18 декабря 2010 Financial Times
Мы живем в один из поворотных моментов истории. О многополярном мире давно говорят, но до сих пор казалось, что он безопасно маячит где-то на горизонте. Однако сейчас он неожиданно ворвался в нашу жизнь. Два столетия западной гегемонии подходят к концу, и это происходит быстрее, чем многие из нас могли вообразить.
На это указывают сухие цифры экономической статистики. В следующем году, как и в этом, экономики развивающихся стран – Китая, Индии, Бразилии, Турции, Индонезии и так далее – вероятно вырастут минимум на восемь процентов. Обремененные долгами развитые страны в основном будут с трудом переваливать за два процента роста. Это уже стало устоявшейся картиной. Разница между экономиками, растущими медленно, и экономиками, растущими быстро, столь же заметна, как и между бедными и богатыми странами.
Соответственным образом смещается и геополитическое равновесие. Китай укрепляет свои позиции в Восточной Азии. Индия строит океанский флот. Турция и Бразилия пытаются конвертировать региональное влияние в международное. Индонезия балансирует между Вашингтоном и Пекином. Европа пытается справиться с падением своей значимости в мире, а Америка – с ростом бюджетного дефицита и политическими затруднениями.
При этом говорить о конце американского преобладания пока рано. При всех своих проблемах Америка все еще остается единственной сверхдержавой – единственной страной, способной действовать в любом уголке мира. Скажем, в 2010 году лишь немногие заметили, что США вернулись в Азию. В страхе перед Пекином и смертоносной непредсказуемостью Северной Кореи соседи Китая обратились за помощью к Дяде Сэму.
Картина, которую рисуют опубликованные секретные дипломатические телеграммы, в сущности, не так уж плоха. Национальные интересы, которые преследует Америка, в большинстве случаев совпадают с общественным благом остального мира. Вашингтон при закрытых дверях точно так же беспокоится о мировой безопасности, ситуации в недееспособных государствах, последствиях ядерного распространения, терроризма и региональных конфликтов, как и публично.
С другой стороны, WikiLeaks демонстрируют несостоятельность США как сверхдержавы. Дипломатическая переписка показывает, что при всей своей мощи Америка неспособна добиваться своего в проблемных регионах. Только в этом месяце мы видели, как премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху сорвал попытки Барака Обамы добиться мира на Ближнем Востоке.
В свою очередь развивающиеся державы находятся сейчас на той стадии, на которой они хотят пользоваться преимуществами власти, не неся при этом ответственности. Китай, даже если самым доброжелательным образом интерпретировать его недавнюю игру мускулами, ведет себя как подросток, только что обнаруживший, что он физически сравнялся силой со взрослыми. Игнорируя предостережения Дэна Сяопина, который советовал ждать благоприятного момента, Пекин активно растрачивает накопленное за последнее десятилетие влияние.
Индия хочет, чтобы к ней относились с уважением, соответствующим статусу сверхдержавы, но не готова при этом отказаться от того доверия, которое к ней испытывают как к лидеру движения неприсоединения. При этом Дели странным образом неспособен справиться с проблемами у себя под боком. Турция одновременно смотрит на восток и на запад и пытается примирить свои новые претензии на лидерство в исламском мире со старой приверженностью евроатлантической интеграции.
Европа находится в плохой форме. Кризис, изначально ударивший по частным банкам, перерос в проблемы с государственным долгом. Рынки продолжают давить на еврозону. Однако главные угрозы носят политический характер. Экономический шок, связанный с относительным упадком континента в сравнении с усиливающейся Азией, сочетается с до сих пор не преодоленными последствиями политического шока двадцатилетней давности, вызванного падением Берлинской стены.
Объединение Германии, постепенно перестающей стесняться проявлять национализм, изменило баланс сил в Европе. Евросоюз нормально работал, когда лидерство в нем делили Германия и Франция. Однако сейчас Берлин хочет диктовать свои условия. Единую валюту, возможно, удастся спасти, но я сомневаюсь, что идея германской Европы многим понравится. Что касается Британии, ее моложавый премьер-министр не проявляет ни желания выработать что-либо напоминающее внешнюю политику, ни способности это сделать.
Япония, в которой я провел эту неделю, участвуя в конференции по безопасности, организованной американским фондом Маршалла и Токийским фондом, похоже, надолго зашла в политический тупик. Несмотря на тревогу, вызванную конфликтами с Китаем на спорной акватории Восточно-Китайского моря, в Токио за три года сменились уже четыре премьер-министра. По-видимому, заниматься бесконечными правительственными перестановками этой стране проще, чем задумываться о стратегических трудностях в Восточной Азии.
Россия считает себя одной из развивающихся держав, однако на самом деле она – слабеющая страна, застрявшая в прошлом. Как по внутриполитическим, так и по дипломатическим соображениям, российское руководство продолжает делать вид, что враги России находятся на Западе. Москва полагает, что национальную гордость может восстановить только противостояние с США и Европой.
Однако настоящие российские проблемы следует искать намного ближе. Это повальная коррупция, демографический спад и выдыхающаяся нефтегазовая экономика. Кроме того, для России представляют стратегическую опасность исламский экстремизм и возможность вторжения Индии и Китая на ее обезлюдевшие восточные земли. Более тесная интеграция с Западом входит в долговременные интересы России. Ее президент Дмитрий Медведев это, по-видимому, понимает. Его предшественник и вероятный преемник Владимир Путин продолжает мыслить старыми категориями.
Проще всего было бы описать сегодняшний геополитический ландшафт, как противостояние между Западом и остальным миром – между западными либеральными демократиями и восточными автократиями с рыночной экономикой. Однако, как бы изящно эта модель ни выглядела, она слишком многое упрощает. Скажем, никто так не старается помешать Индии получить постоянное место в Совете безопасности ООН, как Россия и Китай, а усиление китайской армии мало кого беспокоит так, как Индию.
Согласно более оптимистическому взгляду на происходящее, выработать новый, более широкий консенсус в области сотрудничества между Востоком и Западом, а также между Севером и Югом поможет "Большая двадцатка" стран. Если говорить о глобальном регулировании экономики, то некоторые основания для оптимизма у сторонников этого взгляда есть, однако, если говорить о безопасности и международной политике, их уже будет намного меньше.
Развивающиеся страны ставят государственную власть выше международных правил, суверенитет выше принципа мультилатерализма. Переход к новому порядку будет характеризоваться, скорее, враждой и конкуренцией, чем сотрудничеством. Разумеется, от своей взаимозависимости страны никуда не денутся, однако ее наличие постоянно будет ставиться под сомнение. Это будет трудное время, и жаль, что слишком многие на Западе сейчас предпочитают прятаться от реальности под одеялом
Оригинал
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
На это указывают сухие цифры экономической статистики. В следующем году, как и в этом, экономики развивающихся стран – Китая, Индии, Бразилии, Турции, Индонезии и так далее – вероятно вырастут минимум на восемь процентов. Обремененные долгами развитые страны в основном будут с трудом переваливать за два процента роста. Это уже стало устоявшейся картиной. Разница между экономиками, растущими медленно, и экономиками, растущими быстро, столь же заметна, как и между бедными и богатыми странами.
Соответственным образом смещается и геополитическое равновесие. Китай укрепляет свои позиции в Восточной Азии. Индия строит океанский флот. Турция и Бразилия пытаются конвертировать региональное влияние в международное. Индонезия балансирует между Вашингтоном и Пекином. Европа пытается справиться с падением своей значимости в мире, а Америка – с ростом бюджетного дефицита и политическими затруднениями.
При этом говорить о конце американского преобладания пока рано. При всех своих проблемах Америка все еще остается единственной сверхдержавой – единственной страной, способной действовать в любом уголке мира. Скажем, в 2010 году лишь немногие заметили, что США вернулись в Азию. В страхе перед Пекином и смертоносной непредсказуемостью Северной Кореи соседи Китая обратились за помощью к Дяде Сэму.
Картина, которую рисуют опубликованные секретные дипломатические телеграммы, в сущности, не так уж плоха. Национальные интересы, которые преследует Америка, в большинстве случаев совпадают с общественным благом остального мира. Вашингтон при закрытых дверях точно так же беспокоится о мировой безопасности, ситуации в недееспособных государствах, последствиях ядерного распространения, терроризма и региональных конфликтов, как и публично.
С другой стороны, WikiLeaks демонстрируют несостоятельность США как сверхдержавы. Дипломатическая переписка показывает, что при всей своей мощи Америка неспособна добиваться своего в проблемных регионах. Только в этом месяце мы видели, как премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху сорвал попытки Барака Обамы добиться мира на Ближнем Востоке.
В свою очередь развивающиеся державы находятся сейчас на той стадии, на которой они хотят пользоваться преимуществами власти, не неся при этом ответственности. Китай, даже если самым доброжелательным образом интерпретировать его недавнюю игру мускулами, ведет себя как подросток, только что обнаруживший, что он физически сравнялся силой со взрослыми. Игнорируя предостережения Дэна Сяопина, который советовал ждать благоприятного момента, Пекин активно растрачивает накопленное за последнее десятилетие влияние.
Индия хочет, чтобы к ней относились с уважением, соответствующим статусу сверхдержавы, но не готова при этом отказаться от того доверия, которое к ней испытывают как к лидеру движения неприсоединения. При этом Дели странным образом неспособен справиться с проблемами у себя под боком. Турция одновременно смотрит на восток и на запад и пытается примирить свои новые претензии на лидерство в исламском мире со старой приверженностью евроатлантической интеграции.
Европа находится в плохой форме. Кризис, изначально ударивший по частным банкам, перерос в проблемы с государственным долгом. Рынки продолжают давить на еврозону. Однако главные угрозы носят политический характер. Экономический шок, связанный с относительным упадком континента в сравнении с усиливающейся Азией, сочетается с до сих пор не преодоленными последствиями политического шока двадцатилетней давности, вызванного падением Берлинской стены.
Объединение Германии, постепенно перестающей стесняться проявлять национализм, изменило баланс сил в Европе. Евросоюз нормально работал, когда лидерство в нем делили Германия и Франция. Однако сейчас Берлин хочет диктовать свои условия. Единую валюту, возможно, удастся спасти, но я сомневаюсь, что идея германской Европы многим понравится. Что касается Британии, ее моложавый премьер-министр не проявляет ни желания выработать что-либо напоминающее внешнюю политику, ни способности это сделать.
Япония, в которой я провел эту неделю, участвуя в конференции по безопасности, организованной американским фондом Маршалла и Токийским фондом, похоже, надолго зашла в политический тупик. Несмотря на тревогу, вызванную конфликтами с Китаем на спорной акватории Восточно-Китайского моря, в Токио за три года сменились уже четыре премьер-министра. По-видимому, заниматься бесконечными правительственными перестановками этой стране проще, чем задумываться о стратегических трудностях в Восточной Азии.
Россия считает себя одной из развивающихся держав, однако на самом деле она – слабеющая страна, застрявшая в прошлом. Как по внутриполитическим, так и по дипломатическим соображениям, российское руководство продолжает делать вид, что враги России находятся на Западе. Москва полагает, что национальную гордость может восстановить только противостояние с США и Европой.
Однако настоящие российские проблемы следует искать намного ближе. Это повальная коррупция, демографический спад и выдыхающаяся нефтегазовая экономика. Кроме того, для России представляют стратегическую опасность исламский экстремизм и возможность вторжения Индии и Китая на ее обезлюдевшие восточные земли. Более тесная интеграция с Западом входит в долговременные интересы России. Ее президент Дмитрий Медведев это, по-видимому, понимает. Его предшественник и вероятный преемник Владимир Путин продолжает мыслить старыми категориями.
Проще всего было бы описать сегодняшний геополитический ландшафт, как противостояние между Западом и остальным миром – между западными либеральными демократиями и восточными автократиями с рыночной экономикой. Однако, как бы изящно эта модель ни выглядела, она слишком многое упрощает. Скажем, никто так не старается помешать Индии получить постоянное место в Совете безопасности ООН, как Россия и Китай, а усиление китайской армии мало кого беспокоит так, как Индию.
Согласно более оптимистическому взгляду на происходящее, выработать новый, более широкий консенсус в области сотрудничества между Востоком и Западом, а также между Севером и Югом поможет "Большая двадцатка" стран. Если говорить о глобальном регулировании экономики, то некоторые основания для оптимизма у сторонников этого взгляда есть, однако, если говорить о безопасности и международной политике, их уже будет намного меньше.
Развивающиеся страны ставят государственную власть выше международных правил, суверенитет выше принципа мультилатерализма. Переход к новому порядку будет характеризоваться, скорее, враждой и конкуренцией, чем сотрудничеством. Разумеется, от своей взаимозависимости страны никуда не денутся, однако ее наличие постоянно будет ставиться под сомнение. Это будет трудное время, и жаль, что слишком многие на Западе сейчас предпочитают прятаться от реальности под одеялом
Оригинал
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу