28 августа 2015 The Economist
Перефразируя классика, осмелимся сказать, что слухи о смерти китайской экономики сильно преувеличены. Однако скорбеть все-таки есть о чем.
В былые времена звуковым сопровождением обвалов на финансовых рынках служили крики трейдеров в торговых залах бирж. Сегодня - это тихое урчание бессловесных серверов в центрах хранения и обработки данных во время работы алгоритмов, объединяющих покупателей и продавцов. Но, какими бы ни были внешние проявления, любая крупная распродажа сопровождается примитивным страхом. Иррациональная и непреодолимая потребность продавать сильнее разумных доводов и советов сохранять спокойствие.
Китайский фондовый рынок снова пережил крупнейшее дневное падение с 2007 года, вызвав у инвесторов массовый приступ тошноты; даже китайские СМИ осмелились назвать 24 августа "Черным понедельником". Валюты развивающихся стран - от ранда до рингита - вошли в штопор. Цены на сырье вернулись к уровням 16-летней давности. Западные рынки тоже не остались в стороне. Немецкий DAX упал более чем на 20% относительно своего пика. Американские акции метались из стороны в сторону: General Electric в определенный момент потеряли более 20%.
Рынкам развитых стран удалось взять себя в руки. Но основные страхи никуда не делись: что китайская экономика окажется в глубоком кризисе; что развивающиеся рынки балансируют на краю бездонной пропасти; и что долгий период роста в богатых странах уже закончился. Некоторые аспекты этих опасений явно преувеличены, а некоторые - просто неуместны. И все же паника, охватившая рынки на этой неделе, безусловно говорит о том, что мировую экономику действительно лихорадит.
Сначала беги, вопросы потом
Источник заражения - это Китай, где фондовые рынки продолжают падать. После девальвации юаня ранее в этом месяце мировые рынки собственного капитала лишились примерно 5 трлн. долларов. Этот сдвиг в сочетании с плачевной экономической статистикой и вялыми попытками властей остановить падение на китайских биржах подпитывает главный страх мировой финансовой общественности - перед жесткой посадкой второй по величине экономики в мире. Объемы экспорта сокращаются. Фондовые рынки достигли пика в июне, и с тех пор потеряли более 40% - больше чем в период краха доткомов.
И все же паникеры, как всегда, перегибают палку. На данном этапе рынок недвижимости для китайской экономики гораздо важнее фондового. Он обеспечивает 25% роста ВВП в стране и поддерживает на плаву банковскую систему; за последние несколько месяцев выросли и цены, и количество сделок. Экспорт - это уже вчерашний день. Будущее Китая за покупателями на внутреннем рынке, а сектор услуг, доходы и потребление сейчас достаточно устойчивы. Если случится худшее, центральному банку еще есть куда ослаблять политику. Учетная ставка даже после сокращения на этой неделе все равно остается достаточно высокой - 4.6%. Экономика сбавляет темпы роста, но даже 5% - это нижняя граница прогнозного диапазона - привнесут в мировой объем производства больше, чем китайская экспансия на 14%, зафиксированная в 2007 году.
В Китае нет кризиса. Но сможет ли страна плавно перейти от централизованного управления к рыночной экономике? Этот вопрос сейчас актуален как никогда. Китайские политики прославились своей компетенцией, заставив краснеть от стыда западных бюрократов. Однако после вялых и спонтанных попыток остановить падение на фондовых рынках их репутация в этом отношении сильно пострадала. Хуже того, испугавшись последствий рыночной свободы, правительство может отложить реформы в долгий ящик, и вообще забыть про них. Партия хочет повысить эффективность государственных компаний, но при этом уберечь их от тягот открытой конкуренции. Она стремится сделать юань свободным, но опасается, что слабая валюта спровоцирует отток капитала. Она думает, что местным властям нужно больше дисциплины, но, руководствуясь потребностью стимулировать рост, выдает им новые кредиты. Опасения, связанные с Китаем, порождают новые страхи - о том, что развивающиеся рынки ждет повторение азиатского финансового кризиса с 1997-98 годов. Сходство, безусловно, есть: в первую очередь, это, конечно, бегство капитала с развивающихся рынков из-за перспективы ужесточения монетарной политики в США. Однако многие страны усвоили уроки. Валюты уже не привязаны жестко, а свободно плавают. Большинство азиатских стран накопило масштабные валютные резервы и поддерживает профициты текущих счетов. Их банковская система в меньшей степени зависит от иностранных кредиторов.
Эти опасения преувеличены, но есть и другие. Охлаждение в Китае тянет ко дну экономики таких стран, как Бразилия, Индонезия и Замбия, которые в последнее время попали в зависимость от экспорта железной руды, угля и меди (экспортерам сельскохозяйственной продукции повезло больше). Теперь большая часть генерируемого Китаем спроса будет приходиться на сектор услуг и, соответственно, удовлетворяться собственными силами. Таким образом, переизбыток предложения на сырьевых рынках сохранится, а цены продолжат падать. Например, снижение цен на нефть отражает, помимо прочего, рост объемов добычи в Саудовской Аравии и устойчивость американских производителей. Падение курсов валют усиливает давление на компании развивающихся стран, ориентированные на внутренний рынок с кредитами в долларах США. В целом, темпы роста развивающихся экономик снижаются с 2010 года. Такие страны как Бразилия и Россия упустили свою возможность реализовать реформы, направленные на повышение эффективности производственного сектора, и теперь расплачиваются за это. То же самое относится и к Индии, которой еще предстоит заплатить высокую цену.
Между тем, на развитых экономиках китайский спад отразится меньше всего. Американский экспорт в Китай в прошлом году не превысил 1% от ВВП. Но и они не выйдут сухими из воды. Германия - экономический локомотив всей Европы - экспортирует в Китай больше, чем любая другая страна Евросоюза. Цены на акции также уязвимы, потому что наиболее крупные компании работают по всему миру: так, 48% продаж компаний индекса SnP 500 в 2014 году пришлось на внешние рынки, при этом курс доллара растет против валют основных торговых партнеров США. Кроме того, бычий рынок развивался с 2009 года, а соотношение цена-прибыль превысило долгосрочные средние значения. Резкое падение на фондовых рынках отразится и на реальной экономике.
Стареющий бык
На этой неделе стало ясно, как мало могут сделать западные политики, чтобы стимулировать экономики в случае необходимости. Федрезерву не следует повышать ставку в сентябре, и напрасно он морочил голову рынкам. У других Центробанков также есть обязанности. Деньги, бегущие с развивающихся рынков, устремятся к американским потребителям, что приведет к росту кредитования на рынке жилья и опасным, до боли знакомым перекосам в экономике. Таким образом, чтобы поддержать спрос, Европе и Японии придется наращивать стимулы. Монетарная политика - это только начало. Гораздо сложнее поднять производительность. Доступные кредиты и стабильная китайская экспансия долгие годы подпитывали мировую экономику. Теперь все зависит от того, смогут ли правительства принять сложные, но правильные решения в вопросах финансовых реформ и инфраструктурных инвестиций. Китайская паника преподала нам трудный урок.
http://www.economist.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу