19 февраля 2009 Архив
Европейский центральный банк (ЕЦБ) считает, что заслужил передышку. Развив бурную деятельность, он с начала октября до середины января снизил свою базовую процентную ставку с 4,25% до 2%. Президент ЕЦБ Жан-Клод Трише дал понять, что на заседании 5 февраля ставка будет сохранена на уровне 2%, но в марте возможна подвижка. Но ведь экономика зоны евро находится в глубокой рецессии, и инфляция быстро снижается. Зачем же откладывать?
Обоснования для удержания ставки представляются довольно запутанными. Одно из них сводится к тому, что когда ставки опускаются слишком низко, то потом их очень трудно бывает повысить. При низких ставках рискованные активы выглядят дешевыми, поэтому у властей может возникнуть соблазн как можно дольше их не повышать - из-за опасений, что это помешает восстановлению экономики, основой которого является рост стоимости активов. Но это скорее повод задуматься об экономической грамотности властей, нежели довод против снижения ставок.
Еще одна озвученная г-ном Трише причина для осторожности заключается в опасности угодить в «ловушку ликвидности». Этот расплывчатый жаргонный термин обычно применяется к ситуациям, когда, например, процентные ставки падают до нуля и меры традиционной монетарной политики больше уже не влияют на спрос.
Некоторые лица, принимающие решение относительно ставок ЕЦБ, по-видимому, полагают, что от ловушки ликвидности можно спастись, если просто не снижать процентные ставки. Многие экономисты боятся противоположного: если проводится слишком жесткая монетарная политика и начинается дефляция, то становится труднее стимулировать спрос путем снижения ставок. Потребители начинают воздерживаться от покупок, поскольку понимают, что благодаря падению цен они на те же самые деньги позже смогут купить больше товаров. У ЕЦБ еще имеются возможности стимулировать спрос, и если он ими сейчас не воспользуется, то они будут упущены.
И тем не менее в подходе ЕЦБ есть своя логика. Как полагает экономист UniCredit Марко Аннунциата, это, возможно, просто уловка, чтобы уверить охваченные паникой рынки в том, что все под контролем. Сверхактивная монетарная политика иногда может только навредить. Джон Мейнард Кейнс полагал, что «значительное увеличение количества денег может приводить к такой большой неуверенности в будущем, что усиливается предпочтительность ликвидности как средства страховки». Другими словами, когда люди (и банки) нервничают, они начинают сильнее цепляться за наличные деньги. Это может также служить объяснением того, почему ЕЦБ, похоже, устраивает, что рыночные ставки ползут ниже 2% - то есть говорит он одно, а действует по-другому.
Менее весомым представляется еще один довод в пользу сдерживания официальных ставок, состоящий в том, что благодаря этому откладывается момент, когда потребуется прибегнуть к мерам традиционной монетарной политики. ФРС США подошла к нулевому уровню ставок в декабре прошлого года. А экономисты банка Goldman Sachs и консалтинговой фирмы Macroeconomic Advisers считают, что ставка по федеральным фондам должна составлять -6% (да-да, минус шесть), если использовать «правило Тейлора», которое требует ввода поправочных коэффициентов на свободные мощности и инфляцию. Поскольку ФРС не может сделать ставку отрицательной, она держит наготове другие меры, вроде покупки долгосрочных гособлигаций, к которым она прибегнет, если это поможет частным рынкам кредитования.
Такая политика беспокоит ЕЦБ. Будучи самым независимым в мире центробанком, он исповедует принцип дистанцирования от национальных правительств и не желает дискредитировать себя покупкой их долгов. Найти способы интервенции на рынки суверенных долгов 16 стран ЕС может быть тяжело. Однако экономист Deutsche Bank Томас Майер подозревает, что это не главное препятствие для нестандартного смягчения монетарной политики: «ЕЦБ хотел бы оставаться чистеньким. Они опасаются, что если пойдут по этому пути, то потеряют свою целостность».
© 2009 The Economist Newspaper Limited
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Обоснования для удержания ставки представляются довольно запутанными. Одно из них сводится к тому, что когда ставки опускаются слишком низко, то потом их очень трудно бывает повысить. При низких ставках рискованные активы выглядят дешевыми, поэтому у властей может возникнуть соблазн как можно дольше их не повышать - из-за опасений, что это помешает восстановлению экономики, основой которого является рост стоимости активов. Но это скорее повод задуматься об экономической грамотности властей, нежели довод против снижения ставок.
Еще одна озвученная г-ном Трише причина для осторожности заключается в опасности угодить в «ловушку ликвидности». Этот расплывчатый жаргонный термин обычно применяется к ситуациям, когда, например, процентные ставки падают до нуля и меры традиционной монетарной политики больше уже не влияют на спрос.
Некоторые лица, принимающие решение относительно ставок ЕЦБ, по-видимому, полагают, что от ловушки ликвидности можно спастись, если просто не снижать процентные ставки. Многие экономисты боятся противоположного: если проводится слишком жесткая монетарная политика и начинается дефляция, то становится труднее стимулировать спрос путем снижения ставок. Потребители начинают воздерживаться от покупок, поскольку понимают, что благодаря падению цен они на те же самые деньги позже смогут купить больше товаров. У ЕЦБ еще имеются возможности стимулировать спрос, и если он ими сейчас не воспользуется, то они будут упущены.
И тем не менее в подходе ЕЦБ есть своя логика. Как полагает экономист UniCredit Марко Аннунциата, это, возможно, просто уловка, чтобы уверить охваченные паникой рынки в том, что все под контролем. Сверхактивная монетарная политика иногда может только навредить. Джон Мейнард Кейнс полагал, что «значительное увеличение количества денег может приводить к такой большой неуверенности в будущем, что усиливается предпочтительность ликвидности как средства страховки». Другими словами, когда люди (и банки) нервничают, они начинают сильнее цепляться за наличные деньги. Это может также служить объяснением того, почему ЕЦБ, похоже, устраивает, что рыночные ставки ползут ниже 2% - то есть говорит он одно, а действует по-другому.
Менее весомым представляется еще один довод в пользу сдерживания официальных ставок, состоящий в том, что благодаря этому откладывается момент, когда потребуется прибегнуть к мерам традиционной монетарной политики. ФРС США подошла к нулевому уровню ставок в декабре прошлого года. А экономисты банка Goldman Sachs и консалтинговой фирмы Macroeconomic Advisers считают, что ставка по федеральным фондам должна составлять -6% (да-да, минус шесть), если использовать «правило Тейлора», которое требует ввода поправочных коэффициентов на свободные мощности и инфляцию. Поскольку ФРС не может сделать ставку отрицательной, она держит наготове другие меры, вроде покупки долгосрочных гособлигаций, к которым она прибегнет, если это поможет частным рынкам кредитования.
Такая политика беспокоит ЕЦБ. Будучи самым независимым в мире центробанком, он исповедует принцип дистанцирования от национальных правительств и не желает дискредитировать себя покупкой их долгов. Найти способы интервенции на рынки суверенных долгов 16 стран ЕС может быть тяжело. Однако экономист Deutsche Bank Томас Майер подозревает, что это не главное препятствие для нестандартного смягчения монетарной политики: «ЕЦБ хотел бы оставаться чистеньким. Они опасаются, что если пойдут по этому пути, то потеряют свою целостность».
© 2009 The Economist Newspaper Limited
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу