22 января 2020 Свободная пресса
В журнале Counterpunch Майкл Хадсон* написал важную статью, в которой описываются важные связи между внешней политикой США, нефтью и долларом США.
Короче говоря, внешняя политика США — как часть более широкой стратегии поддержки американского доллара — в значительной степени ориентирована на контроль над нефтяными ресурсами. Хадсон пишет: «Целями этого убийства (Сулеймани — С.Д.) были усиление присутствия Америки в Ираке, сохранение контроля над нефтяными запасами региона, поддержка ваххабитских войск Саудовской Аравии (ИГИЛ**, Аль-Каида*** в Ираке, Аль-Нусра****; и других подразделений того, что на самом деле является иностранным легионом Америки) и укрепление контроля США над ближневосточной нефтью как опоры американского доллара. Именно это остается ключом к пониманию американской политики и того, почему она находится в процессе эскалации, а не угасания.
Фактическим контекстом действий неоконов был платежный баланс и роль нефти и энергии как долгосрочного рычага американской дипломатии".
По сути, склонность США к увеличению громадного дефицита бюджета привела к необходимости огромных дефицитного финансирования. Это может быть сделано путем продажи большого количества государственного долга или путем монетизации долга. Но что, если не хватит мирового спроса на долги США? Это означало бы, что США должны будут платить больше процентов по своим долгам. Или США могут монетизировать долг через центральный банк. Но это может привести к падению стоимости доллара. Таким образом, режим США осознал, что он должен найти способы, чтобы предотвратить избыток долларов и долгов. К счастью для режима, этим можно частично управлять посредством внешней политики. Хадсон продолжает: «Оказалось, что решение проблемы поддержания спроса на доллары состояло в том, чтобы заменить золото казначейскими ценными бумагами США (IOU, долговые расписки — С.Д.) в качестве основы резервов иностранных центральных банков.
После 1971 года у иностранных центральных банков был небольшой выбор того, что делать с их продолжающимся притоком долларов, кроме как перерабатывать их в экономике США, покупая казначейские ценные бумаги США. Таким образом, влияние иностранных военных расходов США не подорвало обменный курс доллара и даже не вынудило казначейство и Федеральный резерв повысить процентные ставки для привлечения иностранной валюты, чтобы компенсировать отток доллара на военный счет. Фактически, американские военные расходы помогли финансировать дефицит федерального бюджета США.
Важным элементом этой стратегии был постоянный союз с Саудовской Аравией. Саудовская Аравия поддерживает крупнейшие в мире мощности по добыче нефти, и она была крупнейшим производителем нефти в течение большей части периода с середины 1970-х до 2018 года, когда США превзошли в этом как Саудовскую Аравию, так и Россию".
Но Саудовская Аравия остается под пятой США: «…То, что Саудовская Аравия не экономит в долларовых активах за счет доходов от экспорта нефти, она тратит на покупку экспорта вооружений в США на сотни миллиардов долларов. Это закрепляет ее зависимость от поставок запасных частей и ремонта (вооружений — С.Д.) в США и дает Соединенным Штатам возможность отключить военную технику Саудовской Аравии в любой момент времени, если саудовцы могут попытаться действовать независимо от внешней политики США.
Таким образом, поддержание доллара как мировой резервной валюты стало главной задачей военных расходов США. Зарубежные страны не должны оплачивать эти расходы Пентагону напрямую. Они просто финансируют казначейство США и американскую банковскую систему".
Однако любое отклонение от этого статус-кво обычно встречается с паранойей и вмешательством со стороны США: «Боязнь такого развития событий стала главной причиной, по которой Соединенные Штаты выступили против Ливии, иностранные резервы которой хранились в золоте, а не в долларах. Это побуждало другие африканские страны последовать её примеру, чтобы освободиться от „долларовой дипломатии“. Хиллари Клинтон и Обама вторглись, захватили её запасы золота (мы до сих пор не знаем, кто в итоге получил золото на миллиарды долларов) и уничтожили правительство Ливии, систему государственного образования, государственную инфраструктуру …»
Но роль нефтедобывающих государств выходит за рамки того, чтобы просто сбивать доллары и долги США и удержать доллар на плаву. Эти страны также предоставляют «пехоту» для многих интервенций США в виде террористов и повстанцев, которые могут быть использованы против врагов США. Хадсон заявляет: «Война во Вьетнаме показала, что современные демократии не могут создавать армии для какого-либо крупного военного конфликта, потому что для этого потребуется призыв граждан. Это приведет к тому, что любое правительство, пытающееся принять такой законопроект, будет признано недействительным. А без войск невозможно осуществить вторжение в страну, чтобы захватить ее.
Следствием такого восприятия является то, что у демократий есть только два варианта, когда речь идет о военной стратегии: они могут использовать только авиацию и бомбить противников; или они могут создать иностранный легион, то есть нанять наемников или поддержать иностранные правительства, которые предоставляют такую военную услугу".
То есть режиму США, безусловно, может сойти с рук множество бомбардировок и других операций с низкой численностью личного состава. Но все, что может потребовать призыва на военную службу, исключается по политическим соображениям. Хадсон отмечает, что Саудовская Аравия с ее особенно бешеным и экстремальным исламом весьма полезна: «Здесь вновь Саудовская Аравия играет решающую роль благодаря своему контролю над суннитами-ваххабитами, которые превратились в террористов-джихадистов, жаждущих осуществлять диверсии, устраивать бомбардировки, убивать, взрывать и иным образом бороться с любой целью, обозначенной как враг „ислама“. Это — эвфемизм для Саудовской Аравии, действующей как государство-клиент США. (Религия на самом деле не является ключевым обстоятельством; я не знаю ни одного нападения ИГИЛ или ваххабитов на израильские цели.) Соединенным Штатам нужны саудиты, чтобы снабжать (оружием и снаряжением — С.Д.) или финансировать сумасшедших ваххабитов. Поэтому, помимо того, что Саудовская Аравия играет ключевую роль в платежном балансе США, переводя доходы от экспорта нефти в американские акции, облигации и другие инвестиции, она предоставляет рабочую силу, поддерживая ваххабитов-членов иностранного легиона Америки — ИГИЛ и Аль-Нусре/Аль-Каида. Терроризм стал „демократическим“ образом действий современной военной политики США».
Хадсон также отмечает, что термин «демократия», когда он используется в контексте внешней политики, имеет очень мало общего с тем, что считает демократией нормальный человек. Скорее: «Что такое „демократия“ с точки зрения США? В сегодняшнем оруэлловском словаре это означает любую страну, поддерживающую внешнюю политику США. … Антоним „демократии“ — „террорист“. Это просто означает, что нация готова бороться за то, чтобы стать независимой от неолиберальной американской демократии».
И это приводит нас к Ирану. Хадсон объясняет: «Ненависть Америки к Ирану начинается с ее попытки контролировать добычу нефти, экспорт и доходы этой страны. Это восходит к 1953 году, когда свергли Моссадыка, потому что он хотел внутреннего суверенитета над англо-персидской нефтью. Государственный переворот ЦРУ/МИ-6 заменил его податливым шахом, который установил полицейское государство, чтобы не допустить независимости Ирана от политики США. Единственными местами, физически свободными от полиции, были мечети. Это превратило Исламскую Республику в путь наименьшего сопротивления к свержению шаха и восстановлению суверенитета Ирана».
Таким образом, мы получили исламскую революцию 1979 года, которая привела к тому, что сорок лет Иран отказался участвовать в игре по поддержанию доллара, что требуется и от других нефтедобывающих стран на Ближнем Востоке.
США вряд ли прекратят эти усилия, пока Иран продолжает отказываться принимать приказы от Вашингтона по этим вопросам. Правда то, что США мало что могут сделать с Китаем и Россией. Но Иран — в отличие от Северной Кореи, которая разумно обеспечила себя ядерным оружием — остается легкой целью из-за отсутствия у него ядерного потенциала.
Поскольку Китай и Россия все более усердно работают, чтобы подорвать доллар и его геополитическое положение, такие маленькие страны, как Иран, приобретут еще большее значение для США в их стремлении сохранить статус-кво доллара. Но еще неизвестно, как долго США смогут продолжать в том же духе.
Короче говоря, внешняя политика США — как часть более широкой стратегии поддержки американского доллара — в значительной степени ориентирована на контроль над нефтяными ресурсами. Хадсон пишет: «Целями этого убийства (Сулеймани — С.Д.) были усиление присутствия Америки в Ираке, сохранение контроля над нефтяными запасами региона, поддержка ваххабитских войск Саудовской Аравии (ИГИЛ**, Аль-Каида*** в Ираке, Аль-Нусра****; и других подразделений того, что на самом деле является иностранным легионом Америки) и укрепление контроля США над ближневосточной нефтью как опоры американского доллара. Именно это остается ключом к пониманию американской политики и того, почему она находится в процессе эскалации, а не угасания.
Фактическим контекстом действий неоконов был платежный баланс и роль нефти и энергии как долгосрочного рычага американской дипломатии".
По сути, склонность США к увеличению громадного дефицита бюджета привела к необходимости огромных дефицитного финансирования. Это может быть сделано путем продажи большого количества государственного долга или путем монетизации долга. Но что, если не хватит мирового спроса на долги США? Это означало бы, что США должны будут платить больше процентов по своим долгам. Или США могут монетизировать долг через центральный банк. Но это может привести к падению стоимости доллара. Таким образом, режим США осознал, что он должен найти способы, чтобы предотвратить избыток долларов и долгов. К счастью для режима, этим можно частично управлять посредством внешней политики. Хадсон продолжает: «Оказалось, что решение проблемы поддержания спроса на доллары состояло в том, чтобы заменить золото казначейскими ценными бумагами США (IOU, долговые расписки — С.Д.) в качестве основы резервов иностранных центральных банков.
После 1971 года у иностранных центральных банков был небольшой выбор того, что делать с их продолжающимся притоком долларов, кроме как перерабатывать их в экономике США, покупая казначейские ценные бумаги США. Таким образом, влияние иностранных военных расходов США не подорвало обменный курс доллара и даже не вынудило казначейство и Федеральный резерв повысить процентные ставки для привлечения иностранной валюты, чтобы компенсировать отток доллара на военный счет. Фактически, американские военные расходы помогли финансировать дефицит федерального бюджета США.
Важным элементом этой стратегии был постоянный союз с Саудовской Аравией. Саудовская Аравия поддерживает крупнейшие в мире мощности по добыче нефти, и она была крупнейшим производителем нефти в течение большей части периода с середины 1970-х до 2018 года, когда США превзошли в этом как Саудовскую Аравию, так и Россию".
Но Саудовская Аравия остается под пятой США: «…То, что Саудовская Аравия не экономит в долларовых активах за счет доходов от экспорта нефти, она тратит на покупку экспорта вооружений в США на сотни миллиардов долларов. Это закрепляет ее зависимость от поставок запасных частей и ремонта (вооружений — С.Д.) в США и дает Соединенным Штатам возможность отключить военную технику Саудовской Аравии в любой момент времени, если саудовцы могут попытаться действовать независимо от внешней политики США.
Таким образом, поддержание доллара как мировой резервной валюты стало главной задачей военных расходов США. Зарубежные страны не должны оплачивать эти расходы Пентагону напрямую. Они просто финансируют казначейство США и американскую банковскую систему".
Однако любое отклонение от этого статус-кво обычно встречается с паранойей и вмешательством со стороны США: «Боязнь такого развития событий стала главной причиной, по которой Соединенные Штаты выступили против Ливии, иностранные резервы которой хранились в золоте, а не в долларах. Это побуждало другие африканские страны последовать её примеру, чтобы освободиться от „долларовой дипломатии“. Хиллари Клинтон и Обама вторглись, захватили её запасы золота (мы до сих пор не знаем, кто в итоге получил золото на миллиарды долларов) и уничтожили правительство Ливии, систему государственного образования, государственную инфраструктуру …»
Но роль нефтедобывающих государств выходит за рамки того, чтобы просто сбивать доллары и долги США и удержать доллар на плаву. Эти страны также предоставляют «пехоту» для многих интервенций США в виде террористов и повстанцев, которые могут быть использованы против врагов США. Хадсон заявляет: «Война во Вьетнаме показала, что современные демократии не могут создавать армии для какого-либо крупного военного конфликта, потому что для этого потребуется призыв граждан. Это приведет к тому, что любое правительство, пытающееся принять такой законопроект, будет признано недействительным. А без войск невозможно осуществить вторжение в страну, чтобы захватить ее.
Следствием такого восприятия является то, что у демократий есть только два варианта, когда речь идет о военной стратегии: они могут использовать только авиацию и бомбить противников; или они могут создать иностранный легион, то есть нанять наемников или поддержать иностранные правительства, которые предоставляют такую военную услугу".
То есть режиму США, безусловно, может сойти с рук множество бомбардировок и других операций с низкой численностью личного состава. Но все, что может потребовать призыва на военную службу, исключается по политическим соображениям. Хадсон отмечает, что Саудовская Аравия с ее особенно бешеным и экстремальным исламом весьма полезна: «Здесь вновь Саудовская Аравия играет решающую роль благодаря своему контролю над суннитами-ваххабитами, которые превратились в террористов-джихадистов, жаждущих осуществлять диверсии, устраивать бомбардировки, убивать, взрывать и иным образом бороться с любой целью, обозначенной как враг „ислама“. Это — эвфемизм для Саудовской Аравии, действующей как государство-клиент США. (Религия на самом деле не является ключевым обстоятельством; я не знаю ни одного нападения ИГИЛ или ваххабитов на израильские цели.) Соединенным Штатам нужны саудиты, чтобы снабжать (оружием и снаряжением — С.Д.) или финансировать сумасшедших ваххабитов. Поэтому, помимо того, что Саудовская Аравия играет ключевую роль в платежном балансе США, переводя доходы от экспорта нефти в американские акции, облигации и другие инвестиции, она предоставляет рабочую силу, поддерживая ваххабитов-членов иностранного легиона Америки — ИГИЛ и Аль-Нусре/Аль-Каида. Терроризм стал „демократическим“ образом действий современной военной политики США».
Хадсон также отмечает, что термин «демократия», когда он используется в контексте внешней политики, имеет очень мало общего с тем, что считает демократией нормальный человек. Скорее: «Что такое „демократия“ с точки зрения США? В сегодняшнем оруэлловском словаре это означает любую страну, поддерживающую внешнюю политику США. … Антоним „демократии“ — „террорист“. Это просто означает, что нация готова бороться за то, чтобы стать независимой от неолиберальной американской демократии».
И это приводит нас к Ирану. Хадсон объясняет: «Ненависть Америки к Ирану начинается с ее попытки контролировать добычу нефти, экспорт и доходы этой страны. Это восходит к 1953 году, когда свергли Моссадыка, потому что он хотел внутреннего суверенитета над англо-персидской нефтью. Государственный переворот ЦРУ/МИ-6 заменил его податливым шахом, который установил полицейское государство, чтобы не допустить независимости Ирана от политики США. Единственными местами, физически свободными от полиции, были мечети. Это превратило Исламскую Республику в путь наименьшего сопротивления к свержению шаха и восстановлению суверенитета Ирана».
Таким образом, мы получили исламскую революцию 1979 года, которая привела к тому, что сорок лет Иран отказался участвовать в игре по поддержанию доллара, что требуется и от других нефтедобывающих стран на Ближнем Востоке.
США вряд ли прекратят эти усилия, пока Иран продолжает отказываться принимать приказы от Вашингтона по этим вопросам. Правда то, что США мало что могут сделать с Китаем и Россией. Но Иран — в отличие от Северной Кореи, которая разумно обеспечила себя ядерным оружием — остается легкой целью из-за отсутствия у него ядерного потенциала.
Поскольку Китай и Россия все более усердно работают, чтобы подорвать доллар и его геополитическое положение, такие маленькие страны, как Иран, приобретут еще большее значение для США в их стремлении сохранить статус-кво доллара. Но еще неизвестно, как долго США смогут продолжать в том же духе.
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба