24 октября 2016 Архив
Термин “инфляция” – это сокращенное название экономического понятия “инфляция монетарного предложения”.
Обычная публика, однако, понимает под инфляцией рост цен, что не удивительно, так как один из распространенных эффектов вследствие увеличения предложения денег – это как раз и есть рост цен. Между тем, сторонники государственной политики часто вопрошают: “если количественное смягчение (QE) и его отвратительный двойник, банковская система, основанная на частичном резервировании, так ужасны, то почему у нас нет инфляции?”
Чтобы разгадать эту загадку, необходимо осветить следующие факторы:
Номер один: Нам необходимо определится в терминологии. Вместо того, чтобы говорить о “инфляции” в широком смысле, как указано ранее, более правильно будет использовать выражение “порча валюты”, то есть именно то, что и происходит в процессе создания фиатных денег. Мы наблюдаем порчу валюты, и эта порча сопровождается уменьшением покупательной способности денег. Эти процессы – две стороны одной медали: каждый является отражением другого.
Номер два: Заданный выше вопрос абсолютно не принимает во внимание факт того, что все метрики, используемые для подсчета инфляции, являются изначально недостоверными. Уменьшение покупательной способности валюты наиболее отчетливо видно, когда дело касается какого-либо базового коммодити такого, как нефть. Однако, статистика использует индекс потребительской инфляции (CPI), отражающий изменения цен товаров, отобранных государственными статистиками, которые обосновывают свой выбор тем, что эти товары составляют типичную и вместе с тем условную “потребительскую корзину”. На основе этой корзины, чей состав периодически меняется, и рассчитывается индекс, который ни в коей мере не может считаться объективной метрикой. Тем не менее, нам приходится верить в чудным образом независимых от государства статистиков Казначейства и смотреть на изменение цен товаров, которые зачастую не являются частью ни вашей, ни моей потребительской корзины.
Номер три: Вновь созданные фиатные деньги должны куда-то идти – и они идут в объятия их первых получателей, банков, финансовых и государственных институтов, в карманы обеспеченного класса, расширяя пропасть между богатыми и бедными, и выстраивая пузыри в секторе люкс-недвижимости, дорогих авто, яхт и т.д. Поэтому утверждение об отсутствии инфляции не верно – просто цены многих активов не включены в статистику CPI.
Номер четыре: Европейский Центральный банк (ЕЦБ) не теряется, когда дело доходит до создания новых денег из воздуха. Эти деньги стали необходимым условием выживания банков Еврозоны. Платежеспособность южных стран Евросоюза полностью зависит от обещания неограниченного по объемам – спасибо Марио “чего это бы не потребовало” Драги – спасения фиатными деньгами от ЕЦБ. Но до тех пор, когда эта помощь не будет оказана, правительства Европы сделают все от них возможное, чтобы поддержать неплатежеспособные банки. В Италии, например, правительство “пригласило” пенсионные фонды проинвестировать € 500 млн. в фонд, названный “Atlante”, чье предназначение – стать последней инстанцией для помощи итальянским банкам (чьи плохие долги составляют пятую часть ВВП этой страны) уменьшить непосильное токсичное долговое бремя. Использовав свои бюджетные возможности, правительство теперь начало разграбление национальных пенсионных фондов.
Номер пять: Без сомнений, вы слышали термин “вертолетные деньги”. Это вариант количественного смягчения, облюбованный некоторыми политиками, которые настаивают на необходимости “QE для людей”. Идея в том, чтобы обойти банки и сбросить только-что напечатанные деньги прямо на головы людей через государственное расходование, и таким образом эти люди (а не богатый класс) окажутся выгодоприобретателем от этого денежного дождя, а затем они помогут экономике в процессе расходования неожиданно полученного богатства. Опять же, эта идея произрастает из ошибочного представления о “деньгах”, как о “богатстве”. Если каждый обнаружит, что их банковские счета внезапно распухли, сколько времени пройдет до того момента, когда цены устремятся ввысь? (А, поскольку вертолетные деньги рождаются в центральном банке, можете не сомневаться, что финансовый сектор так или иначе приложит к ним руку в самую первую очередь!)
Номер шесть: Последний пункт связан с тревогой относительно разлагающего эффекта преднамеренного и бесконечно ошибочного подавления процентных ставок, которые, будь им позволено, нашли бы свой рыночный уровень, и тем самым представляли бы стоимость денег по времени, или, другими словами, цену, которую был бы готов платить за них частный сектор – либо расходовать их теперь, либо приберечь их для будущих трат.
Подавление процентных ставок – это еще одна отчаянная попытка стимуляции спроса в надежде, что этот спрос увеличит активность в экономике. Но эти попытки бросают вызов закону Сэя, который утверждает, что мы производим для того, чтобы потреблять. Обратив логику вспять, политики занимаются “менеджментом спроса”, уверяя, что, стимулируя спрос, они смогут волшебным образом сформировать производство, необходимое для удовлетворения этого спроса. Если бы такая возможность имела место, то Венесуэла и Зимбабве давно бы носили титул самых преуспевающих экономик.
Подавление процентных ставок разрушает натуральные метрики временных предпочтений. Многие долгосрочные инфраструктурные планы оказываются замороженными просто потому, что ни один частный производитель капитальных проектов не начнет предприятие, которое невозможно достоверно оценить. Кроме того, как узнать, когда процентные ставки вырастут? И какова экономическая стоимость проекта? Неопределенность становится преградой экономической активности.
Риски нерационального использования капитальных ресурсов слишком высоки для частного строительного сектора. Просто взгляните на множество государственных проектов-пустышек: испанские аэропорты, которые не приняли ни одного самолета, португальские автодороги, по которым не ездят автомобили.
Так, что же происходит с производственным сектором? Близкие к нулю процентные ставки благоволят производству, характерной чертой которого являются быстрый цикл и минимальные требования к размеру капитала. В результате этого появляется множество низкорисковых производств дешевых товаров. Именно, поэтому магазины “все за 1 фунт” или “все за 99 пенни” заполонили наши улицы, создав впечатление о низкой инфляции. С этой отправной точки мы и начали настоящую публикацию.
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Обычная публика, однако, понимает под инфляцией рост цен, что не удивительно, так как один из распространенных эффектов вследствие увеличения предложения денег – это как раз и есть рост цен. Между тем, сторонники государственной политики часто вопрошают: “если количественное смягчение (QE) и его отвратительный двойник, банковская система, основанная на частичном резервировании, так ужасны, то почему у нас нет инфляции?”
Чтобы разгадать эту загадку, необходимо осветить следующие факторы:
Номер один: Нам необходимо определится в терминологии. Вместо того, чтобы говорить о “инфляции” в широком смысле, как указано ранее, более правильно будет использовать выражение “порча валюты”, то есть именно то, что и происходит в процессе создания фиатных денег. Мы наблюдаем порчу валюты, и эта порча сопровождается уменьшением покупательной способности денег. Эти процессы – две стороны одной медали: каждый является отражением другого.
Номер два: Заданный выше вопрос абсолютно не принимает во внимание факт того, что все метрики, используемые для подсчета инфляции, являются изначально недостоверными. Уменьшение покупательной способности валюты наиболее отчетливо видно, когда дело касается какого-либо базового коммодити такого, как нефть. Однако, статистика использует индекс потребительской инфляции (CPI), отражающий изменения цен товаров, отобранных государственными статистиками, которые обосновывают свой выбор тем, что эти товары составляют типичную и вместе с тем условную “потребительскую корзину”. На основе этой корзины, чей состав периодически меняется, и рассчитывается индекс, который ни в коей мере не может считаться объективной метрикой. Тем не менее, нам приходится верить в чудным образом независимых от государства статистиков Казначейства и смотреть на изменение цен товаров, которые зачастую не являются частью ни вашей, ни моей потребительской корзины.
Номер три: Вновь созданные фиатные деньги должны куда-то идти – и они идут в объятия их первых получателей, банков, финансовых и государственных институтов, в карманы обеспеченного класса, расширяя пропасть между богатыми и бедными, и выстраивая пузыри в секторе люкс-недвижимости, дорогих авто, яхт и т.д. Поэтому утверждение об отсутствии инфляции не верно – просто цены многих активов не включены в статистику CPI.
Номер четыре: Европейский Центральный банк (ЕЦБ) не теряется, когда дело доходит до создания новых денег из воздуха. Эти деньги стали необходимым условием выживания банков Еврозоны. Платежеспособность южных стран Евросоюза полностью зависит от обещания неограниченного по объемам – спасибо Марио “чего это бы не потребовало” Драги – спасения фиатными деньгами от ЕЦБ. Но до тех пор, когда эта помощь не будет оказана, правительства Европы сделают все от них возможное, чтобы поддержать неплатежеспособные банки. В Италии, например, правительство “пригласило” пенсионные фонды проинвестировать € 500 млн. в фонд, названный “Atlante”, чье предназначение – стать последней инстанцией для помощи итальянским банкам (чьи плохие долги составляют пятую часть ВВП этой страны) уменьшить непосильное токсичное долговое бремя. Использовав свои бюджетные возможности, правительство теперь начало разграбление национальных пенсионных фондов.
Номер пять: Без сомнений, вы слышали термин “вертолетные деньги”. Это вариант количественного смягчения, облюбованный некоторыми политиками, которые настаивают на необходимости “QE для людей”. Идея в том, чтобы обойти банки и сбросить только-что напечатанные деньги прямо на головы людей через государственное расходование, и таким образом эти люди (а не богатый класс) окажутся выгодоприобретателем от этого денежного дождя, а затем они помогут экономике в процессе расходования неожиданно полученного богатства. Опять же, эта идея произрастает из ошибочного представления о “деньгах”, как о “богатстве”. Если каждый обнаружит, что их банковские счета внезапно распухли, сколько времени пройдет до того момента, когда цены устремятся ввысь? (А, поскольку вертолетные деньги рождаются в центральном банке, можете не сомневаться, что финансовый сектор так или иначе приложит к ним руку в самую первую очередь!)
Номер шесть: Последний пункт связан с тревогой относительно разлагающего эффекта преднамеренного и бесконечно ошибочного подавления процентных ставок, которые, будь им позволено, нашли бы свой рыночный уровень, и тем самым представляли бы стоимость денег по времени, или, другими словами, цену, которую был бы готов платить за них частный сектор – либо расходовать их теперь, либо приберечь их для будущих трат.
Подавление процентных ставок – это еще одна отчаянная попытка стимуляции спроса в надежде, что этот спрос увеличит активность в экономике. Но эти попытки бросают вызов закону Сэя, который утверждает, что мы производим для того, чтобы потреблять. Обратив логику вспять, политики занимаются “менеджментом спроса”, уверяя, что, стимулируя спрос, они смогут волшебным образом сформировать производство, необходимое для удовлетворения этого спроса. Если бы такая возможность имела место, то Венесуэла и Зимбабве давно бы носили титул самых преуспевающих экономик.
Подавление процентных ставок разрушает натуральные метрики временных предпочтений. Многие долгосрочные инфраструктурные планы оказываются замороженными просто потому, что ни один частный производитель капитальных проектов не начнет предприятие, которое невозможно достоверно оценить. Кроме того, как узнать, когда процентные ставки вырастут? И какова экономическая стоимость проекта? Неопределенность становится преградой экономической активности.
Риски нерационального использования капитальных ресурсов слишком высоки для частного строительного сектора. Просто взгляните на множество государственных проектов-пустышек: испанские аэропорты, которые не приняли ни одного самолета, португальские автодороги, по которым не ездят автомобили.
Так, что же происходит с производственным сектором? Близкие к нулю процентные ставки благоволят производству, характерной чертой которого являются быстрый цикл и минимальные требования к размеру капитала. В результате этого появляется множество низкорисковых производств дешевых товаров. Именно, поэтому магазины “все за 1 фунт” или “все за 99 пенни” заполонили наши улицы, создав впечатление о низкой инфляции. С этой отправной точки мы и начали настоящую публикацию.
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу