14 мая 2017 Wolf Street
Ох, и эти непредвиденные последствия от попыток отрегулировать монстра.
Экономисты нью-йоркского Феда включили эту фразу в отчет, составленный для двухдневной конференции «Деривативы и изменения регуляций”:
Хотя условная стоимость общего объема открытых позиций в деривативах снизилась в последние годы, однако, их текущий размер в $500 трлн. говорит нам о том, что OTC деривативы остаются важным классом активов.
Важный класс активов. Забавное преуменьшение. Давайте посмотрим… “условная стоимость” в $500 трлн. – это в 25 раз больше ВВП США и в 7 раз больше ВВП мира. Деривативы – это не просто “важный класс активов”, как, например, облигации; они являются “финансовым оружием массового поражения,” как охарактеризовал их Уоррен Баффетт в 2003 году.
Деривативы используются для хеджирования экономических рисков. Они используются как “спекулятивные направленные позиции”, и они являются очень рискованными ставками. Все деривативы сплетены вместе в огромном и непрозрачном рынке, в который вовлечены банки. ФРБ Нью-Йорка:
Эта диаграмма, составленная нью-йоркским Федом, показывает, как объем деривативов разросся на 150% — или на $360 трлн. – за период менее, чем 4 года, предшествующие Финансовому Кризису. Этот объем снизился в процессе протекания Финансового кризиса, но затем он вновь пошел в рост и достиг отметки $700 трлн. во время количественного смягчения, проводимого Федрезервом. После завершения QE общая сумма открытых позиций в деривативах снижалась, но недавно она опять подскочила до $500 трлн. Я выделил на диаграмме момент, когда Уоррен Баффетт написал свои знаменитые слова:
Большая часть деривативов представляют собой контракты по процентным ставкам (область, закрашенная в темно-синий цвет). В этой сфере специализируются банки. Например, согласно Отчету о деривативах Управления валютного контролера (OCC) за 4 квартал 2016 года, за JPMorgan Chase числятся деривативы условной стоимостью в $47,5 трлн., а за Citibank — $43,9 трлн. Крупнейшие 25 банков США имеют позицию в деривативах на сумму $164,7 трлн., что в 8,5 раз больше, чем ВВП Америки. Таким образом, небольшой шок может вызвать значительные последствия.
В 2003 году, когда в мире существовало менее, чем $200 трлн. деривативов, Уоррен Баффетт, который сам не чурался их использования, предупредил своих инвесторов в ежегодном отчете, возглавляемого им фонда Berkshire Hathaway, о следующем:
Это было написано в 2003 году. Пятью годами позднее все полетело в тартарары. С момента Финансового Кризиса были предприняты глобальные попытки усилить регуляции, направленные на улучшение функционирования внебиржевого рынка деривативов и на улучшение управления “рисками, связанными с этими продуктами,” как сформулировал нью-йоркский Фед в своем отчете. Но даже и сегодня все еще проводятся конференции по этой теме, и на этих конференциях регуляторы обсуждают, как им следует регулировать рынок деривативов, а участники этого рынка обсуждают, как им следует избегать этих регуляций. Отсюда и “непредвиденные последствия,” согласно ФРБ Нью-Йорка:
Некоторые непредвиденные последствия:
Отчет заканчивается прекрасно: “Возможные дальнейшие инновации в рыночной практике и регулировании требуют рассмотрения, так как OTC деривативы остаются значительной частью финансового ландшафта.” Опять это забавное преуменьшение значения пятисоттриллионного монстра.
http://wolfstreet.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Экономисты нью-йоркского Феда включили эту фразу в отчет, составленный для двухдневной конференции «Деривативы и изменения регуляций”:
Хотя условная стоимость общего объема открытых позиций в деривативах снизилась в последние годы, однако, их текущий размер в $500 трлн. говорит нам о том, что OTC деривативы остаются важным классом активов.
Важный класс активов. Забавное преуменьшение. Давайте посмотрим… “условная стоимость” в $500 трлн. – это в 25 раз больше ВВП США и в 7 раз больше ВВП мира. Деривативы – это не просто “важный класс активов”, как, например, облигации; они являются “финансовым оружием массового поражения,” как охарактеризовал их Уоррен Баффетт в 2003 году.
Деривативы используются для хеджирования экономических рисков. Они используются как “спекулятивные направленные позиции”, и они являются очень рискованными ставками. Все деривативы сплетены вместе в огромном и непрозрачном рынке, в который вовлечены банки. ФРБ Нью-Йорка:
Финансовый кризис 2007-2009 годов выявил слабость внебиржевых (OTC) деривативов и показал увеличивающийся риск финансового заражения вследствие взаимозависимости участников этих рынков.
Эта диаграмма, составленная нью-йоркским Федом, показывает, как объем деривативов разросся на 150% — или на $360 трлн. – за период менее, чем 4 года, предшествующие Финансовому Кризису. Этот объем снизился в процессе протекания Финансового кризиса, но затем он вновь пошел в рост и достиг отметки $700 трлн. во время количественного смягчения, проводимого Федрезервом. После завершения QE общая сумма открытых позиций в деривативах снижалась, но недавно она опять подскочила до $500 трлн. Я выделил на диаграмме момент, когда Уоррен Баффетт написал свои знаменитые слова:
Большая часть деривативов представляют собой контракты по процентным ставкам (область, закрашенная в темно-синий цвет). В этой сфере специализируются банки. Например, согласно Отчету о деривативах Управления валютного контролера (OCC) за 4 квартал 2016 года, за JPMorgan Chase числятся деривативы условной стоимостью в $47,5 трлн., а за Citibank — $43,9 трлн. Крупнейшие 25 банков США имеют позицию в деривативах на сумму $164,7 трлн., что в 8,5 раз больше, чем ВВП Америки. Таким образом, небольшой шок может вызвать значительные последствия.
В 2003 году, когда в мире существовало менее, чем $200 трлн. деривативов, Уоррен Баффетт, который сам не чурался их использования, предупредил своих инвесторов в ежегодном отчете, возглавляемого им фонда Berkshire Hathaway, о следующем:
Я считаю деривативы бомбой с часовым механизмом и для сторон, которые заключают такие контракты, и для всей экономической системы. В основном эти инструменты предполагают смену владельцев денег в некоторый момент в будущем, и сумма, которая должна будет сменить владельца, определяется одним или более показателями, такими как процентные ставки, цены акций или валютные курсы.
Поскольку деривативные контракты не обеспечиваются залогами или гарантиями, их конечная стоимость зависит от кредитоспособности сторон, заключающих эти контракты.
Но до того, как контракты окажутся исполненными, контрагенты отражают по ним прибыли и убытки – иногда в очень большом размере – в их текущих квартальных отчетах. При этом до истечения указанных деривативных контрактов деньги не платит и не получает ни одна из сторон этих контрактов. Прибыли по этим деривативным сделкам зачастую бывают очень преувеличены. И все потому, что текущие прибыли в значительной степени базируются на одних лишь оценках, и неточность этих оценок может не выявляться в течение многих лет.
Ошибки в оценках являются отражением свойственного человеку оптимизма касательно перспектив, заключенных им контрактов. Но стороны деривативных контрактов также имеют очень серьезные причины для махинаций с финансовыми результатами по заключаемым ими сделкам. Торговцы деривативами обычно получают вознаграждение от суммы “прибылей”, рассчитанных в соответствии с рыночной переоценкой этих контрактов (mark-to-market). Но очень часто случается, что у деривативных продуктов нет рынка, в результате чего на помощь приходят “модели рыночной переоценки”. Эта подмена может стать причиной масштабных приписок.
Как правило, контракты с отдаленной по времени датой их урегулирования и с многочисленными показателями в их основе, увеличивают возможности сторон по этим контрактам использовать несбыточные предположения. Две стороны по одному и тому же контракту могут использовать различные модели, в результате чего на их балансах будут много лет фигурировать значительные прибыли. В экстремальных случаях модель рыночной переоценки перерождается в то, что я называю расчет мифа.
Деривативный джин уже выпущен из бутылки, и эти инструменты почти наверняка будут множится в своем разнообразии и количестве до тех пор, пока какое-либо событие не выявит их токсичность.
С моей точки зрения, деривативы – это финансовое оружие массового поражения, несущее угрозу, которая в настоящий момент невидима, но в перспективе может оказаться летальной.
Поскольку деривативные контракты не обеспечиваются залогами или гарантиями, их конечная стоимость зависит от кредитоспособности сторон, заключающих эти контракты.
Но до того, как контракты окажутся исполненными, контрагенты отражают по ним прибыли и убытки – иногда в очень большом размере – в их текущих квартальных отчетах. При этом до истечения указанных деривативных контрактов деньги не платит и не получает ни одна из сторон этих контрактов. Прибыли по этим деривативным сделкам зачастую бывают очень преувеличены. И все потому, что текущие прибыли в значительной степени базируются на одних лишь оценках, и неточность этих оценок может не выявляться в течение многих лет.
Ошибки в оценках являются отражением свойственного человеку оптимизма касательно перспектив, заключенных им контрактов. Но стороны деривативных контрактов также имеют очень серьезные причины для махинаций с финансовыми результатами по заключаемым ими сделкам. Торговцы деривативами обычно получают вознаграждение от суммы “прибылей”, рассчитанных в соответствии с рыночной переоценкой этих контрактов (mark-to-market). Но очень часто случается, что у деривативных продуктов нет рынка, в результате чего на помощь приходят “модели рыночной переоценки”. Эта подмена может стать причиной масштабных приписок.
Как правило, контракты с отдаленной по времени датой их урегулирования и с многочисленными показателями в их основе, увеличивают возможности сторон по этим контрактам использовать несбыточные предположения. Две стороны по одному и тому же контракту могут использовать различные модели, в результате чего на их балансах будут много лет фигурировать значительные прибыли. В экстремальных случаях модель рыночной переоценки перерождается в то, что я называю расчет мифа.
Деривативный джин уже выпущен из бутылки, и эти инструменты почти наверняка будут множится в своем разнообразии и количестве до тех пор, пока какое-либо событие не выявит их токсичность.
С моей точки зрения, деривативы – это финансовое оружие массового поражения, несущее угрозу, которая в настоящий момент невидима, но в перспективе может оказаться летальной.
Это было написано в 2003 году. Пятью годами позднее все полетело в тартарары. С момента Финансового Кризиса были предприняты глобальные попытки усилить регуляции, направленные на улучшение функционирования внебиржевого рынка деривативов и на улучшение управления “рисками, связанными с этими продуктами,” как сформулировал нью-йоркский Фед в своем отчете. Но даже и сегодня все еще проводятся конференции по этой теме, и на этих конференциях регуляторы обсуждают, как им следует регулировать рынок деривативов, а участники этого рынка обсуждают, как им следует избегать этих регуляций. Отсюда и “непредвиденные последствия,” согласно ФРБ Нью-Йорка:
Некоторые непредвиденные последствия:
Хотя новые правила торговли и клиринга, а также новые требования к капиталу и маржинальные требования не привели к ожидаемой стандартизации рынка деривативов, эти правила и требования могут изменить поведение рыночных участников. Например, более высокие маржинальные требования для двухсторонних контрактов могут побудить различные институты стать членами Центральной клиринговой палаты (CCP), а более высокие требования к капиталу может привести к уменьшению традиционных посредников, обеспечивающих клиринговые услуги.
Некоторые клиринговые палаты изучают возможность прямого доступа к фирмам-покупателям деривативов с тем, чтобы смягчить воздействие на рынок в связи с введением регуляций по размеру капитала.
Эти регуляции оказали различное воздействие на разные типы финансовых институтов. Например, введение обязательного клиринга и более высоких маржинальных требований для деривативов, не подлежащих клирингу, привело к непредвиденным последствиям для конечных пользователей этих инструментов. В частности, институты, использующие деривативы для хеджирования неожиданных изменений их обязательств, заключают двухсторонние контракты с целью уменьшить риск по своим позициям; чем больше маржинальные требования по сделкам, не подлежащих клирингу, тем масштабнее стоимость хеджирования, а значит и меньшее стремление заключать такие контракты.
Некоторые клиринговые палаты изучают возможность прямого доступа к фирмам-покупателям деривативов с тем, чтобы смягчить воздействие на рынок в связи с введением регуляций по размеру капитала.
Эти регуляции оказали различное воздействие на разные типы финансовых институтов. Например, введение обязательного клиринга и более высоких маржинальных требований для деривативов, не подлежащих клирингу, привело к непредвиденным последствиям для конечных пользователей этих инструментов. В частности, институты, использующие деривативы для хеджирования неожиданных изменений их обязательств, заключают двухсторонние контракты с целью уменьшить риск по своим позициям; чем больше маржинальные требования по сделкам, не подлежащих клирингу, тем масштабнее стоимость хеджирования, а значит и меньшее стремление заключать такие контракты.
Отчет заканчивается прекрасно: “Возможные дальнейшие инновации в рыночной практике и регулировании требуют рассмотрения, так как OTC деривативы остаются значительной частью финансового ландшафта.” Опять это забавное преуменьшение значения пятисоттриллионного монстра.
http://wolfstreet.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter