8 ноября 2017 banki.ru
Эльвира Набиуллина в интервью германской газете Handelsblatt сделала очень ценное заявление относительно будущего Сбербанка и всей банковской системы России. По ее словам, процесс «завершения активной фазы восстановления банковского сектора России» продлится еще несколько лет. Глава ЦБ напомнила, что ранее в рамках оздоровления системы было отозвано 350 лицензий, и сказала, что наводить порядок придется «еще год или два». После чего можно будет подумать о дальнейшей приватизации Сбербанка.
Очень хорошо, что названы цели. И плохо, что все сроки, как обычно бывает в России, обозначаются очень расплывчатым выражением «несколько лет». На этом фоне слова «год-два» в устах Набиуллиной выглядят настоящим прорывом.
Сбербанк у нас действительно, как говорится, «засиделся в девках» — в том смысле, что о его приватизации говорят уже лет 25, из которых 20 — очень активно. Однако банк растет в размерах быстрее, чем его приватизируют. И в последние годы общим местом всех теоретических рассуждений о возможной приватизации (впрочем, это справедливо и в отношении ВТБ) является неизбежное «продать-то его можно, только кто такую махину купит?».
В этой связи интересно (и поучительно) вспомнить, чем закончились две предыдущие кампании приватизации Сбербанка с точки зрения перераспределения акционерного контроля. Можно сказать, что ничем. Как принадлежало ЦБ более половины уставного капитала, так и принадлежит. В 2000 году у ЦБ было 57,7%, в 2005-м — 60,6%, в 2010-м — 57,6%, в 2015 году и доныне — 50% плюс одна акция. В прошлом веке первое упоминание годовых отчетов ЦБ о доле в Сбербанке относится к 1996 году — тогда регулятору принадлежало 54,6%.
Все это время, несмотря на массированные рекламные атаки, призванные убедить российских инвесторов в перспективности владения акциями крупнейшего банка, гораздо больший интерес к активу проявляли иностранцы. Пока российские акционеры после ударно проведенного SPO уныло следили за падением котировок акций самого надежного банка страны и потихоньку от них избавлялись, иностранцы акции скупали. В итоге, когда почти десятилетний «боковой тренд» закончился и обыкновенные акции «Сбера» в начале 2016 года пробили отметку в 115 рублей за акцию, все сливки начали снимать (и снимают до сих пор) нерезиденты, у которых к тому времени в капитале банка было 45,6%. Интересно, что в 2008 году, после SPO, доля иностранцев составляла всего 28%.
А вот еще один любопытный факт: перед приходом в Сбербанк Германа Грефа, в 2007 году, сразу после SPO, все топ-менеджеры банка (даже те, которым не грозила скорая отставка) продали свои пакеты акций. Замечу, что тогда о кризисе в России никто еще не говорил и даже в США ипотечный кризис только набирал свою силу. Тем не менее акции банка с конца 2007 года только падали в цене и смогли преодолеть уровень десятилетней давности, как было сказано выше, только в начале 2016 года.
Теперь можно перейти к анонсированной Эльвирой Набиуллиной приватизации. Трудность для чиновников-приватизаторов здесь заключается в том, что преимущество Сбербанка состоит не столько в размерах, сколько в том, что он контролируется государством. Как только контроль будет потерян, «волшебство» потеряет свою силу. У ЦБ же 50% плюс одна акция в уставном капитале и 52% — в голосующих акциях. Поэтому выгоднее всего продавать сразу и много — скажем, 25%, чтобы не убить банк окончательно, выручить максимальную сумму и сохранить видимость контроля. Но попробуйте найти покупателя или даже нескольких покупателей, притом что пакет в 25% стоит больше триллиона рублей!
То есть не то чтобы таких покупателей нет совсем, но с ними надо работать. Потому и сказаны слова о приватизации Сбербанка были германской газете, а не РБК какому-нибудь. В России таких денег нет. Зато есть санкции, которые неплохо бы снять — это и банку пошло бы на пользу, и желающих присмотреться к нему прибавилось бы. Но здесь «год-два», наверное, стоит признать скорее желаемым, чем действительным сроком. Но и в этом случае интервью германской газете — это прицельный выстрел. Просто он скорее пробный, но явно не холостой.
http://www.banki.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Очень хорошо, что названы цели. И плохо, что все сроки, как обычно бывает в России, обозначаются очень расплывчатым выражением «несколько лет». На этом фоне слова «год-два» в устах Набиуллиной выглядят настоящим прорывом.
Сбербанк у нас действительно, как говорится, «засиделся в девках» — в том смысле, что о его приватизации говорят уже лет 25, из которых 20 — очень активно. Однако банк растет в размерах быстрее, чем его приватизируют. И в последние годы общим местом всех теоретических рассуждений о возможной приватизации (впрочем, это справедливо и в отношении ВТБ) является неизбежное «продать-то его можно, только кто такую махину купит?».
В этой связи интересно (и поучительно) вспомнить, чем закончились две предыдущие кампании приватизации Сбербанка с точки зрения перераспределения акционерного контроля. Можно сказать, что ничем. Как принадлежало ЦБ более половины уставного капитала, так и принадлежит. В 2000 году у ЦБ было 57,7%, в 2005-м — 60,6%, в 2010-м — 57,6%, в 2015 году и доныне — 50% плюс одна акция. В прошлом веке первое упоминание годовых отчетов ЦБ о доле в Сбербанке относится к 1996 году — тогда регулятору принадлежало 54,6%.
Все это время, несмотря на массированные рекламные атаки, призванные убедить российских инвесторов в перспективности владения акциями крупнейшего банка, гораздо больший интерес к активу проявляли иностранцы. Пока российские акционеры после ударно проведенного SPO уныло следили за падением котировок акций самого надежного банка страны и потихоньку от них избавлялись, иностранцы акции скупали. В итоге, когда почти десятилетний «боковой тренд» закончился и обыкновенные акции «Сбера» в начале 2016 года пробили отметку в 115 рублей за акцию, все сливки начали снимать (и снимают до сих пор) нерезиденты, у которых к тому времени в капитале банка было 45,6%. Интересно, что в 2008 году, после SPO, доля иностранцев составляла всего 28%.
А вот еще один любопытный факт: перед приходом в Сбербанк Германа Грефа, в 2007 году, сразу после SPO, все топ-менеджеры банка (даже те, которым не грозила скорая отставка) продали свои пакеты акций. Замечу, что тогда о кризисе в России никто еще не говорил и даже в США ипотечный кризис только набирал свою силу. Тем не менее акции банка с конца 2007 года только падали в цене и смогли преодолеть уровень десятилетней давности, как было сказано выше, только в начале 2016 года.
Теперь можно перейти к анонсированной Эльвирой Набиуллиной приватизации. Трудность для чиновников-приватизаторов здесь заключается в том, что преимущество Сбербанка состоит не столько в размерах, сколько в том, что он контролируется государством. Как только контроль будет потерян, «волшебство» потеряет свою силу. У ЦБ же 50% плюс одна акция в уставном капитале и 52% — в голосующих акциях. Поэтому выгоднее всего продавать сразу и много — скажем, 25%, чтобы не убить банк окончательно, выручить максимальную сумму и сохранить видимость контроля. Но попробуйте найти покупателя или даже нескольких покупателей, притом что пакет в 25% стоит больше триллиона рублей!
То есть не то чтобы таких покупателей нет совсем, но с ними надо работать. Потому и сказаны слова о приватизации Сбербанка были германской газете, а не РБК какому-нибудь. В России таких денег нет. Зато есть санкции, которые неплохо бы снять — это и банку пошло бы на пользу, и желающих присмотреться к нему прибавилось бы. Но здесь «год-два», наверное, стоит признать скорее желаемым, чем действительным сроком. Но и в этом случае интервью германской газете — это прицельный выстрел. Просто он скорее пробный, но явно не холостой.
http://www.banki.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу