17 января 2009
Основания для кризиса были предсказуемы, поэтому он был фактически предсказан. Это было встроено в саму финансовую либерализацию, указывавшую, что будут частые и глубокие кризисы. Фактически, с тех пор как 35 лет назад была установлена финансовая либерализация, возникла тенденция к возрастанию регулярности кризисов и более глубоких кризисов, и эти причины свойственны и поняты. Они фундаментально связаны с хорошо известной неэффективностью рынков. Так, например, если вы и я заключаем сделку, допустим, что вы продаете мне автомобиль, то мы можем ее совершить с выгодой непосредственно для нас, но мы не принимаем во внимание эффект сделки на других. Если я покупаю автомобиль у вас, это влияет на увеличение использования бензина, это увеличивает загрязнение, это увеличивает скопление, и так далее. Но мы не берем в расчет эти эффекты. Это - то, что экономисты называют «внешними причинами», и они не включены в вычисления рынка.
Эти внешние причины могут быть весьма значительными. В случае финансовых учреждений они являются особенно крупными. Задача финансового учреждения состоит в том, чтобы рисковать. Теперь, если это финансовое учреждение, которым эффективно управляют, например Goldman Sachs, оно примет к своему вниманию риски, и решающая фраза здесь - «к своему». Во внимание не берутся системные риски, риски по отношению к целой системе, если Goldman Sachs несет существенные потери. И это значит, что риски занижены. В эффективной рабочей системе, которая берет в расчет все значения, существует гораздо больше рисков, чем нужно учесть. Более того, эта ошибка в оценке просто напросто встроена в систему рынка и либерализацию финансов.
Последствия занижения рисков проявляются в том, что риски становятся более частыми, и, когда происходят ошибки, затраты являются более высокими, чем было принято во внимание. Кризисы становятся более частыми и увеличиваются в своих масштабах тогда, когда расширяются регионы и диапазоны финансовых операций. Конечно, все это раздуто еще дальше фанатизмом рыночных фундаменталистов, которые демонтировали регулирующий аппарат и разрешили создать экзотические и непрозрачные финансовые инструменты. Это своего рода иррациональный фундаментализм, так как понятно, что ослабление регулирующих механизмов в системе рынка имеет встроенный риск пагубного кризиса. Это бессмысленные действия, кроме случаев, когда они связаны с краткосрочными интересами владельцев экономики и общества. Финансовые корпорации могут и действительно получали огромную краткосрочную прибыль из чрезвычайно опасных действий, особенно после отмены госконтроля, что наносит вред общей экономике, но не вредят самим корпорациям, по крайней мере, в ближайшей запланированной перспективе.
Вы не можете предсказать точный момент, когда начнется серьезный кризис, и вы не можете предсказать точный масштаб кризиса, но то, что он произойдет, было очевидно. Фактически, были серьезные и повторные кризисы во время этого периода увеличивающейся дерегуляции. Просто-напросто, они тогда еще не ударили по центру богатства и власти прежде, а поразили, главным образом, третий мир. Так что, повторюсь, кризисы предсказуемы и были предсказаны. Например, 10 лет назад была издана книга, написанная двумя весьма уважаемыми международными экономистами – Джоном Итвэллом (John Eatwell) и Лэнсом Тэйлором (Lance Taylor) – Global Finance at Risk - в которой они следовали довольно элементарной логике, что финансовая либерализация снижает риски и, поэтому, ведет к регулярным системным рискам и сбоям, иногда серьезным. Они также обрисовали в общих чертах пути возникновения проблемы, но были проигнорированы, потому что лица, принимающие решения в корпоративных и политических системах, что одно и тоже, занимались получением краткосрочной прибыли.
Возьмите Соединенные Штаты. Это богатая страна, но для большинства населения, подавляющего большинства, прошлые тридцать лет, по всей видимости, были худшими за всю американскую экономическую историю. Не было никаких серьезных кризисов, больших войн, депрессий, и т.д. Однако, реальная заработная плата в значительной степени для большинства населения в течение тридцати лет стагнировала. В международной экономике эффект финансовой либерализации оказался очень вредным. Вы можете прочитать в прессе, что прошлые тридцать лет неолиберализма показали самый значительный разрыв с бедностью за всемирную историю, огромный рост экономики и так далее, и в этом есть некоторая правда, но, что отсутствует, так это то, что разрыв с бедностью и рост имели место в странах, которые проигнорировали правила неолиберализма. Страны, которые следовали неолиберальным правилам, пострадали больше всех. Например, был значительный экономический рост в Восточной Азии, но они проигнорировали правила. В Латинской Америке, где эти правила строго соблюдались, это привело к бедствию.
Джозеф Стиглиц (Joseph Stiglitz) недавно написал, что новый кризис отмечает конец неолиберализма, а Уго Чавес на пресс-конференции сказал, что кризис может стать концом капитализма. Кто ближе к правде, как вы считаете?
Во-первых, мы должны согласиться с тем фактом, что капитализм не может исчезнуть, потому что он никогда не начинался. Систему, в которой мы живем, нужно назвать государственным капитализмом, а не просто капитализмом. Например, возьмите Соединенные Штаты. Экономика в большой степени опирается на государственный сектор. Сейчас бушуют страсти о социализации экономики, но это из разряда плохих шуток. Развитая экономика, высокая технология и т.д, всегда экстенсивно полагалась на динамический государственный сектор экономики.
Это верно в отношении компьютеров, Интернета, самолетов, биотехнологии, примерно всего, на что вы смотрите. Массачуссетский технологический институт, где я говорю с вами, является своего рода трубой, в которую общественность вливает деньги, а из нее вытекает технология будущего, которая с прибылью будет передана частной власти. Таким образом, то, что вы имеете, является системой социализации стоимости и риска и приватизации прибыли. И это находится не только в финансовой системе. Это целая развитая экономика.
Но, для финансовой системы, это, вероятно, окажется в значительной степени так, как описывает Стиглиц. Это конец определенной эры финансовой либерализации, движимой рыночным фундаментализмом. "Уолл Стрит джорнал" оплакивает ту Уолл Стрит, которую мы знали, потому что она ушла с крахом инвестиционных банков. И будут некоторые шаги на пути к регулированию. Так что это правда. Но, предложения, которые делаются и являются главными и серьезными, тем не менее, не изменяют структуру основных учреждений. Нет никакой угрозы государственному капитализму. Его основные учреждения, в основном, останутся неизменными и даже непоколебимыми. Они могут перестроить себя по различным схемам с некоторыми конгломератами, берущими во внимание других, и некоторые даже будут полунационализируемы в плохом смысле, не слишком посягая на частную монополизацию принятия решения. Однако, при нынешнем положении дел, имущественные отношения и распределение власти и богатства не будут особо изменяться, хотя эра активного неолиберализма периода примерно 35 лет будет, конечно, существенным образом изменена.
В этой связи, никто не знает, насколько серьезным будет этот кризис. Каждый день приносит новые неожиданности. Некоторые экономисты предсказывают реальную катастрофу. Другие думают, что все может быть исправлено вместе с небольшими разрушениями и спадом, и, вероятно, хуже будет в Европе, чем в США. Но никто не знает наверняка.
Вы думаете, что мы столкнемся с чем-то наподобие депрессии, с людьми, теряющими работу и длинными очередями за едой. Вы думаете, это возможно, что может быть такая ситуация в США и Европе? Вернет ли тогда большая война экономические системы на свои рельсы, или шоковая терапия или что-то еще?
Я не думаю, что ситуация напоминает период Великой Депрессии. Есть некоторые общие черты с той эрой, это да. 1920-ые годы еще были периодом дикой спекуляции и обширной экспансии кредитов и займов, создания огромной концентрации богатства в очень маленьком секторе населения, в разрушении рабочего движения. Все эти общие черты есть и сегодня. Но есть и много различий. Есть намного более устойчивый аппарат контроля и регулирования, растущий из Нового курса и, хотя он было разрушен, большая часть его все еще там. И еще, к настоящему времени есть понимание, что та политика, которая казалась чрезвычайно радикальной на период Нового курса, более или менее нормальна. Так, например, на президентских дебатах, Джон МакКейн, кандидат от правых сил, предложил меры в стиле Нового курса, чтобы решить проблему с кризисом жилья, что заимствовано прямо из закона Нового курса о рефинансировании домовладельцев, хотя, фактически, МакКейн заимствовал это у Хилари Клинтон. Так что, есть понимание, что правительство должно взять главную роль в управлении экономикой, и у них есть в этом опыт для продвинутых секторов экономики в течение 50 лет.
Многое из того, что вы читаете о кризисе, является лишь мифологией. Так, например, вы читаете, что страстная вера Рейгана в чудо рынков теперь под вопросом и Рейгану предписывается роль Первосвященника веры в рынки. Фактически, Рейган был самым протекционистским президентом в послевоенной американской экономической истории. Он повысил протекционистские барьеры намного больше, чем его предшественники вместе. Он призывал Пентагон развивать проекты обучения отсталых американских менеджеров продвинутым японским методам производства. Он выполнил одну из самых больших банковских санаций в американской истории и сформировал основанный на правительстве конгломерат, чтобы попытаться оживить полупроводниковое производство. Фактически, он был сторонником влиятельного правительства, радикально вмешивающегося в экономику.
Есть огромное количество мифов, которые сейчас будут демонтированы, включая разговоры о большом росте и разрыв с бедностью, которые, как я сказал ранее, не ложны, но пропускают факт, что все это имело место всецело в областях, которые проигнорировали правила неолиберализма, в то время как области, которые придерживались правил, пострадали. То же самое верно и к США. В той степени, в которой неолиберальные правила были применены, они были весьма вредными для большинства населения. Так что, чтобы говорить об этих делах, мы сначала должны вычистить множество мифов, а затем, когда мы взглянем на все это, мы увидим, что государственная капиталистическая экономика, которая, особенно начиная со Второй мировой войны, полагалась в довольно большой степени на государственный сектор, теперь возвращается к уверенности относительно государственного сектора для того, чтобы взять управление разрушающейся финансовой системой, а ее коллапс является предсказуемым результатом финансовой либерализации. Основная институциональная структура изменяется, но не фундаментальными способами.
И сейчас нет никаких признаков, что будет что-то подобное крушению 1929 г.
Так что вы не думаете, что мы движемся к изменению мироустройства?
О, да, есть изменения в мироустройстве, очень существенные, и, возможно, этот кризис поспособствует им. Но они были в стадии реализации в течение определенного времени. Одно из самых больших изменений в мироустройстве вы можете наблюдать прямо сейчас в Латинской Америке. Ее называют задним двором Соединенных Штатов, и ним, как предполагается, управляли США в течение длительного времени. Но этот порядок меняется. В середине сентября 2008 г. была очень драматическая иллюстрация этому. 15 сентября состоялась встреча UNASUR, Союза южноамериканских республик, где произошла встреча всех южноамериканских правительств, включая Колумбию, фаворита США. Это происходило в Сантьяго, Чили, другом американском фаворите. После встречи была издана очень важная декларация, поддерживающая Эво Моралеса в Боливии и выступающая против квазисепаратистских элементов в Боливии, которые поддерживаются Соединенными Штатами.
Главная борьба продолжается в Боливии. Местное большинство населения впервые за 500 лет вышло на политическую арену, провело очень внушительные демократические выборы, и пришло к власти. Это, конечно, ужаснуло правительство Соединенных Штатов, которое настроено решительно против народной демократии. И это особенно плохо отразилось на традиционных правящих группах, элите меньшинства, которая является главным образом белой и европеизированный, которые всегда правили страной и, конечно, не желает демократического общества, в котором контроль над ресурсами и политика вообще, будет направлена большинством на его потребности. Таким образом, элиты двигаются к автономии и, возможно, расколу, и эта тенденция становится весьма сильной, с США, которые, конечно, их поддерживают. Но, южноамериканские республики приняли сильную позицию по поддержке местного демократического правительства. Декларация была прочитана Президентом Чили, который является фаворитом Запада. Эво Моралес поблагодарил президентов за их поддержку, правильно отметив, что впервые за 500 лет Латинская Америка взяла судьбу в свои собственные руки, без вмешательства Европы и, особенно, Соединенных Штатов. Так что, это - символ очень существенного изменения, которое находится в стадии реализации, иногда называемый розовой волной. Очень важно то, что американская пресса не будет сообщать об этом. Проскакивает пару предложений тут и там в прессе, отмечающие, что что-то случилось, но они полностью подавляют содержание и значение того, что именно произошло.
Теперь это часть долгосрочного развития, в котором Южная Америка действительно начинает преодолевать свои огромные внутренние проблемы и свое подчинение Западу, по большей части, Соединенным Штатам. Южная Америка разносторонне развивает свои отношения с миром. У Бразилии есть растущие отношения с Южной Африкой и Индией, и особенно Китаем, который все более и более вовлечен в инвестиции и торговлю с латиноамериканскими странами. Это чрезвычайно важные события, и теперь они начинают распространяться на Центральную Америку. Гондурас, например, является классической банановой республикой. Он являлся базовым лагерем для террористических войн Рейгана, совершаемых в регионе, и был полностью подчинен США. Но, Гондурас недавно присоединился к ALBA, основанной на венесуэльской «боливарианской альтернативе». Это маленький шаг, но, тем не менее, очень существенный.
Вы думаете, что эти тенденции в Южной Америке, такие как ALBA, UNASUR, события в Венесуэле, Боливии, и др. странах могут быть затронуты экономическим кризисом в том измерении, перед которым мы оказались?
Да, они будут затронуты кризисом, но, в настоящий момент они не настолько затронуты как Европа и Соединенные Штаты. Если вы посмотрите на фондовый рынок в Бразилии, то увидите, что он подвергся коллапсу довольно быстро, но бразильские банки не терпят крах. Точно так же и в Азии фондовые рынки резко снижаются, но банки не переходят под контроль правительства, как это происходит в Англии, США и большей части Европы. Эти регионы - Южная Америка и Азия, были несколько изолированы от разрушительных действий финансовых рынков. Фундамент текущего кризиса состоял в предоставлении ничем не обеспеченных активов, и они выдавались, конечно, в Соединенных Штатах, но, очевидно, приблизительно половина и европейскими банками. Удержание токсичных активов очень быстро впутало их в эти события, а у них есть и собственные кризисы жилья, особенно в Великобритании и Испании. Азия и Латинская Америка были намного менее подставлены, придерживаясь более осторожных стратегий предоставления, особенно, после неолиберального перегрева 1997-1998 гг. Фактически, основной японский банк, Мицубиси UFG, только что купил существенную долю Morgan Stanley в США. Таким образом, пока не видно, что Азия или Латинская Америка будут затронуты так же строго, как США и Европа.
Теперь, когда мы в находимся в конце неолиберальной глобализации, есть ли возможность для чего-то действительно нового, хорошей глобализации?
Я думаю, что перспективы намного лучше, чем они были. Власть все еще невероятно сконцентрирована, но есть изменения в международной экономике, становящейся более разнообразной и сложной. Юг становится более независимым. Но, если вы посмотрите на США, даже со всеми убытками, которые принес Буш, она является все еще самой большой гомогенной экономикой, с наибольшим внутренним рынком, самой сильной и технологически самой продвинутой группой войск, имеющей ежегодные расходами, сопоставимые со всей остальной частью мира и архипелагом военных баз во всем мире. Это источники непрерывности, даже при том, что неолиберальный порядок разрушительно действует в пределах США, в пределах Европы и по всему миру, так как по отношению к нему растет оппозиция. Таким образом, есть возможности для реального изменения, но как далеко они пойдут, зависит от людей, чего мы им и желаем предпринять.
Автор интервью – Симонэ Бруно
Перевод Леонида Савина
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба