4 января 2012 InoPressa
Да, многие критики современной экономической статистики призывают использовать в качестве критериев национального благосостояния более широкие показатели, такие как уровень образованности, уровень рождаемости, и проч. Подобные оценки приводятся в Отчете по развитию человека Организации Объединенных Наций, а также в исследованиях Комиссии по оценке экономической эффективности и социальному развитию, возглавляемой Джозефом Стиглицем, Амартией Сеном и Жаном-Полем Фитусси. Но проблема может оказаться гораздо глубже: современная теория роста не отражает должным образом тот факт, что люди, по сути своей, социальные существа. Они оценивают уровень своего благосостояния, сравнивая себя с другими, без опоры на некий абсолютный стандарт. Экономист Ричард Истерлин как-то отметил, что со времен Второй мировой войны прошли десятилетия, а результаты исследований “счастья” практически не изменились, несмотря на заметный рост уровня доходов. Само собой разумеется, что результаты анализа, полученные Истерлином, в меньшей степени относятся к очень бедным странам, где быстрый рост доходов привел к существенному повышению качества жизни, что напрямую связано со всеми разумно обоснованными показателями благосостояния.
В развитых экономиках, однако же, сравнительное поведение, вне всякого сомнения, во многом определяет то, как люди оценивают свое благополучие. Если так, то на фоне общего роста доходов подобные оценки будут улучшаться гораздо медленнее, чем на фоне роста доходов конкретного человека относительно других. И, в таком случае, сравнительное поведение также подразумевает совсем другой принцип для расчета оптимального соотношения между ростом и другими экономическими факторами, такими как ухудшение экологии. Справедливости ради стоит отметить, что в некоторых малочисленных, но весьма значимых экономических трудах признается тот факт, что экономический выбор человека во многом опирается на сравнение с историческими и социальными ориентирами. К сожалению, предложенные в них модели слишком сложны для использования, оценки и интерпретации. Поэтому они, как правило, используются в очень узком, специализированном контексте, например, при попытке объяснить так называемую “загадку премии на акции” (эмпирическое наблюдение, что в долгосрочной перспективе доходность акций превышает доходность облигаций).
Ну разве не абсурдно идеализировать непрерывный рост среднего дохода в долгосрочной перспективе, игнорируя при этом другие факторы. Вот простой мысленный эксперимент. Допустим, что национальный доход на душу населения (или любой другой, более широкий показатель национального благосостояния) растет на 1% в год в течение двух веков. Примерно такая динамика сформировалась в развитых странах ха последние годы. При годовом росте дохода на 1%, у поколения, рожденного 70 лет назад, средний доход должен удвоиться. За два столетия он вырастет в восемь раз. А теперь представим, что мы живем в гораздо более динамично развивающейся экономике, где доход на душу населения в среднем растет на 2% в год. В этом случае, он удвоится за 35 лет, и увеличится в восемь раз всего за сто лет. А теперь подумайте, так ли для вас важно, за сколько лет ваше благосостояние вырастет в восемь раз: за сто, двести или даже тысячу? Разве не логичнее больше интересоваться устойчивостью и непрерывностью мирового роста? Разве не важнее то, что мировые конфликты и глобальное потепление могут привести к катастрофе, которая откинет общество на много веков назад? Даже думая о своих потомках, люди надеются, что они будут процветать и приносить пользу своему обществу в будущем. Допустим, что новое поколение будет гораздо более обеспеченным, чем нынешнее, но так ли важен их абсолютный показатель дохода?
Возможно, глубоким логическим объяснением столь неустанного стремления к росту во многих странах является национальный престиж и национальная безопасность. Историк Пол Кеннеди в своей книге “Взлет и падение великих держав”, опубликованной в 1989 году, пишет о том, что в долгосрочной перспективе благосостояние страны и ее производственные возможности относительно других стран определяют ее статус на мировой арене. Кеннеди рассматривал в основном военную мощь, но в современном мире успешные экономики успешны по многим направлениям, а политики во всем мире не без оснований обеспокоены экономическим статусом своей страны. Экономическая гонка за лидерство - вполне понятная причина, по которой такое большое значение придается долгосрочному росту, но если такая конкуренция действительно имеет место, то нам нужно переосмыслить стандартные макроэкономические модели, которые напрочь ее игнорируют. Конечно, в реальном мире страны не без оснований считают долгосрочный рост неотъемлемой частью своей национальной безопасности и мирового статуса. Увязшие в долгах страны, к коим ныне относится большинство развитых экономик, нуждаются в росте, чтобы вылезти из долговой ямы. Но в целом, исключительное внимание динамике роста совсем не так необходимо, как считают политики или экономисты-теоретики. В период экономической неопределенности, вероятно, неуместно оспаривать важность роста. Но, может быть, именно кризис дает нам подходящий момент, чтобы переосмыслить долгосрочные цели нашей мировой экономической политики
Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate /Элитный Трейдер, ELITETRADER.RU/
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу