25 июля 2009 Архив
Протекционизм принимает разные формы. Мы уже знакомы с теми видами протекционизма, когда вводятся тарифы на конкурентоспособные товары (например, когда в США был принят закон Смута-Хоули в 1930-х) или субсидии для местных компаний (например, общая сельскохозяйственная политика в ЕС или финансовая помощь правительства США американским хлопкоробам).
Оба закона сделали невыгодной продажу товаров иностранных производителей, что согласно распространенной экономической теории, подорвало глобальную экономику, так как ниспровергало закон сравнительного преимущества и препятствовало притокам денег к тем, кто производит лучшие товары. Более фундаментально протекционизм также идет рука об руку с национализмом и политикой международной агрессии, обеспечивая экономическое обоснование вероятной инстинктивной боязни непохожести.
Как все мы знаем, протекционизм стал одной из самых сильных катастроф 1930-х, и в этот раз основной страх заключается в том, что финансовый кризис вызовет рост протекционистских тенденций. Хорошо было бы предположить, что на этот раз так не случится, но я в этом не уверен. Протекционизм уже растет, но сейчас он принимает другую форму, нежели во время Великой Депрессии – менее заметную.
Этот современный протекционизм не касается тарифов и субсидий, он финансовый. В этом случае банки основных развитых стран перестают кредитовать зарубежные компании. И что еще хуже, так это то, что это не только было инициировано политиками, но и заказано ими, несмотря на то, что они активно предупреждают против искушения создавать торговые барьеры.
Согласно Банку международных расчетов, являющемуся лучшим наблюдателем в данных вопросах, объемы зарубежного кредитования, которые росли каждый квартал более чем на $100 млрд., снизились на $205 млрд. в финальном квартале 2008. В своем ежегодном отчете, который неплохо было бы прочитать, банк объясняет проблему в нескольких параграфах:
Международные банки проводят свои операции в нескольких странах – на своем вебсайте Citigroup сообщает о 100 филиалах по всему миру. Существование глобальных посредников усиливает эффективность финансовой системы. Необходимость того, чтобы кредиторы находились территориально недалеко от заемщиков, отпадает, то есть международные банки облегчают торговлю товарами и услугами, а также трансграничные движения капитала. Но после того, как во время кризиса активность иностранных банков снизилась, правительства принимающей стороны могут стать менее сговорчивыми, позволяя этим банкам работать на их земле. В результате, скорее всего, роль контролирующих органов принимающей стороны в защите собственной финансовой системы от вероятного быстрого изъятия капитала усилится. А усложняя международное движение капитала, финансовый протекционизм вызовет сокращение торговли товарами и услугами, что приведет к замедлению роста и развития.
Этот вопрос очень непростой. Конечно, мы все ненавидим протекционизм, в то же время, большинство банков по всему миру просто бы не существовало – они бы развалились или были поглощены другими – если бы не поддержка их налогоплательщиками. Было бы неправильно, не так ли, если бы эти деньги были использованы для поддержки бизнеса в других отдаленных странах, при этом не имеющего отношения к налогоплательщикам этой страны? Так что во многих отношениях это правильно, что Гордон Браун и Алистер Дарлинг распорядились, чтобы частично или полностью национализированные банки Британии сконцентрировались на кредитовании местных компаний и физических лиц и понемногу выводили деньги из других стран.
Правильно это или нет, но это протекционизм.
И эта проблема не является чисто теоретической. Несмотря на все разговоры о «зеленых ростках», Британия все еще находится в стадии кризиса кредитования. Компании и физические лица не могут получить заем – по большей части из-за отсутствия денег.
До кризиса львиная доля наличности на счетах британских компаний – наличность, которая затем использовалась на покупку товаров, инвестиции в оборудование и товары, а также на оплату труда – приходила не от британских банков, а от иностранных (небольшая часть поступала от «других кредиторов», то есть небанковских учреждений). После кризиса ситуация изменилась, и именно иностранные банки и кредиторы стали сильно сокращать объемы кредитования в Великобритании, они перестали возобновлять сделки и начали отказываться от существующих.
И это очень опасно для Великобритании по простой причине: британские компании традиционно чаще, чем американские или европейские, занимают прямо у банков, нежели используют рынки акций или облигаций. Главным источником финансирования компаний здесь всегда были займы, а не выпуск облигаций или акций. Когда компаниям нужны деньги они, как и все мы, идут в банк.
Вот ответ на вопрос, почему Британия больше, чем другие страны подвержена вторичному и последующему влиянию финансового кризиса – именно на это указал на прошлой неделе МВФ. Из-за структуры нашей экономики, доминирования финансовых услуг и зависимости компаний скорее от банковского кредитования, чем от рынков облигаций мы в этой ситуации потеряем больше. Хотя компании могут адаптироваться и найти наличность на рынках акций и облигаций, и так они и сделают, это не так то просто. В этой ситуации можно найти много виноватых, но лучше оставить этот вопрос в стороне.
Но мы должны понимать, что, когда правительство приказывает выводить кредиты из-за рубежа, финансовый протекционизм скажется на Великобритании сильнее, чем на других странах. И последствия проявятся ранее, чем для мировой экономики в целом.
Эдмунд Конвей, The Telegraph
Перевод Новиковой Светланы
Оба закона сделали невыгодной продажу товаров иностранных производителей, что согласно распространенной экономической теории, подорвало глобальную экономику, так как ниспровергало закон сравнительного преимущества и препятствовало притокам денег к тем, кто производит лучшие товары. Более фундаментально протекционизм также идет рука об руку с национализмом и политикой международной агрессии, обеспечивая экономическое обоснование вероятной инстинктивной боязни непохожести.
Как все мы знаем, протекционизм стал одной из самых сильных катастроф 1930-х, и в этот раз основной страх заключается в том, что финансовый кризис вызовет рост протекционистских тенденций. Хорошо было бы предположить, что на этот раз так не случится, но я в этом не уверен. Протекционизм уже растет, но сейчас он принимает другую форму, нежели во время Великой Депрессии – менее заметную.
Этот современный протекционизм не касается тарифов и субсидий, он финансовый. В этом случае банки основных развитых стран перестают кредитовать зарубежные компании. И что еще хуже, так это то, что это не только было инициировано политиками, но и заказано ими, несмотря на то, что они активно предупреждают против искушения создавать торговые барьеры.
Согласно Банку международных расчетов, являющемуся лучшим наблюдателем в данных вопросах, объемы зарубежного кредитования, которые росли каждый квартал более чем на $100 млрд., снизились на $205 млрд. в финальном квартале 2008. В своем ежегодном отчете, который неплохо было бы прочитать, банк объясняет проблему в нескольких параграфах:
Международные банки проводят свои операции в нескольких странах – на своем вебсайте Citigroup сообщает о 100 филиалах по всему миру. Существование глобальных посредников усиливает эффективность финансовой системы. Необходимость того, чтобы кредиторы находились территориально недалеко от заемщиков, отпадает, то есть международные банки облегчают торговлю товарами и услугами, а также трансграничные движения капитала. Но после того, как во время кризиса активность иностранных банков снизилась, правительства принимающей стороны могут стать менее сговорчивыми, позволяя этим банкам работать на их земле. В результате, скорее всего, роль контролирующих органов принимающей стороны в защите собственной финансовой системы от вероятного быстрого изъятия капитала усилится. А усложняя международное движение капитала, финансовый протекционизм вызовет сокращение торговли товарами и услугами, что приведет к замедлению роста и развития.
Этот вопрос очень непростой. Конечно, мы все ненавидим протекционизм, в то же время, большинство банков по всему миру просто бы не существовало – они бы развалились или были поглощены другими – если бы не поддержка их налогоплательщиками. Было бы неправильно, не так ли, если бы эти деньги были использованы для поддержки бизнеса в других отдаленных странах, при этом не имеющего отношения к налогоплательщикам этой страны? Так что во многих отношениях это правильно, что Гордон Браун и Алистер Дарлинг распорядились, чтобы частично или полностью национализированные банки Британии сконцентрировались на кредитовании местных компаний и физических лиц и понемногу выводили деньги из других стран.
Правильно это или нет, но это протекционизм.
И эта проблема не является чисто теоретической. Несмотря на все разговоры о «зеленых ростках», Британия все еще находится в стадии кризиса кредитования. Компании и физические лица не могут получить заем – по большей части из-за отсутствия денег.
До кризиса львиная доля наличности на счетах британских компаний – наличность, которая затем использовалась на покупку товаров, инвестиции в оборудование и товары, а также на оплату труда – приходила не от британских банков, а от иностранных (небольшая часть поступала от «других кредиторов», то есть небанковских учреждений). После кризиса ситуация изменилась, и именно иностранные банки и кредиторы стали сильно сокращать объемы кредитования в Великобритании, они перестали возобновлять сделки и начали отказываться от существующих.
И это очень опасно для Великобритании по простой причине: британские компании традиционно чаще, чем американские или европейские, занимают прямо у банков, нежели используют рынки акций или облигаций. Главным источником финансирования компаний здесь всегда были займы, а не выпуск облигаций или акций. Когда компаниям нужны деньги они, как и все мы, идут в банк.
Вот ответ на вопрос, почему Британия больше, чем другие страны подвержена вторичному и последующему влиянию финансового кризиса – именно на это указал на прошлой неделе МВФ. Из-за структуры нашей экономики, доминирования финансовых услуг и зависимости компаний скорее от банковского кредитования, чем от рынков облигаций мы в этой ситуации потеряем больше. Хотя компании могут адаптироваться и найти наличность на рынках акций и облигаций, и так они и сделают, это не так то просто. В этой ситуации можно найти много виноватых, но лучше оставить этот вопрос в стороне.
Но мы должны понимать, что, когда правительство приказывает выводить кредиты из-за рубежа, финансовый протекционизм скажется на Великобритании сильнее, чем на других странах. И последствия проявятся ранее, чем для мировой экономики в целом.
Эдмунд Конвей, The Telegraph
Перевод Новиковой Светланы
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба