Про абсурдный курс рубля. Что следует понимать в оценке устойчивости рубля?

Сейчас динамика рубля похожа на «шизофренический марафон» в тотальном отрыве от фундаментальных диспропорций и композиции факторов риска.

С точки зрения стандартной макроэкономической логики, не существует обоснования текущим уровням по рублю – все это похоже на «шутку, розыгрыш».

Однако, мы сейчас живем в особой реальности агрессивных схематозов и отхода от рыночного ценообразования.

Оценивая валютный рынок, необходимо понимать, что:

— Больше нет привычного валютного рынка, т.к. значительная часть оборота является «теневой» на внебиржевом рынке с середины 2024, где затруднительно оперативно оценивать валютные балансы и диспропорции.

— Все типичные макромодели сломаны или даже уничтожены после нарушения естественного трансграничного денежного потока внутренних и внешних контрагентов с 2022 года.

— Большая часть финансовой статистики засекречена или сильно ограничена, а финансовый сектор в РФ является основным провайдером валютной ликвидности.

— Логика циркуляции валютных потоков нарушена после введения санкций и инфраструктурных рисков.

— Существенная часть спроса на валюту в рамках валютного хэджирования абсорбируется в квазивалютных инструментах (заменяющие облигации, золото), расчеты за которые происходят в рублях с привязкой к валютному ценообразованию.

— Не совсем понятен административный фактор (есть ли он?) курсообразования в условиях закрытого рынка, вынесенного на внебиржевой контур.

— Лаги распределения валютной выручки, которые динамически меняются. Не исключено, что части экспортной выручки просто не существует (аккумулируется в дебиторке).

— Лаги распределения валютных расчетов по импорту. Валюта, купленная на бирже или внебирже, «зависает» на корсчетах или возвращается. Это создает временный, но устойчивый профицит валютной ликвидности внутри контура, — валюта есть, а потратить её (вывести под импорт) сложно. Это давит на курс в сторону укрепления рубля, даже при плохом торговом балансе.

— Вероятные теневые схематозы с бартером и квазибартером.

Короче, все что сейчас происходит к рынку и «стандартным» экономическим законам отношения не имеет.

В расчетах устойчивости рубля необходимо оценить долгосрочный баланс спроса и предложения валюты.

Откуда формируется устойчивое предложение валюты в условиях внешней блокады и санкционных ограничений?

Приток валюты экспортеров (в среднем $6-7 млрд в месяц, что вдвое ниже середины 2024 и на треть ниже допустимой нормы) и операции Банка России на валютном рынке (сейчас в среднем $1.5 млрд в месяц, но с начала 2026 будет меньше) и это все.

Агрегированное предложение около $8 млрд в месяц, которое будет стремиться к $5-6 млрд (в 2.5-3 раза меньше, чем в 2024) на фоне ухудшения экспортного потока (низкие цены на нефть и газ + расширяющиеся дисконты + нестабильные поставки + удары по инфраструктуре + динамические запреты на экспорт нефтепродуктов + усиление санкций + трудности с репатриацией валютной выручки) и на фоне исчерпания ликвидной части ФНБ.

Внешних каналов фондирования нет и не предвидится.

При этом денежная масса раскачалась вдвое (значительная часть связана на срочных счетах, но пропорция будет увеличиваться в пользу текущих счетов при смягчении ДКП), доходы раскачались где то на 70% за 4 года, тогда как предложение товаров и услуг в гражданской экономике осталось на уровне 2021 или даже снизилось (весь рост экономики за счет ВПК и связанных с государством отраслей, как, например строительство).

Спрос на валюту интегрально сдерживается изменением структуры расчетов по импорту, санкциями и инфраструктурными рисками, но стратегический перекос экстремально в пользу спроса на валюту, т.е. резкой переоценки рубля.

Рубль вообще нечем сдерживать, исторически где-то 25-30% от денежном массы (в $) требовалось для агрегации предложения валюты за год, что при текущей М2 свыше $1.5 трлн – это $30 млрд в месяц предложения валюты (до санкций).

Любой сдвиг с точки зрения накопления валютной позиции и на тонком рынке сразу теряется равновесие, поэтому в крепкий рубль не верю.