29 марта 2023 finversia.ru Чайка Федор
Волатильность – примета времени. И не только на бирже.
15 марта 2023 года доходность двухлетних казначейских облигаций США впервые с 2006 года достигла 5,1%. Но дело не только в 17-летнем рекорде, а в том, что в течение трёх дней доходность скакнула от 5% до 4%, потом вновь опустилась ближе к 5%. И так всю неделю.
Как метко охарактеризовал эту ситуацию один финансовый блогер, краткосрочные облигации нынче торгуются как акции-мемы.
Все хорошо знают историю c крахом банка Silicon Valley Bank и последовавшим вслед за ним банковским кризисом, который поставил под удар ещё 20 крупных банков в США.
Но, очевидно, мало кто обратил внимание на то, что фондовый рынок отреагировал на этот банковский кризис в реальной экономике (банки представляют реальную экономику, да, в данном контексте). Менее, чем за неделю индекс S&P500 вырос почти на 3%, а индекс Nasdaq100 вырос более чем на 6%.
Как это можно объяснить? Можно, причём в каждом конкретном случае. И, что очень важно, постфактум – как это мастерски делают наши аналитики. Как говорится, было бы что объяснить, а объяснить-таки аналитики умеют. С другой стороны, а как объяснять то, чего ещё не случилось? Например, «Иван Петрович, скажите, с чем связано падение курса рубля к доллару, которое случится в предстоящую среду?». Бред же.
По нынешним временам краткосрочные облигации торгуются как акции-мемы.
Хорошо, оставим эту казуистику. Но вас не настораживает тот факт, что волатильности в нашей жизни ощутимо прибавилось? В политике – особенно в геополитике? В экономике – особенно касаемо финансов?
Возьмём инфляцию. Помните, как ещё несколько лет назад мы все радовались, что, наконец-то, в России власти смогли победить инфляцию – прижать цены вплоть до 2,5% в год, а то и ниже? И что отныне инфляция будет у нас как в Штатах или как в Европе. Ну, почти: у них 2%, у нас – 4%. Рядом же. Я очень хорошо помню о таких надеждах. Но вот прошло каких-то 3-4 года и инфляция, вновь, как встарь, исчисляется двузначными цифрами.
Или кризисы. Оскомина уже на зубах от этого слова, если честно. Вот, кто сможет сосчитать количество кризисов, скажем, за последнее десятилетие? Сколько политических кризисов случилось за мою – довольно короткую ещё – жизнь? А сколько военных?
Когда я читаю, «за время кризиса такой-то инструмент подешевел на столько-то», я сразу спохватываюсь – за время какого кризиса?
1998 год – кризис в Юго-Восточной Азии, дефолт в России
2000 год – кризис доткомов в США
2004 год – банковский кризис в России
2008 год – ипотечный кризис
2010 год – Grexit, европейский долговой кризис
2014 год – Крым, первый санкционный кризис
2018 год – Brexit; первый энергетический кризис
2020 год – пандемия
2022 год – второй санкционный кризис, второй энергетический кризис, СВО на Украине
2023 год – ещё не вечер, но банковский кризис в США уже вырисовывается вполне серьёзный…
Уверен, что я пропустил с десяток кризисов ранга пониже, но, тем не менее, повлиявших и на биржевые котировки, и на цены в магазинах и на автозаправках, и на недвижимость, в конце концов.
Биржи отреагировали на банковский кризис резким ростом индексов.
К примеру, вот куда поместить и как назвать кризис в технологическом секторе? Который происходит прямо на наших глазах? И который одной ногой стоит в начале пандемии, а второй – два года спустя? Речь идёт о том, что котировки акций технологических компаний – так называемый big tech, а то и middle tech – весной и летом 2020 года взлетели до небес, до триллионов долларов, а всего спустя год также стремительно и обвалились. Сначала обвалились сами котировки, а потом начались – и продолжаются (!) – массовые увольнения. Стали меньше пользоваться Zoom? Вроде бы нет. Стали меньше зависать в Tik-Tok? Вроде бы также зависаем… Как-то это несправедливо, когда всё началось с событий в виртуальном мире во время пандемии, а сегодня за это люди расплачиваются работой.
Или взять те же акции-мемы. Казалось бы, это было недолгим, почти что одноразовым явлением. Но нет же – Банк России в настоящее время проверяет факты необъяснимого (в отсутствии каких-либо корпоративных событий) кратного роста котировок акций из третьего эшелона. Значит и у нас появился свой GameStop. К слову, на днях GameStop отчиталась о прибыли за 4-й квартал 2022 года – в ту торговую сессию котировки акций компании взлетели почти на 49% (!). Или акции Сбербанка за одну сессию взлетели на 11% – на новостях о дивидендах. А говорили, что «под давлением геополитики», «под давлением слабого рубля» ... а оказалось, что дивиденды-то ближе, чем какая-то там геополитика и санкции. Есть прибыль и дивиденды – будут и акции в порядке. Нет – тогда вспомним про геополитику и санкции.
Возьмём самую, что ни на есть, реальную экономику. Ещё совсем недавно нас уверяли из телевизора, что зависимость Европы от российского газа… вечная! Что вся передовая немецкая промышленность сидит, как наркоман плотно и давно, на нашей газовой игле?
Волатильность – понятие некогда исключительно из биржевой жизни – перекочевала в нашу повседневную жизнь.
Так вот, прошёл какой-то год, но англичане не замёрзли, покупая 1000 кубометров газа за $2 и даже за $3 тысячи? Потому, что такие цены держались пару недель от силы, а потом откатились к средним значениям – $300-400? А что немцы? Газозависимые наркоманы? Говорят, что полностью обрели независимость от российского газа. Как и многие другие европейские страны. Никто не замёрз, не случилось ни одной революции, политики все на своих местах, цены выросли, как и везде…
Конечно, справедливости ради стоит сказать, что масштабный кризис, связанный с великим энергетическим переделом, ещё впереди. А то и череда кризисов, которые проявят себя совсем не обязательно в экономике и финансах. Великий передел – это разворот Европы прочь от российских энергоносителей и сближение с энергоносителями из США. А наш разворот, в свою очередь, случился от Запада – к Востоку. Сегодня можно судить только о векторе этих, по-настоящему, глобальных процессах, которые ещё только-только в начале пути и которые будут оказывать влияние на мировую экономику по нарастающей в ближайшие десятилетия.
Итак, стало немного яснее. Во-первых, волатильность – понятие некогда исключительно из биржевой жизни – перекочевала в нашу повседневную жизнь. Правда пока это ещё может не так заметно, но то ли ещё будет. Вспоминаются слова героини Татьяны Дорониной из легендарной картины «Три тополя на Плющихе»: «Трясёт! И нас чуть не каждый день трясёт. То это, то другое...».
И во-вторых. Вы заметили, что трясти стало чаще, чем раньше? Если взглянуть в ту табличку, что я изобразил выше с кризисами и датами? Помнится, раньше в хрестоматиях писали, что кризисы в экономике происходят каждые 7-8 лет. Всё так и было, но последний кризис из хрестоматии случился в начале века: доткомовский в 2000-2002 годах и через 7 лет – в 2008-2009 годах. После этого кризисы стали происходить чаще и чаще. Теперь уже каждый год…
15 марта 2023 года доходность двухлетних казначейских облигаций США впервые с 2006 года достигла 5,1%. Но дело не только в 17-летнем рекорде, а в том, что в течение трёх дней доходность скакнула от 5% до 4%, потом вновь опустилась ближе к 5%. И так всю неделю.
Как метко охарактеризовал эту ситуацию один финансовый блогер, краткосрочные облигации нынче торгуются как акции-мемы.
Все хорошо знают историю c крахом банка Silicon Valley Bank и последовавшим вслед за ним банковским кризисом, который поставил под удар ещё 20 крупных банков в США.
Но, очевидно, мало кто обратил внимание на то, что фондовый рынок отреагировал на этот банковский кризис в реальной экономике (банки представляют реальную экономику, да, в данном контексте). Менее, чем за неделю индекс S&P500 вырос почти на 3%, а индекс Nasdaq100 вырос более чем на 6%.
Как это можно объяснить? Можно, причём в каждом конкретном случае. И, что очень важно, постфактум – как это мастерски делают наши аналитики. Как говорится, было бы что объяснить, а объяснить-таки аналитики умеют. С другой стороны, а как объяснять то, чего ещё не случилось? Например, «Иван Петрович, скажите, с чем связано падение курса рубля к доллару, которое случится в предстоящую среду?». Бред же.
По нынешним временам краткосрочные облигации торгуются как акции-мемы.
Хорошо, оставим эту казуистику. Но вас не настораживает тот факт, что волатильности в нашей жизни ощутимо прибавилось? В политике – особенно в геополитике? В экономике – особенно касаемо финансов?
Возьмём инфляцию. Помните, как ещё несколько лет назад мы все радовались, что, наконец-то, в России власти смогли победить инфляцию – прижать цены вплоть до 2,5% в год, а то и ниже? И что отныне инфляция будет у нас как в Штатах или как в Европе. Ну, почти: у них 2%, у нас – 4%. Рядом же. Я очень хорошо помню о таких надеждах. Но вот прошло каких-то 3-4 года и инфляция, вновь, как встарь, исчисляется двузначными цифрами.
Или кризисы. Оскомина уже на зубах от этого слова, если честно. Вот, кто сможет сосчитать количество кризисов, скажем, за последнее десятилетие? Сколько политических кризисов случилось за мою – довольно короткую ещё – жизнь? А сколько военных?
Когда я читаю, «за время кризиса такой-то инструмент подешевел на столько-то», я сразу спохватываюсь – за время какого кризиса?
1998 год – кризис в Юго-Восточной Азии, дефолт в России
2000 год – кризис доткомов в США
2004 год – банковский кризис в России
2008 год – ипотечный кризис
2010 год – Grexit, европейский долговой кризис
2014 год – Крым, первый санкционный кризис
2018 год – Brexit; первый энергетический кризис
2020 год – пандемия
2022 год – второй санкционный кризис, второй энергетический кризис, СВО на Украине
2023 год – ещё не вечер, но банковский кризис в США уже вырисовывается вполне серьёзный…
Уверен, что я пропустил с десяток кризисов ранга пониже, но, тем не менее, повлиявших и на биржевые котировки, и на цены в магазинах и на автозаправках, и на недвижимость, в конце концов.
Биржи отреагировали на банковский кризис резким ростом индексов.
К примеру, вот куда поместить и как назвать кризис в технологическом секторе? Который происходит прямо на наших глазах? И который одной ногой стоит в начале пандемии, а второй – два года спустя? Речь идёт о том, что котировки акций технологических компаний – так называемый big tech, а то и middle tech – весной и летом 2020 года взлетели до небес, до триллионов долларов, а всего спустя год также стремительно и обвалились. Сначала обвалились сами котировки, а потом начались – и продолжаются (!) – массовые увольнения. Стали меньше пользоваться Zoom? Вроде бы нет. Стали меньше зависать в Tik-Tok? Вроде бы также зависаем… Как-то это несправедливо, когда всё началось с событий в виртуальном мире во время пандемии, а сегодня за это люди расплачиваются работой.
Или взять те же акции-мемы. Казалось бы, это было недолгим, почти что одноразовым явлением. Но нет же – Банк России в настоящее время проверяет факты необъяснимого (в отсутствии каких-либо корпоративных событий) кратного роста котировок акций из третьего эшелона. Значит и у нас появился свой GameStop. К слову, на днях GameStop отчиталась о прибыли за 4-й квартал 2022 года – в ту торговую сессию котировки акций компании взлетели почти на 49% (!). Или акции Сбербанка за одну сессию взлетели на 11% – на новостях о дивидендах. А говорили, что «под давлением геополитики», «под давлением слабого рубля» ... а оказалось, что дивиденды-то ближе, чем какая-то там геополитика и санкции. Есть прибыль и дивиденды – будут и акции в порядке. Нет – тогда вспомним про геополитику и санкции.
Возьмём самую, что ни на есть, реальную экономику. Ещё совсем недавно нас уверяли из телевизора, что зависимость Европы от российского газа… вечная! Что вся передовая немецкая промышленность сидит, как наркоман плотно и давно, на нашей газовой игле?
Волатильность – понятие некогда исключительно из биржевой жизни – перекочевала в нашу повседневную жизнь.
Так вот, прошёл какой-то год, но англичане не замёрзли, покупая 1000 кубометров газа за $2 и даже за $3 тысячи? Потому, что такие цены держались пару недель от силы, а потом откатились к средним значениям – $300-400? А что немцы? Газозависимые наркоманы? Говорят, что полностью обрели независимость от российского газа. Как и многие другие европейские страны. Никто не замёрз, не случилось ни одной революции, политики все на своих местах, цены выросли, как и везде…
Конечно, справедливости ради стоит сказать, что масштабный кризис, связанный с великим энергетическим переделом, ещё впереди. А то и череда кризисов, которые проявят себя совсем не обязательно в экономике и финансах. Великий передел – это разворот Европы прочь от российских энергоносителей и сближение с энергоносителями из США. А наш разворот, в свою очередь, случился от Запада – к Востоку. Сегодня можно судить только о векторе этих, по-настоящему, глобальных процессах, которые ещё только-только в начале пути и которые будут оказывать влияние на мировую экономику по нарастающей в ближайшие десятилетия.
Итак, стало немного яснее. Во-первых, волатильность – понятие некогда исключительно из биржевой жизни – перекочевала в нашу повседневную жизнь. Правда пока это ещё может не так заметно, но то ли ещё будет. Вспоминаются слова героини Татьяны Дорониной из легендарной картины «Три тополя на Плющихе»: «Трясёт! И нас чуть не каждый день трясёт. То это, то другое...».
И во-вторых. Вы заметили, что трясти стало чаще, чем раньше? Если взглянуть в ту табличку, что я изобразил выше с кризисами и датами? Помнится, раньше в хрестоматиях писали, что кризисы в экономике происходят каждые 7-8 лет. Всё так и было, но последний кризис из хрестоматии случился в начале века: доткомовский в 2000-2002 годах и через 7 лет – в 2008-2009 годах. После этого кризисы стали происходить чаще и чаще. Теперь уже каждый год…
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба