9 мая 2016 Живой журнал | Архив
Крайний отчет о состоянии рынка труда США произвел громкий эффект. Пускай и не эффект разорвавшейся бомбы, скорее эффект вылетевшей под бой курантов пробки от шампанского под Новый Год. Атмосфера случившегося чуда, «ура!», поздравления и загадывание желаний прогнозов по дальнейшему курсу монетарной политики ФРС. Инвестдома, напустив на себя солидность, пересматривают даты возможного повышения ставки (Голдман, Бэнк оф Америка).
Так и представляешь себе членов Комитета по открытым рынкам, замеревших в ожидании выхода данных по рабочим местам, словно сейчас в крупной ТВ-лотерее выпадет последний шарик с заветным номером… Хотя и недооценивать важность этого отчета тоже не не стоит. Академическая наука сходится во мнении, что решения ФРС запаздывают, причем запаздывают иногда сильно и значимо с точки зрения влияния на ситуацию. В этом плане отчет по рынку труда является быстрым и достаточно надежным индикатором текущего состояния экономики.
Тем не менее, ФРС принципиально не может реагировать на каждый скачок в одном из индикаторов. Инерция политики ФРС – это не только ее недостаток, но и ее сила. Монетарные власти должны принимать решения, прежде всего исходя из широкого контекста. Широкого не только по набору релевантных показателей, но и по временным рамкам.
Поэтому предлагаю взглянуть на некоторые из таких показателей именно в длительной перспективе. Пускай это обособленная группа показателей, и она проигрывает отчету о рабочих местах в оперативности. Зато, в отличие от последнего, она не косвенным, а прямым образом отражает тенденции в финансовой сфере. Которая – в отличие от рынка труда – и является предметом забот Федрезерва.
Речь об отношении совокупного долга к ВВП, иначе называемом «леверидж». Конкретно мы будем смотреть на прирост этого отношения за календарный год. Серии с 1952 года.
Сначала – долг всех секторов экономики. Итак, со второй половины 2013 года мы не видим положительного прироста левериджа. Т.е. уже два с половиной года (данные доступны по 4 кв. 2015 включительно). По продолжительности такая серия не имеет прецедентов до 2008 года. Хотя непрерывная серия делевериджа в 2009-2012 пока является более длинной (12 кварталов). Итак, в данный момент мы находимся в хроническом делеверидже с невыраженной динамикой, которая не позволяет делать прогнозов о скором выходе из данной фазы. Так о какой «нормализации ставок» тогда заговорила ФРС?
Ответ будем искать, рассматривая отдельные сектора экономики. Для начала мы оставим за бортом государственный сектор. Почему? Например, потому, что решения ФРС по монетарной политике принимаются с целью воздействия на поведение частных игроков. Кроме того, государство, как правило, проводит контрциклическую политику, что еще больше искажает результаты наблюдений.
Серия получается менее шумной. И для современного отрезка времени – более мрачной. Непрерывный делеверидж продолжается более 6 лет (26 кварталов). Даже в 2013 году не удается «попасть» в положительную зону (в этом свете запуск QE3 и его последующее расширение выглядят более оправданными – хотя на тот момент FOMC не имел данных о текущих показателях). Естественно, продолжительность делевериджа по данной серии также не имеет исторических прецедентов.
Наконец, еще одно уточнение – рассмотрим нефинансовый частный сектор. С точки зрения экономического роста (динамика ВВП) и создания рабочих мест реальный сектор является ключевым элементом. Кроме того, здесь результативность «в расчете на 1 доллар долга», как правило, гораздо выше.
И вот здесь, наконец, мы видим уже иную картину. Делеверидж здесь прекратился в 1 квартале 2013. Данные об этом были доступны в июне 2013. Случайно ли Б. Бернанке впервые упомянул об историческом “tapering” 19 июня 2013? Темпы роста левериджа несколько снизились с 2013, но в целом остаются стабильными и соответствуют периоду с 2000 по 2005. Напомню, что большую часть этого отрезка ключевая ставка снижалась с 6,5% до 1%.
Здесь надо помнить про инфляцию, которая в период низких процентных ставок 2003-2004 составляла порядка 2%. Но текущие инфляционные ожидания слабее, так что «тогдашний» 1% пока выглядит мягче, чем сегодняшние 0,25%-0,5%.
Итак, виновник продолжающегося делевериджа – в первую очередь финансовый сектор. Действительно, объем долговых ценных бумаг в обращении здесь сократился на 2,3 трлн. долл. по сравнению с пиком в 2008 году и за последний год изменился незначительно. Объем кредита (в т.ч. по операциям РЕПО) сократился на 1,8 трлн. долл. с 2008 года.
Эта разнонаправленная динамика финансового и нефинансового секторов и порождает серьезнейшие противоречия и неопределенность в дальнейших действиях ФРС. С одной стороны, реальный сектор является базой экономики, и неоправданно мягкая политика здесь приведет к образованию пузырей. Обратите внимание, что головокружительные темпы роста левериджа в 2006-2008 (до 10% ВВП в год) и «доткомовский» пик в 1999 были в период высоких ставок ФРС. Т.е. ФРС обязана быть проактивной в управлении аппетитом к риску.
С другой стороны, у нас есть реакция финансового сектора, выразившаяся в локальном кризисе в феврале 2016. Финансовый сектор тогда подал сигнал (в данном случае неважно, насколько он был оправдан), что процесс делевериджа все еще является для него болезненным и что ему необходимы «тепличные» условия для дальнейшего восстановления (на неопределенный продолжительный период). И эта реакция оказалась очень эффективным воздействием на решения Федрезерва.
От ФРС требуется проактивность, но она наталкивается на реактивность (т.е. связанную с последствиями острой фазы кризиса) финансового сектора. И у последнего куда больше возможностей воздействовать на «болевые точки» Федрезерва.
А ставки сейчас пускай и «жестче», чем в 2003-2004, но лишь на какие-то, может быть, полпроцента. Мы помним, чем закончился тот цикл с недостаточной проактивностью ФРС…
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Так и представляешь себе членов Комитета по открытым рынкам, замеревших в ожидании выхода данных по рабочим местам, словно сейчас в крупной ТВ-лотерее выпадет последний шарик с заветным номером… Хотя и недооценивать важность этого отчета тоже не не стоит. Академическая наука сходится во мнении, что решения ФРС запаздывают, причем запаздывают иногда сильно и значимо с точки зрения влияния на ситуацию. В этом плане отчет по рынку труда является быстрым и достаточно надежным индикатором текущего состояния экономики.
Тем не менее, ФРС принципиально не может реагировать на каждый скачок в одном из индикаторов. Инерция политики ФРС – это не только ее недостаток, но и ее сила. Монетарные власти должны принимать решения, прежде всего исходя из широкого контекста. Широкого не только по набору релевантных показателей, но и по временным рамкам.
Поэтому предлагаю взглянуть на некоторые из таких показателей именно в длительной перспективе. Пускай это обособленная группа показателей, и она проигрывает отчету о рабочих местах в оперативности. Зато, в отличие от последнего, она не косвенным, а прямым образом отражает тенденции в финансовой сфере. Которая – в отличие от рынка труда – и является предметом забот Федрезерва.
Речь об отношении совокупного долга к ВВП, иначе называемом «леверидж». Конкретно мы будем смотреть на прирост этого отношения за календарный год. Серии с 1952 года.
Сначала – долг всех секторов экономики. Итак, со второй половины 2013 года мы не видим положительного прироста левериджа. Т.е. уже два с половиной года (данные доступны по 4 кв. 2015 включительно). По продолжительности такая серия не имеет прецедентов до 2008 года. Хотя непрерывная серия делевериджа в 2009-2012 пока является более длинной (12 кварталов). Итак, в данный момент мы находимся в хроническом делеверидже с невыраженной динамикой, которая не позволяет делать прогнозов о скором выходе из данной фазы. Так о какой «нормализации ставок» тогда заговорила ФРС?
Ответ будем искать, рассматривая отдельные сектора экономики. Для начала мы оставим за бортом государственный сектор. Почему? Например, потому, что решения ФРС по монетарной политике принимаются с целью воздействия на поведение частных игроков. Кроме того, государство, как правило, проводит контрциклическую политику, что еще больше искажает результаты наблюдений.
Серия получается менее шумной. И для современного отрезка времени – более мрачной. Непрерывный делеверидж продолжается более 6 лет (26 кварталов). Даже в 2013 году не удается «попасть» в положительную зону (в этом свете запуск QE3 и его последующее расширение выглядят более оправданными – хотя на тот момент FOMC не имел данных о текущих показателях). Естественно, продолжительность делевериджа по данной серии также не имеет исторических прецедентов.
Наконец, еще одно уточнение – рассмотрим нефинансовый частный сектор. С точки зрения экономического роста (динамика ВВП) и создания рабочих мест реальный сектор является ключевым элементом. Кроме того, здесь результативность «в расчете на 1 доллар долга», как правило, гораздо выше.
И вот здесь, наконец, мы видим уже иную картину. Делеверидж здесь прекратился в 1 квартале 2013. Данные об этом были доступны в июне 2013. Случайно ли Б. Бернанке впервые упомянул об историческом “tapering” 19 июня 2013? Темпы роста левериджа несколько снизились с 2013, но в целом остаются стабильными и соответствуют периоду с 2000 по 2005. Напомню, что большую часть этого отрезка ключевая ставка снижалась с 6,5% до 1%.
Здесь надо помнить про инфляцию, которая в период низких процентных ставок 2003-2004 составляла порядка 2%. Но текущие инфляционные ожидания слабее, так что «тогдашний» 1% пока выглядит мягче, чем сегодняшние 0,25%-0,5%.
Итак, виновник продолжающегося делевериджа – в первую очередь финансовый сектор. Действительно, объем долговых ценных бумаг в обращении здесь сократился на 2,3 трлн. долл. по сравнению с пиком в 2008 году и за последний год изменился незначительно. Объем кредита (в т.ч. по операциям РЕПО) сократился на 1,8 трлн. долл. с 2008 года.
Эта разнонаправленная динамика финансового и нефинансового секторов и порождает серьезнейшие противоречия и неопределенность в дальнейших действиях ФРС. С одной стороны, реальный сектор является базой экономики, и неоправданно мягкая политика здесь приведет к образованию пузырей. Обратите внимание, что головокружительные темпы роста левериджа в 2006-2008 (до 10% ВВП в год) и «доткомовский» пик в 1999 были в период высоких ставок ФРС. Т.е. ФРС обязана быть проактивной в управлении аппетитом к риску.
С другой стороны, у нас есть реакция финансового сектора, выразившаяся в локальном кризисе в феврале 2016. Финансовый сектор тогда подал сигнал (в данном случае неважно, насколько он был оправдан), что процесс делевериджа все еще является для него болезненным и что ему необходимы «тепличные» условия для дальнейшего восстановления (на неопределенный продолжительный период). И эта реакция оказалась очень эффективным воздействием на решения Федрезерва.
От ФРС требуется проактивность, но она наталкивается на реактивность (т.е. связанную с последствиями острой фазы кризиса) финансового сектора. И у последнего куда больше возможностей воздействовать на «болевые точки» Федрезерва.
А ставки сейчас пускай и «жестче», чем в 2003-2004, но лишь на какие-то, может быть, полпроцента. Мы помним, чем закончился тот цикл с недостаточной проактивностью ФРС…
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter