23 мая 2017 banki.ru
Тема обменного курса рубля опять прочно занимает ведущее место в экономических дебатах, что отчасти связано с новыми эпизодами укрепления национальной валюты вопреки всем попыткам сдержать рублевый напор посредством словесных интервенций. Рубль пока упорно отказывается следовать уготованному официальными прогнозами курсу на 60+ против доллара. А все более вероятное продление соглашения об ограничении нефтедобычи между странами ОПЕК и другими ключевыми производителями повышает вероятность пересмотра рыночных прогнозов обменного курса рубля на текущий год в сторону большего укрепления. Однако действительно ли этот рост курса рубля настолько противоестественен в нынешних условиях и создает риски и угрозы для национальной экономики? Может быть, борьба с крепким рублем теперь должна перейти в стадию более решительных действий, а не просто словесных интервенций?
Не вдаваясь в вопросы отклонения рубля от своей «справедливой» траектории, пока можно констатировать, что итоги экономического развития последних нескольких лет свидетельствуют о крайне ограниченных дивидендах от слабого рубля. Рост экономики и рост импортозамещения оказались далеки от показателей предыдущих волн обесценения рубля и импортозамещения в 1998—1999 и 2008—2009 годах. Наблюдается своего рода «убывающая отдача» от все новых волн ослабления российской валюты в условиях, когда значительная часть ограничений связана с низкой капиталовооруженностью производства, высокой степенью износа инфраструктуры и оборудования и низким уровнем свободных производственных мощностей.
Зато в период ослабления рубля российская экономика испытывала высокую инфляцию, снижение реальных доходов населения, нестабильность на финансовых рынках, спад инвестиционной активности на фоне рекордных оттоков капитала. Ухудшалась и такая качественная характеристика экономического роста, как производительность труда, — в период 2014—2015 годов (когда российская экономика в полной мере испытала «прелести» пиковых девальваций) производительность труда снизилась. Если в целом за 2014 год еще наблюдался ее слабый рост на уровне 0,7%, то в 2015 году, по данным Росстата, производительность труда в России снизилась на 2,2%. Причем это стало первым снижением с 2009 года.
На фоне таких данных по производительности труда возникает вопрос: сколько нужно еще раундов девальвации для создания более «благоприятных условий» вытеснения импорта с российского рынка национальными производителями? Или, возможно, пришло время осознать, что в дальнейшем поддержка производителей не должна вершиться за счет новых раундов девальваций и настает черед мер повышения эффективности производства и производительности труда?
Политика слабого рубля ради стимулирования роста реального сектора не учитывает и такие факторы, как риск технологического отставания (отмеченный недавно в аналитике ЦБ РФ) и снижения инвестиций в обновление производства в условиях удорожания импортного оборудования из-за девальвации национальной валюты. Сами инвестиционные процессы затрудняются из-за роста волатильности и непредсказуемости на рынках при масштабной девальвации валюты. При этом горизонты планирования и инвестиционных решений сужаются, сама экономическая система становится более спекулятивной, а не ориентированной на инвестиции в реальное производство.
С точки зрения бюджета, возможно, слабый рубль способен стать краткосрочным подспорьем в латании бюджетных дыр. Но вопрос в том, насколько жизнеспособна стратегия накачивания бюджета дешевыми рублями для достижения сбалансированности не просто бюджета, но и экономики в целом? Может быть, для достижения большей стабильности государственных финансов важнее адаптировать бюджет к более низким ценам на нефть за счет фискальных мер, таких как повышение адресности и эффективности расходов или увеличение налогов? И можно ли на сегодняшний день констатировать, что после нескольких лет ослабления рубля российский бюджет полностью адаптировался к более сложным внешним условиям?
Даже если признать превышение курса рубля над равновесным значением, риск отклонения курса от равновесных значений и роста волатильности от попыток искусственно загнать валюту на «положенное место» может даже возрасти. Произойдет это в условиях дефицита доверия к национальной валюте не только из-за раундов девальваций последних лет, но и из-за рублевых потерь населения за последние десятилетия. Использование курса для решения вопросов адаптации бюджета или стимулирования роста, несмотря на негативный эффект для реальных доходов и покупательной способности населения, также не прибавляют доверия национальной валюте. Рано или поздно именно восполнение дефицита доверия к национальной валюте, финансовой, банковской системе неизбежно должно стать ключевым ориентиром экономической политики, что потребует поиска более действенных двигателей экономического роста, чем политика слабого рубля.
http://www.banki.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Не вдаваясь в вопросы отклонения рубля от своей «справедливой» траектории, пока можно констатировать, что итоги экономического развития последних нескольких лет свидетельствуют о крайне ограниченных дивидендах от слабого рубля. Рост экономики и рост импортозамещения оказались далеки от показателей предыдущих волн обесценения рубля и импортозамещения в 1998—1999 и 2008—2009 годах. Наблюдается своего рода «убывающая отдача» от все новых волн ослабления российской валюты в условиях, когда значительная часть ограничений связана с низкой капиталовооруженностью производства, высокой степенью износа инфраструктуры и оборудования и низким уровнем свободных производственных мощностей.
Зато в период ослабления рубля российская экономика испытывала высокую инфляцию, снижение реальных доходов населения, нестабильность на финансовых рынках, спад инвестиционной активности на фоне рекордных оттоков капитала. Ухудшалась и такая качественная характеристика экономического роста, как производительность труда, — в период 2014—2015 годов (когда российская экономика в полной мере испытала «прелести» пиковых девальваций) производительность труда снизилась. Если в целом за 2014 год еще наблюдался ее слабый рост на уровне 0,7%, то в 2015 году, по данным Росстата, производительность труда в России снизилась на 2,2%. Причем это стало первым снижением с 2009 года.
На фоне таких данных по производительности труда возникает вопрос: сколько нужно еще раундов девальвации для создания более «благоприятных условий» вытеснения импорта с российского рынка национальными производителями? Или, возможно, пришло время осознать, что в дальнейшем поддержка производителей не должна вершиться за счет новых раундов девальваций и настает черед мер повышения эффективности производства и производительности труда?
Политика слабого рубля ради стимулирования роста реального сектора не учитывает и такие факторы, как риск технологического отставания (отмеченный недавно в аналитике ЦБ РФ) и снижения инвестиций в обновление производства в условиях удорожания импортного оборудования из-за девальвации национальной валюты. Сами инвестиционные процессы затрудняются из-за роста волатильности и непредсказуемости на рынках при масштабной девальвации валюты. При этом горизонты планирования и инвестиционных решений сужаются, сама экономическая система становится более спекулятивной, а не ориентированной на инвестиции в реальное производство.
С точки зрения бюджета, возможно, слабый рубль способен стать краткосрочным подспорьем в латании бюджетных дыр. Но вопрос в том, насколько жизнеспособна стратегия накачивания бюджета дешевыми рублями для достижения сбалансированности не просто бюджета, но и экономики в целом? Может быть, для достижения большей стабильности государственных финансов важнее адаптировать бюджет к более низким ценам на нефть за счет фискальных мер, таких как повышение адресности и эффективности расходов или увеличение налогов? И можно ли на сегодняшний день констатировать, что после нескольких лет ослабления рубля российский бюджет полностью адаптировался к более сложным внешним условиям?
Даже если признать превышение курса рубля над равновесным значением, риск отклонения курса от равновесных значений и роста волатильности от попыток искусственно загнать валюту на «положенное место» может даже возрасти. Произойдет это в условиях дефицита доверия к национальной валюте не только из-за раундов девальваций последних лет, но и из-за рублевых потерь населения за последние десятилетия. Использование курса для решения вопросов адаптации бюджета или стимулирования роста, несмотря на негативный эффект для реальных доходов и покупательной способности населения, также не прибавляют доверия национальной валюте. Рано или поздно именно восполнение дефицита доверия к национальной валюте, финансовой, банковской системе неизбежно должно стать ключевым ориентиром экономической политики, что потребует поиска более действенных двигателей экономического роста, чем политика слабого рубля.
http://www.banki.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter