А давайте-ка по случая воскресного утра и лета запишем и зарисуем какую-нибудь несложную для восприятия, и в тоже время – не слишком избитую херню. Экономике России обычно ставят в вину, что ее рост слишком завязан на зависимость от цен экспортируемой нефти. Глядя на левый график ниже, легко убедиться, что это – сермяжная правда и такая зависимость видна, что называется, невооруженным глазом*. Хотя если брать сам по себе экономический рост, т.е. увеличение производства в стране (настоятельно не рекомендуется путать его с повышением уровня жизни и потребления – если не брать вековые тренды, то эти вещи могут сильно расходиться), то влияние экспортных цен на него, очевидно, может быть как хорошо, так и плохо.
Хорошо для роста ВВП: (а) рост экспортных цен означает благоприятную экспортную конъюнктуру - это расширяет возможности роста экспортных производств; (б) растет потребительский импорт – а значит, растут и обслуживающие его сервисы: торговля, логистика, банки; (в) растут возможности кредитования и закупок оборудования за рубежом – значит, снижаются процентные ставки, дорожает недвижимость, растут инвестиции. Плохо: (а) с укреплением реального курса подавляются импортозамещающие производства, ресурсы из торгуемого сектора перемещается в неторгуемый – строительство и услуги. Трудоемкость их выше, а перспективы повышения производительности труда меньше, в т.ч. и из-за «естественной» защищенности от мировой конкуренции. Поэтому рост, становясь постиндустриальным, замедляется. Но давайте посмотрим, как складывалась равнодействующая двух этих разнонаправленных тенденций в разных странах, и – к удивлению - найдем нефтезависимость роста там, где ее, казалось бы, и вовсе быть не должно, а должно быть ровно наоборот.
Как видим на левом графике, рост производства в России на фоне прочих не только самый быстрый, но и – даже чисто зрительно – самый зависимый от цены нефти. Первое понятно. В основном на рассматриваемом интервале экономика России лишь восстанавливала объемы производства после глубокого трансформационного спада. Формально, если считать по «цепным» темпам, советский душевой максимум ВВП страна превзошла лишь в 2007 году, после 17-летней «паузы». Восстановительный рост обычно означает лишь вовлечение в производство уже имеющихся, но простаивающих мощностей, не требуя больших инвестиций, и поэтому его отличают высокие темпы.
Среди остальной «большой тройки» (США, Еврозона, Япония) динамизмом роста выделяются США. Производство здесь растет не только значительно быстрее, чем у остальных, но и существенно меньше пострадало от последнего (т.е. по существу первого серьезного в ХХI веке) кризиса и быстрее преодолело его последствия, уже в последнем квартале прошлого года превысив докризисный объем. Восстановление ВВП России, например, отстает от американского как минимум на год – докризисный «пик» будет превзойден в идеале в конце нынешнего, а скорее всего – в начале будущего года.
Теперь попробуем выразить взаимосвязь темпов роста производства с ценами нефти в разных странах количественно (через коэффициенты корреляции), а также измерить волатильность (неустойчивость) роста в разных странах. Напомню на всякий случай (не претендуя ни на какую строгость определений, а только для наглядности), что к-т корреляции представляет собой угол (точнее, косинус угла) между векторами, представляющими наблюдения двух величин, в данном случае темпов роста ВВП и изменений цен нефти: 1 говорит о том, что они однонаправлены, 0 – перпендикулярны (независимы), -1 – строго разнонаправлены**. Для оценки волатильности темпов возьмем ширину 95%-го доверительного интервала для них, так, например, цифра 2.06% для России означает, что с вероятностью 95% темп экономического роста в период с 4-го квартала 1996 года по 1-ый кв. 2011 отклонялся от среднеарифметического (4.45% годовых) не более чем на эту величину***.
Как видим, из 5 рассмотренных случаев экономический рост России и в самом деле наиболее «нефтезависимый» и самый волатильный. Но! «Нефтезависимость» роста в Японии практически такая же, как и у России. К-т корр. 0.56 против 0.61 у нас. Ненамного меньше он и у Германии (0.40). Причем зависимость от цен нефти у немцев меньше нашей исключительно из-за того, что Европа и США «пропустили» азиатский кризис 1997-98 годов, а Россия его к себе «импортировала» (наряду с Бразилией и ЮАР), в основном - из-за некомпетентности финансовых и денежных властей и паралича исполнительной власти в целом.
При этом корреляция роста России с ростом еврозоны точно такая же, как и с ростом нефти. Все это, равно как и высокая «нефтезависимость» Японии и Германии говорит лишь о об очень высокой вовлеченности этих стран, как и России, в международную торговлю, индикатором состояния которой (и мировой конъюнктуры в целом) и является уровнять нефтяных цен. Зарабатывай мы столько же не на экспорте не нефти (если бы у нас ее не было), а какого-нибудь высокотехнологичного ГЛОНАССа, зависимость темпов нашего роста от «нефтяной иглы» была бы ровно такой же.
В то же время видим, что волатильность нашего роста на фоне развитых экономик действительно слишком высока – вдвое выше, чем в Японии, и втрое – чем в Еврозоне и США. Это говорит о том, что импульсы, идущие от внешней конъюнктуры, передаются на состояние нашей конъюнктуры более резко, чем в развитых странах. Связано, это, по-видимому, как со значительно более высоким весом там внутренне ориентированных секторов (услуг и строительства), так с более развитой «амортизирующей» денежно-кредитной и бюджетной политикой, проводимой тамошними властями, а также наличием «встроенных амортизаторов».
Что, исходя из этого, надо бы делать нашим властям (исходя из того, что создание несырьевого экспортного сектора, если оно увенчается успехом, от волатильности темпов роста производства, по опыту Японии и Германии, все равно не спасает)? Либо оставить все как есть, и наслаждаться перепадами от быстрого повышения уровня жизни к его глубоким провалам (от «тучных» лет к «тощим»). Либо усилить «модерацию» темпов, ограничив, например целевой потолок роста потребления 6% в год (сейчас этот рост примерно в 1.5 раза выше) и интенсивно выталкивать в «тучный» период экспортные доходы, «сжигать» их в Резервном фонде и резервах Центробанка, не давая чересчур быстро укрепляться рублю. Одновременно поднимая процентные ставки и сдерживая кредит в целом и проводя – если надо(?) – политику селективной поддержки низких ставок для конкретных заемщиков через бюджет. Или все-таки, наоборот, - еще поддать газку «дешевыми и длинными» кредитами ЦБ, а там – будь что будет?
* В детстве, "читая перед обедом советские газеты" (а других, как известно, не было) я по наивности думал, что невооруженный глаз – это некий инструмент для взгляда на события миролюбивого советского народа, тогда как вооруженный представляет точку зрения увешанных по уши бомбами и ракетами американских империалистов и их, более близких к нашим границам, прихвостней – его доносили до нас, главным образом, карикатуры Кукрыниксов и Бор. Ефимова. Неудивительно поэтому, что мы тогда (а многие – еще и сейчас) смотрели на мир исключительно невооруженным глазом, а другой нам и на фик не нужен был
** Многие, глядя на графики, тут же заметят, что использование коэффициентов корреляции тут не совсем корректно, поскольку темпы изменения цен нефти явно не стационарны – наблюдается явная тенденция их повышения. На самом деле процедура «детрендинга» в данном случае каких-то существенных корректив в выводы не вносит, так что я уж буду пользоваться (не искажающими выводы) максимально простыми и общепонятными измерителями, дабы не распугивать и так немногочисленного читателя.
*** Для сопоставимости я беру этот период (с 4-го квартала 1996) при оценке волатильности темпов и для других стран, т.к. в России до этого продолжался трансформационный спад, и он же имел место еще и в объединенной Германии в самом начале 90-х. Корреляции с ценами нефти рассчитаны для усредненных по 4-ем кварталам темпов, начиная с 1995 года, с которого есть данные по всем странам.
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Хорошо для роста ВВП: (а) рост экспортных цен означает благоприятную экспортную конъюнктуру - это расширяет возможности роста экспортных производств; (б) растет потребительский импорт – а значит, растут и обслуживающие его сервисы: торговля, логистика, банки; (в) растут возможности кредитования и закупок оборудования за рубежом – значит, снижаются процентные ставки, дорожает недвижимость, растут инвестиции. Плохо: (а) с укреплением реального курса подавляются импортозамещающие производства, ресурсы из торгуемого сектора перемещается в неторгуемый – строительство и услуги. Трудоемкость их выше, а перспективы повышения производительности труда меньше, в т.ч. и из-за «естественной» защищенности от мировой конкуренции. Поэтому рост, становясь постиндустриальным, замедляется. Но давайте посмотрим, как складывалась равнодействующая двух этих разнонаправленных тенденций в разных странах, и – к удивлению - найдем нефтезависимость роста там, где ее, казалось бы, и вовсе быть не должно, а должно быть ровно наоборот.
Как видим на левом графике, рост производства в России на фоне прочих не только самый быстрый, но и – даже чисто зрительно – самый зависимый от цены нефти. Первое понятно. В основном на рассматриваемом интервале экономика России лишь восстанавливала объемы производства после глубокого трансформационного спада. Формально, если считать по «цепным» темпам, советский душевой максимум ВВП страна превзошла лишь в 2007 году, после 17-летней «паузы». Восстановительный рост обычно означает лишь вовлечение в производство уже имеющихся, но простаивающих мощностей, не требуя больших инвестиций, и поэтому его отличают высокие темпы.
Среди остальной «большой тройки» (США, Еврозона, Япония) динамизмом роста выделяются США. Производство здесь растет не только значительно быстрее, чем у остальных, но и существенно меньше пострадало от последнего (т.е. по существу первого серьезного в ХХI веке) кризиса и быстрее преодолело его последствия, уже в последнем квартале прошлого года превысив докризисный объем. Восстановление ВВП России, например, отстает от американского как минимум на год – докризисный «пик» будет превзойден в идеале в конце нынешнего, а скорее всего – в начале будущего года.
Теперь попробуем выразить взаимосвязь темпов роста производства с ценами нефти в разных странах количественно (через коэффициенты корреляции), а также измерить волатильность (неустойчивость) роста в разных странах. Напомню на всякий случай (не претендуя ни на какую строгость определений, а только для наглядности), что к-т корреляции представляет собой угол (точнее, косинус угла) между векторами, представляющими наблюдения двух величин, в данном случае темпов роста ВВП и изменений цен нефти: 1 говорит о том, что они однонаправлены, 0 – перпендикулярны (независимы), -1 – строго разнонаправлены**. Для оценки волатильности темпов возьмем ширину 95%-го доверительного интервала для них, так, например, цифра 2.06% для России означает, что с вероятностью 95% темп экономического роста в период с 4-го квартала 1996 года по 1-ый кв. 2011 отклонялся от среднеарифметического (4.45% годовых) не более чем на эту величину***.
Как видим, из 5 рассмотренных случаев экономический рост России и в самом деле наиболее «нефтезависимый» и самый волатильный. Но! «Нефтезависимость» роста в Японии практически такая же, как и у России. К-т корр. 0.56 против 0.61 у нас. Ненамного меньше он и у Германии (0.40). Причем зависимость от цен нефти у немцев меньше нашей исключительно из-за того, что Европа и США «пропустили» азиатский кризис 1997-98 годов, а Россия его к себе «импортировала» (наряду с Бразилией и ЮАР), в основном - из-за некомпетентности финансовых и денежных властей и паралича исполнительной власти в целом.
При этом корреляция роста России с ростом еврозоны точно такая же, как и с ростом нефти. Все это, равно как и высокая «нефтезависимость» Японии и Германии говорит лишь о об очень высокой вовлеченности этих стран, как и России, в международную торговлю, индикатором состояния которой (и мировой конъюнктуры в целом) и является уровнять нефтяных цен. Зарабатывай мы столько же не на экспорте не нефти (если бы у нас ее не было), а какого-нибудь высокотехнологичного ГЛОНАССа, зависимость темпов нашего роста от «нефтяной иглы» была бы ровно такой же.
В то же время видим, что волатильность нашего роста на фоне развитых экономик действительно слишком высока – вдвое выше, чем в Японии, и втрое – чем в Еврозоне и США. Это говорит о том, что импульсы, идущие от внешней конъюнктуры, передаются на состояние нашей конъюнктуры более резко, чем в развитых странах. Связано, это, по-видимому, как со значительно более высоким весом там внутренне ориентированных секторов (услуг и строительства), так с более развитой «амортизирующей» денежно-кредитной и бюджетной политикой, проводимой тамошними властями, а также наличием «встроенных амортизаторов».
Что, исходя из этого, надо бы делать нашим властям (исходя из того, что создание несырьевого экспортного сектора, если оно увенчается успехом, от волатильности темпов роста производства, по опыту Японии и Германии, все равно не спасает)? Либо оставить все как есть, и наслаждаться перепадами от быстрого повышения уровня жизни к его глубоким провалам (от «тучных» лет к «тощим»). Либо усилить «модерацию» темпов, ограничив, например целевой потолок роста потребления 6% в год (сейчас этот рост примерно в 1.5 раза выше) и интенсивно выталкивать в «тучный» период экспортные доходы, «сжигать» их в Резервном фонде и резервах Центробанка, не давая чересчур быстро укрепляться рублю. Одновременно поднимая процентные ставки и сдерживая кредит в целом и проводя – если надо(?) – политику селективной поддержки низких ставок для конкретных заемщиков через бюджет. Или все-таки, наоборот, - еще поддать газку «дешевыми и длинными» кредитами ЦБ, а там – будь что будет?
* В детстве, "читая перед обедом советские газеты" (а других, как известно, не было) я по наивности думал, что невооруженный глаз – это некий инструмент для взгляда на события миролюбивого советского народа, тогда как вооруженный представляет точку зрения увешанных по уши бомбами и ракетами американских империалистов и их, более близких к нашим границам, прихвостней – его доносили до нас, главным образом, карикатуры Кукрыниксов и Бор. Ефимова. Неудивительно поэтому, что мы тогда (а многие – еще и сейчас) смотрели на мир исключительно невооруженным глазом, а другой нам и на фик не нужен был
** Многие, глядя на графики, тут же заметят, что использование коэффициентов корреляции тут не совсем корректно, поскольку темпы изменения цен нефти явно не стационарны – наблюдается явная тенденция их повышения. На самом деле процедура «детрендинга» в данном случае каких-то существенных корректив в выводы не вносит, так что я уж буду пользоваться (не искажающими выводы) максимально простыми и общепонятными измерителями, дабы не распугивать и так немногочисленного читателя.
*** Для сопоставимости я беру этот период (с 4-го квартала 1996) при оценке волатильности темпов и для других стран, т.к. в России до этого продолжался трансформационный спад, и он же имел место еще и в объединенной Германии в самом начале 90-х. Корреляции с ценами нефти рассчитаны для усредненных по 4-ем кварталам темпов, начиная с 1995 года, с которого есть данные по всем странам.
/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter