6 сентября 2019 Pro Finance Service
Распознавать экономические кризисы становится все сложнее, в том числе из-за изменения экономического ландшафта
Мир почти никогда не был так неподготовлен к рецессии, из-за чего сложно прогнозировать, каким будет следующий мировой спад, который скорее всего окажется болезненным и внезапным, скорее как неожиданная вспышка новой болезни, нежели ежегодная вспышка гриппа.
Этим летом на фоне инверсии кривой доходности облигаций США многие заговорили о приближении рецессии. В пользу негативного сценария говорит и массовое падение барометров активности и настроений в промышленном секторе.
Поскольку в большинстве развитых стран процентные ставки находятся на нулевых отметках или вблизи таковых, у Центробанков мало инструментов для борьбы с кризисом. Любое падение экономической активности — всегда пугающая перспектива, а в данном случае и подавно.
Возможно, эти признаки замедления активности перерастут по спирали в спад американской и глобальной экономики в целом. При этом текущая ситуация противоречит модели рецессий, которые экономике приходилось переживать за последние десятилетия. Рецессии изменились как по предпосылкам, так и по частоте. Они стали реже, но зачастую сопровождаются обвалом финансовых рынков, а не падением деловой активности или перегревом экономики.
Предсказатели рецессий всегда били тревогу, но в прошлом им приходилось ждать реализации своих прогнозов по несколько лет. Сейчас на это может уходить десятки лет. Экономический рост в США продолжается уже 122 месяца, и это самая продолжительная серия подъема за всю историю ведения исследований.
Бывшая глава ФРС Джанет Йеллен считает мифом предположение о том, что периоды экономической экспансии изживают себя. Более длительные периоды роста означают, что рецессии стали наступать реже. В течение 35 лет после Второй мировой войны Америка пережила 8 рецессий, а в следующие 35 лет их было четыре. Аналогичная тенденция наблюдается и в других развитых странах.
В 1990-х и 2000-х гг. экономисты говорили о «великом замедлении», которое предполагало существенное снижение волатильности темпов роста с начала 1980- годов. После финансового кризиса 2008 года стало понятно, что этот феномен реальный. На сегодняшний день волатильность квартальных показателей ВВП является самой низкой за всю историю.
Естественные изменения
Этому есть несколько объяснений. Во-первых, это снижение циклов запасов в промышленности: использование более современных технологий снизило необходимость в корректировке запасов. Во-вторых, это структурный переход экономики в направлении сферы услуг. Более важное объяснение может заключаться в успехе Центробанков при стабилизации инфляции и предотвращении циклов бумов и спадов. Большинство рецессий в США в послевоенные годы начинались, когда экономика была перегрета, инфляция — высока, а Федрезерв повышал процентные ставки, чтобы приглушить спрос. Такого не наблюдалось уже несколько десятков лет, но недавно Федрезерв повышал ставки, а мировые Центробанки начали предпринимать попытки ускорить инфляцию.
Когда регуляторы не опасаются инфляции, они могут вводить стимулы для поддержания экономики. Но фактор риска заключается в том, что они не располагают достаточной амуницией для борьбы с такими потрясениями, как Брекзит или тарифы Трампа в отношении Китая. Они, конечно, пытаются. Федрезерв перешел к снижению ставок, и только в августе к нему примкнули Индия, Таиланд, Филиппины и Новая Зеландия. А теперь стимулы грядут в Южной Корее и Британии. Китай готов принять дополнительные меры в этом направлении.
Гадание на кофейной гуще
Все это затрудняет прогнозирование рецессий. Когда угроза очевидна, власти действую на опережение. Ставка на то, что текущее замедление роста трансформируется в глобальную рецессию — все равно, что ставка на провал нынешних мер стимулирования.
И здесь может сформироваться еще одно ложное представление: Центробанки примут меры, чтобы предотвратить рецессию, так что серьезной угрозы нет. В 2008 году рецессия началась с финансового сектора и кризиса ипотечного кредитования, а в 2001-м — со схлопывания пузыря доткомов.
Если колебания темпов в реальной экономике предсказать сложно, то определить время наступления финансового кризиса почти невозможно. Аналитики могут указывать на дисбалансы на рынках, но им остается только догадываться, как и когда они реализуются. Есть несколько признаков того, что мы находимся в поздней стадии текущего экономического цикла. По историческим меркам цены на активы высоки. Размер частного долга сильно вырос в Китае и ряде периферийных стран. Администрация Трампа смягчает финансовое регулирование. Все это повышает риски. Но признаки стресса, которые зачастую предшествуют кризису, далеко не всегда очевидны.
Все это не означает, что рецессия не наступит, но судя по примеру последних спадов, пока нет признаков того, что она уже началась. С уверенностью можно сказать одно: бороться с эконмическим спадом в текущих условиях будет очень сложно, а будущие рецессии могут стать еще более болезненными.
Мир почти никогда не был так неподготовлен к рецессии, из-за чего сложно прогнозировать, каким будет следующий мировой спад, который скорее всего окажется болезненным и внезапным, скорее как неожиданная вспышка новой болезни, нежели ежегодная вспышка гриппа.
Этим летом на фоне инверсии кривой доходности облигаций США многие заговорили о приближении рецессии. В пользу негативного сценария говорит и массовое падение барометров активности и настроений в промышленном секторе.
Поскольку в большинстве развитых стран процентные ставки находятся на нулевых отметках или вблизи таковых, у Центробанков мало инструментов для борьбы с кризисом. Любое падение экономической активности — всегда пугающая перспектива, а в данном случае и подавно.
Возможно, эти признаки замедления активности перерастут по спирали в спад американской и глобальной экономики в целом. При этом текущая ситуация противоречит модели рецессий, которые экономике приходилось переживать за последние десятилетия. Рецессии изменились как по предпосылкам, так и по частоте. Они стали реже, но зачастую сопровождаются обвалом финансовых рынков, а не падением деловой активности или перегревом экономики.
Предсказатели рецессий всегда били тревогу, но в прошлом им приходилось ждать реализации своих прогнозов по несколько лет. Сейчас на это может уходить десятки лет. Экономический рост в США продолжается уже 122 месяца, и это самая продолжительная серия подъема за всю историю ведения исследований.
Бывшая глава ФРС Джанет Йеллен считает мифом предположение о том, что периоды экономической экспансии изживают себя. Более длительные периоды роста означают, что рецессии стали наступать реже. В течение 35 лет после Второй мировой войны Америка пережила 8 рецессий, а в следующие 35 лет их было четыре. Аналогичная тенденция наблюдается и в других развитых странах.
В 1990-х и 2000-х гг. экономисты говорили о «великом замедлении», которое предполагало существенное снижение волатильности темпов роста с начала 1980- годов. После финансового кризиса 2008 года стало понятно, что этот феномен реальный. На сегодняшний день волатильность квартальных показателей ВВП является самой низкой за всю историю.
Естественные изменения
Этому есть несколько объяснений. Во-первых, это снижение циклов запасов в промышленности: использование более современных технологий снизило необходимость в корректировке запасов. Во-вторых, это структурный переход экономики в направлении сферы услуг. Более важное объяснение может заключаться в успехе Центробанков при стабилизации инфляции и предотвращении циклов бумов и спадов. Большинство рецессий в США в послевоенные годы начинались, когда экономика была перегрета, инфляция — высока, а Федрезерв повышал процентные ставки, чтобы приглушить спрос. Такого не наблюдалось уже несколько десятков лет, но недавно Федрезерв повышал ставки, а мировые Центробанки начали предпринимать попытки ускорить инфляцию.
Когда регуляторы не опасаются инфляции, они могут вводить стимулы для поддержания экономики. Но фактор риска заключается в том, что они не располагают достаточной амуницией для борьбы с такими потрясениями, как Брекзит или тарифы Трампа в отношении Китая. Они, конечно, пытаются. Федрезерв перешел к снижению ставок, и только в августе к нему примкнули Индия, Таиланд, Филиппины и Новая Зеландия. А теперь стимулы грядут в Южной Корее и Британии. Китай готов принять дополнительные меры в этом направлении.
Гадание на кофейной гуще
Все это затрудняет прогнозирование рецессий. Когда угроза очевидна, власти действую на опережение. Ставка на то, что текущее замедление роста трансформируется в глобальную рецессию — все равно, что ставка на провал нынешних мер стимулирования.
И здесь может сформироваться еще одно ложное представление: Центробанки примут меры, чтобы предотвратить рецессию, так что серьезной угрозы нет. В 2008 году рецессия началась с финансового сектора и кризиса ипотечного кредитования, а в 2001-м — со схлопывания пузыря доткомов.
Если колебания темпов в реальной экономике предсказать сложно, то определить время наступления финансового кризиса почти невозможно. Аналитики могут указывать на дисбалансы на рынках, но им остается только догадываться, как и когда они реализуются. Есть несколько признаков того, что мы находимся в поздней стадии текущего экономического цикла. По историческим меркам цены на активы высоки. Размер частного долга сильно вырос в Китае и ряде периферийных стран. Администрация Трампа смягчает финансовое регулирование. Все это повышает риски. Но признаки стресса, которые зачастую предшествуют кризису, далеко не всегда очевидны.
Все это не означает, что рецессия не наступит, но судя по примеру последних спадов, пока нет признаков того, что она уже началась. С уверенностью можно сказать одно: бороться с эконмическим спадом в текущих условиях будет очень сложно, а будущие рецессии могут стать еще более болезненными.
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба