28 сентября 2008 Архив
В погоне за мировым господством появились чересчур уверенные в себе титаны банковских услуг. Теперь пришло время снова призвать осторожность и разум.
В начале 1990-х годов, когда принадлежащие англичанам инвестиционные банки рассыпались как фигура домино, в торговом зале Goldman Sachs в Лондоне, всякий раз, когда очередной банк становился банкротом, соврешался один и тот же ритуал. Трейдеры запрыгивали на стол и горланили слова знаменитой песни Queen:
Еще один в земле,
Еще один пал, лег и не встал,
Еще один в земле.
В порыве ликования они потрясали кулаками в воздухе, видя, как исчезает конкуренция.
Они уходили один за другим. Morgan Grenfell, некогда один из крупнейших игроков на рынке британских торговых банковских услуг, который первым закрыл свой торговый зал и продался Deutsche Bank; Kleinwort Benson, который был куплен другим крупным немецким банком; Barings, обанкротившийся из-за трейдера-мошенника Ника Лисона. Пока этот процесс набирал обороты, мы говорили о некомпетентности местного британского руководства, недостатке ликвидности и нехватке знаний. Мы встали на путь "Уимблдонизации": хоть сами мы не очень хорошо играли в игры инвестиционного банкинга, но мы смогли создать отличные условия игры для тех, кто умел, на своей территории.
После лавины событий, обрушившейся на нас за последние недели, оказалось, что недооценивающие себя аналитики вдруг упустили самую суть. Машина, которая разрушила британскую систему, продолжает работать и управляется из Нью-Йорка - родины инвестиционного банкинга. Сначала в марте JP Morgan выкупил Bear Stearns. Теперь Merrill Lynch поспешил стать частью Bank of America, а никому не нужный банк Lehman пустили под откос. Такой спектакль - просто находка для сатириков, например, для программы "Bird and Fortune" (Прим. Profinance.ru: удостоенная многократных наград сатирическая передача Четвертого канала британского телевидения, посвященная в основном злободневным политическим вопросам), которые выставляли на посмешище бывших мировых лидеров.
Теперь осталось только два чисто инвестиционных банка - Morgan Stanley и Goldman Sachs. И учитывая, что их акции находятся под давлением, им должно быть очень одиноко. Я думаю, что вряд ли трейдеры Goldman распевали на этой неделе "Еще один в земле". В конце концов, несмотря на то, что трейдеры Goldman оказались достаточно сообразительными, чтобы сбросить большую часть "ядовитых" субстандартных инвестиций, в действительности они просто оказались как раз вовремя, а теперь страдают от множественных эффектов второго порядка в процессе эволюции текущего финансового кризиса. Теперь Goldman, как и Morgan Stanley, мучает вопрос: устоит ли бизнес модель мирового инвестиционного банкинга, которая почти два десятилетия строилась из многочисленных, ориентированных на торговлю, усложненных типов коммерческих бумаг, в эти трудные времена, в которых мы оказались.
Как мы дошли до такого? Когда я начал работать в Сити в начале 1980-х, игроки были некрупные, специализировались в определенных сферах и оперировали небольшим капиталом. Мысли о долге вызывали ощущения, близкие к ужасу. В те времена благоприятным и безопасным соотношением заемных средств и собственного капитала для типичной британской компании считался уровень в 30%. Но влиянию невозможно было противостоять. По ту сторону Атлантики финансовые рынки были либерализованы в 1975 году. С момента этого преобразования, которое получило название Майский день, занятость резко возросла. Обреченный на провал Нью-Йорк возобновил свое динамичное развитие. Лондон оказался под давлением: пойти вслед за ним или кануть в Лету.
"Большой прорыв" в Великобритании стал наспех подготовленным ответом на изменение. В попытке закрепить деятельность по слиянию на установленных границах естественные адаптации практически отсутствовали. "Вы знаете, когда все вокруг совершают сделки, сломя голову, невероятно легко поддаться ажиотажу и сделать то, о чем потом пожалеешь. Возможно, самое смелое, на что можно пойти прямо сейчас - это не делать ничего". Этот разговор с одним из главных директоров Morgan Grenfell произошел на Рождество в 1983 году. Тогда нервы их не выдержали, и они купили двух ничего не значащих игроков на рынке, но ожидания, что это станет фундаментом, на который можно опереться, не оправдались. Единственной организацией, которая смогла стать действительно серьезным конкурентом крупным американским инвестиционным игрокам, был банк SG Warburg. Некоторое время он мог выдерживать конкуренцию США. Но он потерпел унизительное поражение в 1995 году, когда и был выкуплен одним швейцарским банком.
Дэвид Фрейд
По материалам The Telegraph
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
В начале 1990-х годов, когда принадлежащие англичанам инвестиционные банки рассыпались как фигура домино, в торговом зале Goldman Sachs в Лондоне, всякий раз, когда очередной банк становился банкротом, соврешался один и тот же ритуал. Трейдеры запрыгивали на стол и горланили слова знаменитой песни Queen:
Еще один в земле,
Еще один пал, лег и не встал,
Еще один в земле.
В порыве ликования они потрясали кулаками в воздухе, видя, как исчезает конкуренция.
Они уходили один за другим. Morgan Grenfell, некогда один из крупнейших игроков на рынке британских торговых банковских услуг, который первым закрыл свой торговый зал и продался Deutsche Bank; Kleinwort Benson, который был куплен другим крупным немецким банком; Barings, обанкротившийся из-за трейдера-мошенника Ника Лисона. Пока этот процесс набирал обороты, мы говорили о некомпетентности местного британского руководства, недостатке ликвидности и нехватке знаний. Мы встали на путь "Уимблдонизации": хоть сами мы не очень хорошо играли в игры инвестиционного банкинга, но мы смогли создать отличные условия игры для тех, кто умел, на своей территории.
После лавины событий, обрушившейся на нас за последние недели, оказалось, что недооценивающие себя аналитики вдруг упустили самую суть. Машина, которая разрушила британскую систему, продолжает работать и управляется из Нью-Йорка - родины инвестиционного банкинга. Сначала в марте JP Morgan выкупил Bear Stearns. Теперь Merrill Lynch поспешил стать частью Bank of America, а никому не нужный банк Lehman пустили под откос. Такой спектакль - просто находка для сатириков, например, для программы "Bird and Fortune" (Прим. Profinance.ru: удостоенная многократных наград сатирическая передача Четвертого канала британского телевидения, посвященная в основном злободневным политическим вопросам), которые выставляли на посмешище бывших мировых лидеров.
Теперь осталось только два чисто инвестиционных банка - Morgan Stanley и Goldman Sachs. И учитывая, что их акции находятся под давлением, им должно быть очень одиноко. Я думаю, что вряд ли трейдеры Goldman распевали на этой неделе "Еще один в земле". В конце концов, несмотря на то, что трейдеры Goldman оказались достаточно сообразительными, чтобы сбросить большую часть "ядовитых" субстандартных инвестиций, в действительности они просто оказались как раз вовремя, а теперь страдают от множественных эффектов второго порядка в процессе эволюции текущего финансового кризиса. Теперь Goldman, как и Morgan Stanley, мучает вопрос: устоит ли бизнес модель мирового инвестиционного банкинга, которая почти два десятилетия строилась из многочисленных, ориентированных на торговлю, усложненных типов коммерческих бумаг, в эти трудные времена, в которых мы оказались.
Как мы дошли до такого? Когда я начал работать в Сити в начале 1980-х, игроки были некрупные, специализировались в определенных сферах и оперировали небольшим капиталом. Мысли о долге вызывали ощущения, близкие к ужасу. В те времена благоприятным и безопасным соотношением заемных средств и собственного капитала для типичной британской компании считался уровень в 30%. Но влиянию невозможно было противостоять. По ту сторону Атлантики финансовые рынки были либерализованы в 1975 году. С момента этого преобразования, которое получило название Майский день, занятость резко возросла. Обреченный на провал Нью-Йорк возобновил свое динамичное развитие. Лондон оказался под давлением: пойти вслед за ним или кануть в Лету.
"Большой прорыв" в Великобритании стал наспех подготовленным ответом на изменение. В попытке закрепить деятельность по слиянию на установленных границах естественные адаптации практически отсутствовали. "Вы знаете, когда все вокруг совершают сделки, сломя голову, невероятно легко поддаться ажиотажу и сделать то, о чем потом пожалеешь. Возможно, самое смелое, на что можно пойти прямо сейчас - это не делать ничего". Этот разговор с одним из главных директоров Morgan Grenfell произошел на Рождество в 1983 году. Тогда нервы их не выдержали, и они купили двух ничего не значащих игроков на рынке, но ожидания, что это станет фундаментом, на который можно опереться, не оправдались. Единственной организацией, которая смогла стать действительно серьезным конкурентом крупным американским инвестиционным игрокам, был банк SG Warburg. Некоторое время он мог выдерживать конкуренцию США. Но он потерпел унизительное поражение в 1995 году, когда и был выкуплен одним швейцарским банком.
Дэвид Фрейд
По материалам The Telegraph
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу