13 июля 2011 InoPressa
Кризисы, особенно наиболее серьезные, часто дают нам возможность извлечь необходимые уроки. К сожалению, до сих пор мир, кажется, слишком мало извлек из недавнего финансового кризиса.
Фактически, ситуация сегодня также опасна, как и в 2007 году. США обеспокоены анемичным экономическим ростом, Европа парализована страхом за целостность своего валютного союза, а развивающиеся рынки борются с пузырями фондового рынка.
Пережитый кризис может помочь нам потренироваться в анализе того, что именно пошло неправильно. Также он может помочь нам научиться находить решения. В целом мы обычно хорошо справляемся с первой задачей и очень плохо с последней.
Большинство объяснений причин финансового кризиса пост-2007 выделяют пять источников нестабильности. Во-первых, кризис был вызван особенностями рынка недвижимости США, а именно государственным стимулированием рынка недвижимости и неосмотрительным кредитованием финансовых учреждений.
Во-вторых, порочное стимулирование привело к тому, что финансовые учреждения начали чрезмерно рисковать. По сути, у банков были хорошие возможности получить выгоду от рисковых операций, при этом они были надежно подстрахованы на случай потерь. Для отдельных учреждений это не было проблемой, так как они были защищены тем, что они "слишком большие, чтобы обанкротиться". Когда начался кризис (из-за обвала рынка жилья США, который вполне можно было предвидеть, но никто не захотел этого делать), госсектору пришлось взять на себя потенциальные обязательства, появляющиеся в связи с данными обстоятельствами в финансовом секторе.
В-третьих, дисбаланс мировой экономики привел к появлению дешевых денег. Долгосрочный профицит баланса текущих операций в некоторых странах (Китай, другие быстро растущие азиатские экономики и нефтедобывающие страны Персидского залива) позволял финансировать дефицит других стран (Великобритании, Австралии, Испании, Ирландии и в наибольшей степени США).
В-четвертых, Центробанки, особенно в США, в течение длительного времени ошибочно проводили мягкую монетарную политику. Поскольку финансирование ФРС доступно крупным американским учреждениям, ЦБ стал определенным эквивалентом глобального Центробанка.
И, наконец, финансовые последствия оказания помощи слишком-большим-чтобы-обанкротиться банкам усугубили ситуацию с госдолгом США, что угрожает тому же самому банковскому сектору.
Ни одна из этих проблем решена не была, за исключением, может быть, первой. Конечно, некоторые обсуждения реформы финансового сектора имеют место в рамках различных форумов. Постепенно растет консенсус в пользу введения дополнительных правил достаточности капитала. Однако многие банки, имеющие ключевое значение для системы в целом, в результате кризиса стали больше, а не меньше.
Более того, хотя дисбаланс в мировой экономике сократился во время кризиса, в данный момент он вновь увеличивается.
Крупнейшие мировые экономики, тем временем, сохраняют очень низкий уровень ставок. До 2007 года подобная политика в худшем случае могла считаться ошибкой, сейчас она является весьма пагубной стратегией. Растет подозрение, что США намеренно пытаются снизить курс доллара (это то, что министр финансов Бразилии называет "валютными войнами").
Мы не знаем, как решать финансовые проблемы, вызванные кризисом. Сомнения по поводу способности правительства поддерживать свой долг вызывают резкий рост процентных ставок на фоне увеличения премии за риск, связанного с усилением вероятности дефолта. Подобный рост ставок проходит довольно резко и, как следствие, весьма деструктивно.
Для тех стран, которые находятся на грани, работает безжалостная логика. Обслуживание госдолга становится легче благодаря низким процентным ставкам. Однако даже намеки на введение мер экономии или отступление от идеи долгосрочной консолидации задолженности и переход к ее сокращению вызывают резкий рост ставок. В данных обстоятельствах рост стоимости обслуживания долга компенсирует любую выгоду, которую можно получить от этих мер.
В результате финансовая неопределенность отрицательно влияет на все наиболее развитые промышленные страны, вызывая политический паралич. Таким образом, хотя мы прекрасно знаем, что может вызвать финансовый кризис, мы не можем извлечь практические уроки, которые позволят его предотвратить.
В долгосрочной исторической перспективе подобный политический паралич уже имел место. Потребовалось много времени, чтобы выучить то, что мы сейчас считаем уроками довоенной Великой Депрессии. Только спустя 30 лет в 1960-х была принята кейнсианская финансовая политика. Только в 1960-х Милтон Фридман четко сформулировал кредитно-денежные уроки Великой Депрессии.
Более быстро мы смогли усвоить уроки торговой политики. Во время Великой Депрессии целый ряд протекционистских торговых квот и тарифных ограничений использовался для борьбы с дефляцией. Тогда все призывали срочно принять политические меры, и группа представителей Конгресса от разных партий смогла объединиться и протолкнуть подобные инициативы. Позже исследование ученого-политолога Э. Э. Шатшнайдера помогло переложить ответственность с Конгресса на президента.
Современный эквивалент той ситуации с торговой политикой это идея создания механизмов, которые обеспечат стабилизацию финансовой политики в долгосрочной перспективе. В частности, было бы хорошо придумать способ определять потенциальные риски для финансовой стабильности (например, те, которые несет в себе чрезмерно большая банковская и финансовая система). Более того, есть необходимость ограничить давление со стороны законодателей, требующих дополнительного финансирования проектов местного значения, что усиливает общую дисфункцию финансового сектора.
Конструктивные (и довольно срочные) меры торговой политики, принятые после Великой Депрессии, оправдали себя не сразу. Но в долгосрочной перспективе они способствовали стабилизации политической обстановки. Настало время предпринять аналогичные усилия по реформированию и рационализации процесса финансовой политики.
По материалам project-syndicate.org
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Фактически, ситуация сегодня также опасна, как и в 2007 году. США обеспокоены анемичным экономическим ростом, Европа парализована страхом за целостность своего валютного союза, а развивающиеся рынки борются с пузырями фондового рынка.
Пережитый кризис может помочь нам потренироваться в анализе того, что именно пошло неправильно. Также он может помочь нам научиться находить решения. В целом мы обычно хорошо справляемся с первой задачей и очень плохо с последней.
Большинство объяснений причин финансового кризиса пост-2007 выделяют пять источников нестабильности. Во-первых, кризис был вызван особенностями рынка недвижимости США, а именно государственным стимулированием рынка недвижимости и неосмотрительным кредитованием финансовых учреждений.
Во-вторых, порочное стимулирование привело к тому, что финансовые учреждения начали чрезмерно рисковать. По сути, у банков были хорошие возможности получить выгоду от рисковых операций, при этом они были надежно подстрахованы на случай потерь. Для отдельных учреждений это не было проблемой, так как они были защищены тем, что они "слишком большие, чтобы обанкротиться". Когда начался кризис (из-за обвала рынка жилья США, который вполне можно было предвидеть, но никто не захотел этого делать), госсектору пришлось взять на себя потенциальные обязательства, появляющиеся в связи с данными обстоятельствами в финансовом секторе.
В-третьих, дисбаланс мировой экономики привел к появлению дешевых денег. Долгосрочный профицит баланса текущих операций в некоторых странах (Китай, другие быстро растущие азиатские экономики и нефтедобывающие страны Персидского залива) позволял финансировать дефицит других стран (Великобритании, Австралии, Испании, Ирландии и в наибольшей степени США).
В-четвертых, Центробанки, особенно в США, в течение длительного времени ошибочно проводили мягкую монетарную политику. Поскольку финансирование ФРС доступно крупным американским учреждениям, ЦБ стал определенным эквивалентом глобального Центробанка.
И, наконец, финансовые последствия оказания помощи слишком-большим-чтобы-обанкротиться банкам усугубили ситуацию с госдолгом США, что угрожает тому же самому банковскому сектору.
Ни одна из этих проблем решена не была, за исключением, может быть, первой. Конечно, некоторые обсуждения реформы финансового сектора имеют место в рамках различных форумов. Постепенно растет консенсус в пользу введения дополнительных правил достаточности капитала. Однако многие банки, имеющие ключевое значение для системы в целом, в результате кризиса стали больше, а не меньше.
Более того, хотя дисбаланс в мировой экономике сократился во время кризиса, в данный момент он вновь увеличивается.
Крупнейшие мировые экономики, тем временем, сохраняют очень низкий уровень ставок. До 2007 года подобная политика в худшем случае могла считаться ошибкой, сейчас она является весьма пагубной стратегией. Растет подозрение, что США намеренно пытаются снизить курс доллара (это то, что министр финансов Бразилии называет "валютными войнами").
Мы не знаем, как решать финансовые проблемы, вызванные кризисом. Сомнения по поводу способности правительства поддерживать свой долг вызывают резкий рост процентных ставок на фоне увеличения премии за риск, связанного с усилением вероятности дефолта. Подобный рост ставок проходит довольно резко и, как следствие, весьма деструктивно.
Для тех стран, которые находятся на грани, работает безжалостная логика. Обслуживание госдолга становится легче благодаря низким процентным ставкам. Однако даже намеки на введение мер экономии или отступление от идеи долгосрочной консолидации задолженности и переход к ее сокращению вызывают резкий рост ставок. В данных обстоятельствах рост стоимости обслуживания долга компенсирует любую выгоду, которую можно получить от этих мер.
В результате финансовая неопределенность отрицательно влияет на все наиболее развитые промышленные страны, вызывая политический паралич. Таким образом, хотя мы прекрасно знаем, что может вызвать финансовый кризис, мы не можем извлечь практические уроки, которые позволят его предотвратить.
В долгосрочной исторической перспективе подобный политический паралич уже имел место. Потребовалось много времени, чтобы выучить то, что мы сейчас считаем уроками довоенной Великой Депрессии. Только спустя 30 лет в 1960-х была принята кейнсианская финансовая политика. Только в 1960-х Милтон Фридман четко сформулировал кредитно-денежные уроки Великой Депрессии.
Более быстро мы смогли усвоить уроки торговой политики. Во время Великой Депрессии целый ряд протекционистских торговых квот и тарифных ограничений использовался для борьбы с дефляцией. Тогда все призывали срочно принять политические меры, и группа представителей Конгресса от разных партий смогла объединиться и протолкнуть подобные инициативы. Позже исследование ученого-политолога Э. Э. Шатшнайдера помогло переложить ответственность с Конгресса на президента.
Современный эквивалент той ситуации с торговой политикой это идея создания механизмов, которые обеспечат стабилизацию финансовой политики в долгосрочной перспективе. В частности, было бы хорошо придумать способ определять потенциальные риски для финансовой стабильности (например, те, которые несет в себе чрезмерно большая банковская и финансовая система). Более того, есть необходимость ограничить давление со стороны законодателей, требующих дополнительного финансирования проектов местного значения, что усиливает общую дисфункцию финансового сектора.
Конструктивные (и довольно срочные) меры торговой политики, принятые после Великой Депрессии, оправдали себя не сразу. Но в долгосрочной перспективе они способствовали стабилизации политической обстановки. Настало время предпринять аналогичные усилия по реформированию и рационализации процесса финансовой политики.
По материалам project-syndicate.org
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу