22 декабря 2010 InoPressa
Оскар Уайльд говорил, что опыт – это имя, которое мы даём нашим ошибкам. В прошлом году мы пытались проанализировать ошибки, которые привели мир к экономическому кризису. Теперь – время анализировать ошибки, которые мы допустили, пытаясь выбраться из него.
Когда в прошлом году масштаб кризиса стал ясен, многие были уверены, что мир не сможет с ним справиться. Но, наверно, нам следует благодарить бога, что мир с ним справляется хоть как-то. В отличие от 1930-х годов, решения принимались быстро, несмотря на догмы, которые предостерегали от быстрого вмешательства.
Более того, те, кто принимает решения, знали, что в отличие от довоенного периода понадобится тесное международное сотрудничество. В 2008-2009 годах влияние Большой двадцатки выросло за счёт Большой восьмёрки. Люди стали осознавать необходимость настоящего глобального руководства. И, в конце концов, появился целый ряд предложений, направленных на то, чтобы сделать такое руководство реальностью.
Опыт, как оказывается, – это не просто имя, которое мы даём нашим ошибкам. Как показал финансовый кризис, это ещё и процесс, позволяющий расширить наше понимание и, в конечном итоге, представить себе новый мир.
Однако, к сожалению, этот процесс не зашёл достаточно далеко, давая возможность банкам, правительствам и международным организациям вернуться к бизнесу в привычном представлении. И действительно, сегодня поджигатели мировой экономики уже обвиняют тех, кто её тушил, в том, что они вызвали затопление.
На пике кризиса правительства имели возможность создать новую глобальную финансовую инфраструктуру. Но они позволили этой возможности выскользнуть сквозь пальцы. Тот факт, что многие западные экономики вышли из рецессии в прошлом году, не должен вводить нас в заблуждение, что кризис был лишь коротким перерывом и что пост-кризисный мир может вернуться к докризисному статус кво. Наблюдается давление переписать историю этого кризиса, описывая последствия, как если бы они были причинами, и возложить вину на правительства за то, что они позволили кризису начаться.
Нижняя точка – или, можно сказать, верхняя точка нелепости – была достигнута в прошлом году, когда рейтинговые агентства усилили своё наблюдение за государственным долгом, а рынки, ставшие жертвой их некомпетентности и недобросовестности, зациклились на своих анализах. «Lehman Brothers» был удостоен высокого рейтинга в самый канун своего краха, а теперь рейтинговые агентства критикуют правительства, оттащившие глобальную экономику от края пропасти, за нарушение принципов финансового учёта.
Действительно ли рейтинговые агентства и рынки так плохо информированы об общественных расходах? Согласно заявлению Международного валютного фонда, страны Большой двадцатки выделили в среднем по 17,6% от своих ВВП на поддержание своих банковских систем, хотя потратили намного меньше. Подобным образом, расходы на стимулирование реальной экономики составили только 0,5% от ВВП в 2008 году, 1,5 в 2009 и, наверно, 1% в этом году. В совокупности планы восстановления обошлись членам Евросоюза лишь в 1,6% от ВВП в сравнении с 5,6% в США.
Правительства приняли правильные меры по спасению банков, но проигнорировали политические последствия. Выделяя огромные суммы денег на спасение финансовой системы и не прося надёжных гарантий взамен, они продемонстрировали недальновидность. Осознавать, что рейтинговые агентства некомпетентны, и не делать ничего, чтобы упорядочить их работу, было непростительной ошибкой.
В результате, налогоплательщикам, возможно, придётся платить дважды – один раз за помощь банкам и ещё раз за некачественный долг, взятый ими для помощи, – как подтверждают меры строгой экономии, объявленные в Европе. Парадоксально, нарастающее чувство, что катастрофа предотвращена, породило нарастающие требования к правительствам урезать общественные и социальные расходы и воздержаться от предложения инвестиционных программ. Люди стремятся вернуться к политике, которая в первую очередь и породила кризис.
Но правительства виновны в обмане общественности; во всяком случае, они действовали наивно и сейчас расплачиваются за это. У правительств, действительно, нет выбора: они должны принять ответственность и применить власть, даже если для этого потребуется плыть против течения общественного мнения – и особенно, если это поможет облегчить страдания людей, вызванные кризисом.
Действительно, мы должны помнить, что экономический рост был устойчивым только в странах с высокоразвитой системой социального обеспечения, как, например, Франция. Да, эти страны будут выздоравливать медленнее, чем другие, но страны, упавшие в глубокую яму, должны и работать больше, чем те, что провалились в неглубокую.
Возможно, важнее то, что стремление к большей конкурентоспособности, чего бы это ни стоило, лишь усугубит кризис. В конце концов, политика экономического роста за счёт увеличения экспорта может иметь успех только, если другие страны пожелают справиться с дефицитами. Учитывая, что глобальные дисбалансы, приведшие к кризису, остаются без внимания, увеличение конкурентоспособности будет пирровой победой – такой, которая потребует суровых жертв со стороны жизненного уровня и внутреннего потребления.
Жан-Поль Фитусси — профессор экономики в парижском Институте политических исследований и римском Международном свободном университете гуманитарных наук (LUISS.
Перевод с английского – Николай Жданович
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Когда в прошлом году масштаб кризиса стал ясен, многие были уверены, что мир не сможет с ним справиться. Но, наверно, нам следует благодарить бога, что мир с ним справляется хоть как-то. В отличие от 1930-х годов, решения принимались быстро, несмотря на догмы, которые предостерегали от быстрого вмешательства.
Более того, те, кто принимает решения, знали, что в отличие от довоенного периода понадобится тесное международное сотрудничество. В 2008-2009 годах влияние Большой двадцатки выросло за счёт Большой восьмёрки. Люди стали осознавать необходимость настоящего глобального руководства. И, в конце концов, появился целый ряд предложений, направленных на то, чтобы сделать такое руководство реальностью.
Опыт, как оказывается, – это не просто имя, которое мы даём нашим ошибкам. Как показал финансовый кризис, это ещё и процесс, позволяющий расширить наше понимание и, в конечном итоге, представить себе новый мир.
Однако, к сожалению, этот процесс не зашёл достаточно далеко, давая возможность банкам, правительствам и международным организациям вернуться к бизнесу в привычном представлении. И действительно, сегодня поджигатели мировой экономики уже обвиняют тех, кто её тушил, в том, что они вызвали затопление.
На пике кризиса правительства имели возможность создать новую глобальную финансовую инфраструктуру. Но они позволили этой возможности выскользнуть сквозь пальцы. Тот факт, что многие западные экономики вышли из рецессии в прошлом году, не должен вводить нас в заблуждение, что кризис был лишь коротким перерывом и что пост-кризисный мир может вернуться к докризисному статус кво. Наблюдается давление переписать историю этого кризиса, описывая последствия, как если бы они были причинами, и возложить вину на правительства за то, что они позволили кризису начаться.
Нижняя точка – или, можно сказать, верхняя точка нелепости – была достигнута в прошлом году, когда рейтинговые агентства усилили своё наблюдение за государственным долгом, а рынки, ставшие жертвой их некомпетентности и недобросовестности, зациклились на своих анализах. «Lehman Brothers» был удостоен высокого рейтинга в самый канун своего краха, а теперь рейтинговые агентства критикуют правительства, оттащившие глобальную экономику от края пропасти, за нарушение принципов финансового учёта.
Действительно ли рейтинговые агентства и рынки так плохо информированы об общественных расходах? Согласно заявлению Международного валютного фонда, страны Большой двадцатки выделили в среднем по 17,6% от своих ВВП на поддержание своих банковских систем, хотя потратили намного меньше. Подобным образом, расходы на стимулирование реальной экономики составили только 0,5% от ВВП в 2008 году, 1,5 в 2009 и, наверно, 1% в этом году. В совокупности планы восстановления обошлись членам Евросоюза лишь в 1,6% от ВВП в сравнении с 5,6% в США.
Правительства приняли правильные меры по спасению банков, но проигнорировали политические последствия. Выделяя огромные суммы денег на спасение финансовой системы и не прося надёжных гарантий взамен, они продемонстрировали недальновидность. Осознавать, что рейтинговые агентства некомпетентны, и не делать ничего, чтобы упорядочить их работу, было непростительной ошибкой.
В результате, налогоплательщикам, возможно, придётся платить дважды – один раз за помощь банкам и ещё раз за некачественный долг, взятый ими для помощи, – как подтверждают меры строгой экономии, объявленные в Европе. Парадоксально, нарастающее чувство, что катастрофа предотвращена, породило нарастающие требования к правительствам урезать общественные и социальные расходы и воздержаться от предложения инвестиционных программ. Люди стремятся вернуться к политике, которая в первую очередь и породила кризис.
Но правительства виновны в обмане общественности; во всяком случае, они действовали наивно и сейчас расплачиваются за это. У правительств, действительно, нет выбора: они должны принять ответственность и применить власть, даже если для этого потребуется плыть против течения общественного мнения – и особенно, если это поможет облегчить страдания людей, вызванные кризисом.
Действительно, мы должны помнить, что экономический рост был устойчивым только в странах с высокоразвитой системой социального обеспечения, как, например, Франция. Да, эти страны будут выздоравливать медленнее, чем другие, но страны, упавшие в глубокую яму, должны и работать больше, чем те, что провалились в неглубокую.
Возможно, важнее то, что стремление к большей конкурентоспособности, чего бы это ни стоило, лишь усугубит кризис. В конце концов, политика экономического роста за счёт увеличения экспорта может иметь успех только, если другие страны пожелают справиться с дефицитами. Учитывая, что глобальные дисбалансы, приведшие к кризису, остаются без внимания, увеличение конкурентоспособности будет пирровой победой – такой, которая потребует суровых жертв со стороны жизненного уровня и внутреннего потребления.
Жан-Поль Фитусси — профессор экономики в парижском Институте политических исследований и римском Международном свободном университете гуманитарных наук (LUISS.
Перевод с английского – Николай Жданович
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу