчерч и вот теперь уже землетрясение, цунами и аварии на атомных станциях в Японии. Разумеется, все вышеперечисленные события меркнут перед последним – человеческие и экономические потери, вызванные катастрофой в Японии, чрезвычайно велики.
1995 vs 2011. Хотя землетрясение, произошедшее 11 марта в 130 км от северо-восточного побережья Японии (8,9 балла по шкале Рихтера) и стало самым сильным за всю историю Японии, для Страны восходящего солнца подобные катастрофы не в новинку. Очевидной исторической параллелью текущим событиям является разрушительное землетрясение, произошедшее недалеко от города Кобе 17 января 1995 года1 (известное также как землетрясение Ханшин-Кобе). Тогда магнитуда землетрясения была гораздо ниже (6,6 балла) и практически не было цунами, однако его эпицентр находился на берегу и значительно ближе к густонаселенным пунктам (всего 20 км до крупного города Кобе).
Конечно, всякое сравнение хромает, в особенности когда речь идет о человеческих трагедиях и лишениях, но все же события в Кобе дают основания для оценки возможных последствий нынешней катастрофы. Людские потери во время землетрясения в Кобе составили 6434 человека (по финальной оценке 2005 года), что приблизительно в два раза ниже прогнозируемых людских потерь сейчас. Катастрофа шестнадцатилетней давности ударила по более экономически развитым регионам страны, чем нынешнее бедствие, – Северо-Восточный регион Японии ответственен за 6,8% ВВП страны, в то время как регионы, пострадавшие от землетрясения в Кобе, давали 12,4% ВВП. Сам полуторамиллионный Кобе был одним из важнейших портов Японии до землетрясения и, несмотря на масштабное восстановление, так и не возвратил себе прежней роли в экономике. Экономический ущерб от катастрофы 1995 года был оценен приблизительно в 10 трлн иен (более $100 млрд по тогдашнему курсу), или в 2,5% ВВП.
Нынешние оценки экономических потерь пока весьма расплывчаты, но вполне вероятно, что они будут более высокими. Так, консалтинговая компания в области моделирования катастроф Equecat считает, что потери превысят $100 млрд. Экономисты Credit Suisse и Barclays дают более высокую оценку – $180 млрд. Эксперты Mitsubishi UFJ Securities еще более пессимистичны – по их мнению, потери могут составить 5% ВВП, или около $250 млрд.
Бремя восстановительных работ ляжет, прежде всего, на государство – по оценкам консалтинговой компании AIR Worldwide, из общей суммы потерь на застрахованное имущество приходится лишь $15–35 млрд. Впрочем, это значительно больше, чем во время Ханшин-Кобе, тогда страховкой было покрыто лишь 3% имущества. Потери глобальных компаний перестраховщиков – Swiss Re, Munich Re, Hannover Re, Scor, а также японской Japan Earthquake Reinsurance – пока не разглашаются, однако можно с большой степенью уверенности предположить, что прибылей в этом году они не увидят.
Финансовые последствия катастрофы в Кобе и ее влияние на общеэкономическую ситуацию в стране, регионе и мире в целом вычислить несколько сложнее, чем прямые людские и экономические потери. Так, спустя полгода после землетрясения в Кобе доходность гособлигаций упала с 4,7 до 2,6%, фондовые индексы Topix и Nikkei 225 упали приблизительно на 20%, ну а курс иены вырос по отношению к доллару на 19%. Такая динамика легко объяснима. Катастрофа привела к репатриации капитала – продажа иностранных активов для покрытия расходов, связанных с восстановлением разрушенных регионов, сопровождалась покупками иены и, следовательно, ростом ее курса. Также бедствие привело к бегству инвесторов из всех рискованных активов – продажа акций сопровождалась покупкой более надежных гособлигаций, в результате чего доходность по ним снизилась. Реагируя на повышение курса иены, Банк Японии снизил ставку уже в апреле 1995 года, что привело к еще большему снижению доходностей гособлигаций.
Однако, как отмечают аналитики Nomura Securities, эта динамика имела и иные причины – в 1994-м, после повышения учетной ставки в США, произошел кризис в Мексике, что вызвало у инвесторов сомнения в устойчивости доллара – этот факт тоже подталкивал японских инвесторов к закрытию позиций в долларах.
Кроме того, следует помнить, что к середине 1990-х Япония еще не оправилась от схлопывания спекулятивного пузыря недвижимости и акций, сформировавшегося в 1980-х. «В середине 1990-х японский фондовый рынок все еще оставался переоцененным по отношению почти ко всем классам активов, – отмечает совладелец гонконгской инвестиционной компании GaveKal Луи-Винсент Гейв. – Землетрясение лишь послужило катализатором продаж японских активов». Действительно, в начале 1990-х японские акции торговались со средним Р/Е – 66 (sic!), они же составляли 45% от общемирового индекса MSCI World, а из десятки крупнейших мировых банков семь были японскими (где они сейчас и кто о них помнит?). Пузырь начал сдуваться в 1990-м, когда цены на акции и недвижимость стали снижаться, а экономика в следующие годы скатилась к анемичным темпам роста, но дно на фондовом рынке было достигнуто только в 2003-м, и вычленить эффект катастрофы в Кобе в этом долгосрочном системном процессе (акции ниже, доходности гособлигаций ниже, иена выше) довольно сложно.
И все же весьма вероятно, что процесс репатриации японского капитала и сейчас приведет к схожим результатам, но в более мягкой форме, – падению фондового рынка, росту иены и снижению доходности гособлигаций. Что касается фондового рынка, то реакция инвесторов не заставила себя ждать – в понедельник, 14 марта, индекс Nikkei 225 упал на 6%, а на следующий день еще на 10,5%. Скорее всего, столь сильное падение будет скорректировано вверх, но общая медвежья тенденция в среднесрочной перспективе может сохраниться. Иена также укрепилась и успела показать рекордные уровни к доллару.
Общеэкономический и фискальный эффект катастрофы, скорее всего, будет умеренным. Так, фискальное бремя, связанное с землетрясением Кобе, составило $64 млрд на протяжении 5 лет. Даже если предположить, что сейчас бремя государства удвоится, а общая сумма гострат составит $130 млрд (2,5% ВВП, или в среднем по 0,5% ВВП на протяжении тех же пяти лет), вряд ли это окажет какое-то серьезное влияние на экономику (заказы на восстановление инфраструктуры и зданий могут даже придать ей новый импульс к развитию) и фискальную стабильность.
Давние проблемы. Вообще Япония и без катастроф имеет большие проблемы с фискальной стабильностью и уровнем госдолга. По данным ОЭСР, госдолг Японии к концу 2011 года составит 204% ВВП, при этом нетто-обязательства, за исключением госактивов, составят 120% ВВП (142% – по данным McKinsey Global Institute). Дефицит бюджета в текущем году планируется на уровне 7,5% ВВП. Даже при сверхнизких ставках на выплату процентов по гособлигациям уже идет 59% всех доходов бюджета – рекордно высокий показатель для стран ОЭСР. На фоне всех этих громадных цифр эффект землетрясения выглядит несущественным. Фактически Японии и без всяких катастроф нужно срочно приводить в порядок госфинансы. Рано или поздно, это будет осуществлено через поднятие налогов. На данный момент налоговое бремя в стране не слишком высокое – всего 33% ВВП, и повышение налогов не должно быть особенно болезненным. «У Японии есть много путей для того, чтобы избежать долгового кризиса а-ля Ирландия, Греция и т.д., – отмечает Гейв. – Одним из очевидных вариантов было бы увеличение налога с продаж или введение НДС (возможно, 20%)».
Оценить влияние японской катастрофы на мировую экономику пока мало кто решается, так как глобальная экономика и без всяких катастроф переживает далеко не лучшие времена и, по сути, до сих пор толком не выбралась из кризиса, стартовавшего еще в 2007-м. Погружение мира в новую рецессию – вполне возможный вариант на ближайшие годы, однако вряд ли непосредственной причиной этого будут события в Японии, хотя они и могут сыграть роль «соломинки, сломавшей спину верблюду».
Возвращаясь к Японии, еще раз заметим, что ее экономические проблемы носят долгосрочный и структурный характер: снижение численности населения на фоне увеличения числа пенсионеров (эффект старения населения), высокий уровень государственной задолженности на фоне снижения сбережений в частном секторе (перспектива долгового и фискального кризиса), утрата конкурентоспособности и доли в мировом экспортном рынке на фоне усиливающейся конкуренции со стороны китайских (в секторах с низкой добавленной стоимостью), корейских и тайваньских (в секторах с высокой добавленной стоимостью) компаний. Очевидно, что именно эти вызовы будут наиболее актуальными для экономического будущего Японии, ну а последствия нынешней трагедии Страна восходящего солнца сумеет преодолеть.
1 Наиболее же разрушительное землетрясение в ХХ веке в Японии произошло 1 сентября 1923 года недалеко от Токио, тогда погибло более 140 тыс. человек.
Чернобыльский синдром по-японски
Произошедшие после землетрясения аварии на атомных станциях Фукусима-1 и Фукусима-2, в результате которых на момент написания данной статьи никто серьезно не пострадал, в новостных выпусках уже практически затмевают собой смерти и лишения десятков тысяч людей из-за цунами и землетрясения.
Для тех, кто знаком с человеческой психологией и телевизионной «кухней», это вполне понятно – землетрясение как свершившийся факт интересно зрителям день-два, ну а событие с нарастающим напряжением вроде захвата заложников или «вялотекущих» аварий на АЭС куда более подходит под формат «новостного сериала». Добавляется тут и невысокий уровень знания населения о предмете – невидимая, неслышимая и неосязаемая радиация идеально подходит для нагнетания паники. В итоге в дополнение к тяжелейшим авариям на японских АЭС мы имеем и классический случай радиофобии, распространившийся далеко за пределами Японии. Так, о закрытии «старых» (построенных до 1980 года) атомных реакторов объявили в Германии – такая реакция была бы понятна в Японии, где существуют реальная сейсмическая опасность и угроза цунами (почему АЭС строились недалеко от берега?), но в случае с Берлином это весьма странное решение. Во Франции, где 80% электричества вырабатывается на АЭС, до такого экстрима не доходят, хотя и с тревогой следят за развитием событий.
Вместе с тем, полностью исключать возможные риски ухудшения и без того уже тяжелой ситуации нельзя, они есть практически на любом технически сложном современном предприятии, но важно хорошо представлять себе масштаб этих рисков, а масштаб этот в общественном сознании часто бывает искаженным (например, последствия Чернобыльской аварии в общественном сознании, скорее всего, сильно преувеличены1). Ситуация с японскими атомными реакторами действительно очень тяжелая. Как никак, построенные еще в начале 1970-х реакторы выдержали сначала удар землетрясения, в результате чего они оказались обесточенными, а потом и удар цунами, в результате которого, в свою очередь, отключились аварийные дизель-генераторы, включившиеся для электропитания системы охлаждения после отключения от сети. Такой двойной удар оказался им не по плечам, дополнительные аккумуляторы исчерпали свой ресурс за 8 часов, и на станции возникла наиболее тревожная из возможных ситуаций – полный блэкаут. Именно эту уязвимость реакторов от блэкаута необходимо пристально изучить и не допускать впредь2. Однако на данный момент, судя по пресс-релизам генерирующей компании TEPCO и МАГАТЭ (авария оценивается японскими властями в 5 баллов по семибалльной шкале), повода для паники нет – на данный момент Японии грозит вариант аварии, произошедшей на американской АЭС Тримайл-айленд (тоже 5 баллов по шкале МАГАТЭ). В этой ситуации остается только надеяться на лучшее.
1 Так, согласно докладу ВОЗ о медицинских последствиях аварии на Чернобыльской АЭС от 2009 года (http://whqlibdoc.who.int/publications/2009/9789244594179_rus.pdf), в настоящее время среди населения, подвергшегося воздействию радиации, обнаружено только статистически значимое превышение заболеваний раком щитовидной железы среди детей и подростков. При этом уровень выживаемости пациентов при этом заболевании составил 99%. Однако психологический эффект от панической радиофобии и перенаселения оказался серьезным: «Авария оказала глубокое воздействие на психическое здоровье и благополучие целого поколения людей, главным образом, на субклиническом уровне, что, как правило, не приводит к нарушениям, которым можно поставить медицинский диагноз. Тот факт, что пострадавших людей считают в большей степени "жертвами", чем "людьми, выжившими после аварии", привел к тому, что они стали ощущать свою беспомощность и неспособность контролировать будущее. Результатом этого явились чрезмерная обеспокоенность людей в отношении своего здоровья или же их неосторожное поведение, такое, как чрезмерное употребление алкоголя и табака».
2 Этим вопросом уже озаботились американские ученые, см. U.S. Senate Briefing on Nuclear Plant Crisis in Japan and Implications for the United States (http://www.ucsusa.org/nuclear_power/nuclear_power_risk/safety/senate-briefing-on-japan-nuclear-crisis.html).
Александр Зотин
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter