28 октября 2022 smart-lab.ru
Все социальные сообщества живых организмов (а сообщества бывают не только социальными) — это форма объединения усилий индивидуальных живых организмов, как правило своего вида, на постоянной основе для максимизации шансов отправления своих генов в будущее.
Человеческие сообщества, очевидно, не являются исключением, несмотря на то, что на формирование и развитие человеческих социальных сообществ влияют особенные антропологические факторы, такие, например, как культура или религия.
Однако, в целом, формирование и трансформации человеческих обществ подчинены общим био-эволюционным основаниям и закономерностям. Отталкиваясь от таких биологических оснований, можно представить развитие и трансформации человеческого общества в рамках двух основных эволюционных типов социальных сообществ: коллективистских и кооперационных.
Любое социальное сообщество, прежде всего, означает сотрудничество — постоянное и близкое взаимодействие индивидов для оптимальной адаптации и продолжения жизни своих генов в новых поколениях. Сотрудничество при этом может быть либо коллективистским, либо кооперативным.
Коллективизм и кооперативизм — суть два разных вида сотрудничества.
Обратимся теперь к рассмотрению человеческого сотрудничества через призму этих двух основных формаций социальных процессов и попытаемся проследить, как они формируют и дифференцируют на два кластера человеческий социум, в современном мире оформившихся, как диктатуры и демократии.
Точкой опоры в дальнейших импликациях может быть добыча или производство благ — естественный и базовый процесс, обеспечивающий существование жизни и ее продолжение. Под благами мы можем понимать любой продукт, не только еду или прочие необходимые для выживания ресурсы.
В рамках коллективистского сотрудничества продукт един для всех, и все участвуют в его создании или добыче с номинальной целью распределить продукт на каких-то основания: либо поровну, либо в соответствии с социальным статусом и степенью доминантности, но никогда — в соответствии с потраченными усилиями и персональным вкладом в создание. Последнее требует дифференциации затрат, определения и учитывания усилий, а самое главное — их оценку, как таковую, так и относительно затрат других участников. Очевидно, что в коллективистском сообществе, где нет мотивации в виде персональной выгоды в зависимости от вложенных усилий, никто не захочет добровольно признать, что кто-то другой больше достоин большей доли, потому что больше работал. И тем более, если у кого-то будет власть определять, кому и сколько нужно отдать от конечного продукта, он будет делать это в первую очередь для себя, во-вторую — для своих друзей, и в-третью — для тех, кто пообещал с ним поделиться, если получит больший кусок.
Коллективистские общества примитивны, поскольку создают простейший продукт, зачастую рентный, требующий минимального знания и набора навыков. Для его создания в основном необходимы физические или иные простейшие навыки и усилия, которые наиболее эффективно организуются для получения синергии вертикально и иерархично. Тогда неизбежно создается социальная конструкция с обязательным доменом-вождем и вертикальным подчинением, как наиболее адекватным способом организации производительно-добывающего процесса, а также вертикальной лояльностью, как наиболее эффективным способом получения наибольшего кол-ва благ для каждого из участников.
Однако такая конструкция определяет, помимо прочего, и способ обмена полученными благами в той же самой выстроенной распределительной вертикали и по воле вышестоящего доминирующего члена группы. Эта же конструкция определяет этику и настройку социальных отношений.
Когда фактическое усилие никак не влияет на конечное персональное вознаграждение, возникает эффект безбилетника — желание получить блага такие же или больше тех, что получают другие члены группы, но, в отличие от них, не неся при этом никаких затрат. Это ведёт, во-первых, к деградации качества и снижению полезности продукта, а также к внутригрупповым напряжениям — недоверию и агрессии в случае обнаружения жульничества. А во-вторых, это стимулирует поиск более коротких и защищенных путей для получения бОльшей доли от общего продукта. Становится выгодным развиваться в вертикальной иерархии и развивать примитивное насильственное доминирование, ограбление или воровство.
Этот фактор является одним из двух, определяющих агрессивность в коллективистском обществе.
Второй фактор агрессивности — культивирование постоянства внешней угрозы для сообщества. Такой атавизм является совершенно рациональным способом для непроизводительной, но добывающей системы без персональных экономических стимулов (при которых вознаграждение адекватно усилиям и знанию) сохранять сплоченность членов сообщества и в итоге обеспечить выживание сообщества как такового. Тем более это актуально в неизбежно возрастающей стратификации социальных групп в развивающейся вертикальной иерархии, где с одной стороны постоянно нужно удерживать нижестоящих членов сообщества в подчинении и заставлять их выполнять обязанности, а с другой — конкурировать за удержание доминирующего места или получение более высокого. Вертикальная иерархия развивается потому, что, как было сказано ранее, удобнее отбирать, доминировать и подчиняться вышестоящим, демонстрируя им лояльность, и тем самым обеспечить себе большее персональное вознаграждение при меньших затратах.
Таком образом, для коллективистского общества характерен социальный модус агрессивности к внешнему миру с одной стороны и подчинение примитивным нормам насильственного доминирования во “внутреннем мире” — с другой.
Прямо противоположная ситуация в индивидуалистически-кооперационных обществах. Индивидуалистически-кооперационные общества предполагают индивидуальную ответственность и самостоятельный поиск возможностей, что является стимулом для постоянного совершенствования навыков, накопления знаний и развития технологий. Прежде всего член такого сообщества рассчитывает на себя в выживании и конкуренции с внешней средой и себе подобными. Кооперация в таком сообществе складывается тогда, когда возникает действительная потребность в каком-то благе, которое невозможно произвести одному, а это значит, что такой продукт более сложен и трудоемок, чем создаваемый в одиночку.
Для создания сложного продукта необходимы более изощренные навыки, знания и технологии и более глубокая дифференциация их применения. А это означает разную ценность и природу усилий и навыков. Возникает специализация.
Специализация и расширение знаний развиваются более интенсивно в условиях свободы решений, уверенности в правах и позитивных ожиданиях завтра, поскольку специализация предполагает уникальную ценность и идентичность каждого актора. Совмещение специализаций позволяет получить либо более значимый совместный результат и разделить его, в том числе, на основании затрат, которые были вложены и заранее определены, либо оно позволяет каждому участнику получить большую полезность собственного продукта за счет всеобщих усилий. То есть происходит высокоорганизованное сотрудничество — кооперация самодостаточных агентов, обладающих особыми навыками и способных создавать свой собственный продукт, принявших, однако, решение совместить усилия.
Такое сотрудничество влечет за собой сразу несколько последствий, два самых главных из которых — равные индивидуальные права и добровольное подчинение правилам, основанным на индивидуальных правах. Это и есть примат частного над общим, несмотря на то, что все заняты в кооперации для создания чего-то общего. Чтобы соблюсти эти правила по отношению ко всем, появляется необходимый для этого механизм — правосудие, через который определяется, когда и кем права соблюдаются и когда и кем нарушаются.
Важное отличие обеих рассматриваемых социальных систем состоит в следующем.
Коллективистское общество концентрируется на принуждении к исполнению обязанностей и считает неподчинение такому принуждению главным преступлением.
В индивидуалистически-кооперационном обществе основной фокус — на соблюдении каждым прав другого при том, что эти права идентичны, а преступлением считается нарушение таких прав. Обязанности не являются предметом принуждения, они являются предметом рыночного взаимовыгодного обмена. Соответственно право каждого является фактически источником проекции всеобщего права.
Таким образом, в индивидуалистически-кооперационном обществе соблюдение права — предмет принуждения к следованию и исполнению и, следовательно, нарушение прав является консенсусно признаваемым наказуемым нарушением, а обязанности добровольны и являются предметом рыночных сделок. В коллективистском же обществе обязанности — предмет принуждения, исполнения и преступления, права же являются предметом волюнтаристского вертикального распределения, не предполагающего твердых всеобщих правил такого распределения в реальности. Это обусловливает негативные ожидания незащищенности и предпочтения выживать, а не планировать.
Надо отметить еще один важный нюанс.
В коллективистском обществе социальная система иерархична, а власть на любой из ступеней добывается через доминирование, насильственное подчинение или лояльность, как вышестоящему, так и генеральному домену.
В кооперационных обществах, где социальная система выстроена на основе прямого конкурентного обмена усилиями и знаниями, власть получается таким же конкурентным и рыночным образом. Власть является здесь таким же персонально или кооперационно производимым продуктом - предметом приложения знаний и усилий, позволяющих обеспечить соблюдение прав членов общества и равного доступа к возможностям.
Соответственно, в кооперационном обществе власть получается конкурентным путем через экономический обмен, который называется социальным контактом или социальной сделкой: некто предлагает свои знания и умения по управлению общественными ресурсами и обеспечению прав и возможностей каждого члена сообщества. Этот некто должен убедить общество в том, что его предложение лучше, чем у кого-то другого. В процессе конкуренции общество выбирает оптимального кандидата и нанимает его на определенный срок. Кандидат получает власть, общество получает управление общественными ресурсами и поддержание механизмов правообеспечения.
Наконец, стоит заметить, исходя из вышесказанного, что индивидуалистически-кооперационные общества обуславливают максимальное развитие технологий, гуманизма, толерантности, благосостояние членов и низкий уровень агрессии просто в силу самой природы такого вида социального сотрудничества.
Во-первых, равноценный обмен и добровольное сотрудничество в применении индивидуальных оригинальных навыков и знаний предполагают конкуренцию, как оптимальный способ предложения и наиболее эффективный инструмент удовлетворения спроса, что означает стимул к постоянному накоплению знаний и развитию новых технологий.
Во-вторых, конкурентная среда определяет необходимость равнозначных для всех правил и прав, что, с одной стороны, порождает уверенность в защищенности, а с другой — формирует позитивные ожидания в долгосрочном горизонте. Это важные факторы для развития творчества, созидания и усиления эффективности. просачивающиеся к каждому члену сообщества.
В-третьих, равнозначные и равно применяемые ко всем права и правила нейтрализуют атавистическую интенцию к насильственному доминированию, направляя естественные склонности к лидерству и конкуренции, повышению социального статуса и обладанию бОльшим кол-вом благ — в созидательную, производительную, и экономическую плоскость.
В-четвертых, обмениваясь навыками и усилиями на взаимовыгодной основе в создании какого-то общего продукта или для увеличения полезности собственного, члены кооперационного общества неизбежно расширяют способность к эмпатии. Для них нет необходимости постоянно оглядываться на другого, подозревая, что он не прикладывает усилий, а вознаграждение получит такое же, либо, что еще хуже, будет стоять с хлыстом в руке за спиной работающего — и в итоге получит даже больше. Уровень недоверия и вынужденной агрессии внутри кооперационного сообщества снижен: каждый из членов сообщества знает, что может конкурировать за блага на всеми признаваемой основе прав и правил и получать блага в соответствии с понесенными издержками. Становится очевидным, что в таком случае каждый заинтересован в порядочности, законопослушании и добронамерении другого — и так по цепочке во всем сообществе. Отсюда в кооперационных обществах интенсивно развиваются гуманизм, эмпатия, законопослушание, доброжелательность. Это естественным образом формирует толерантные и либеральные этические ценности, культурные традиции, бытовые привычки и, что важно, снижает уровень агрессии, как и значение атавистической составляющей в социальном поведении в целом.
Таким образом, можно предположить, что индивидуалистические-кооперационные сообщества являются прогрессивным путем гуманистического развития человечества, технологического роста, повышения производительной эффективности.
Коллективистские же общества, напротив, представляют из себя деградирующие, архаизирующиеся и примитивизирующиеся социально-экономические образования, с явным снижением уровня гуманизма, личностной идентичности, технологий и производительной эффективности.
В конце концов, коллективистские общества в любой их вариации и в любом их проявлении просто опасны для человечества. В этом мы, к сожалению, имеем несчатье убедиться сегодня, наблюдая за действиями государства, занимающего самую большую территорию на планете.
Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review
Человеческие сообщества, очевидно, не являются исключением, несмотря на то, что на формирование и развитие человеческих социальных сообществ влияют особенные антропологические факторы, такие, например, как культура или религия.
Однако, в целом, формирование и трансформации человеческих обществ подчинены общим био-эволюционным основаниям и закономерностям. Отталкиваясь от таких биологических оснований, можно представить развитие и трансформации человеческого общества в рамках двух основных эволюционных типов социальных сообществ: коллективистских и кооперационных.
Любое социальное сообщество, прежде всего, означает сотрудничество — постоянное и близкое взаимодействие индивидов для оптимальной адаптации и продолжения жизни своих генов в новых поколениях. Сотрудничество при этом может быть либо коллективистским, либо кооперативным.
Коллективизм и кооперативизм — суть два разных вида сотрудничества.
Обратимся теперь к рассмотрению человеческого сотрудничества через призму этих двух основных формаций социальных процессов и попытаемся проследить, как они формируют и дифференцируют на два кластера человеческий социум, в современном мире оформившихся, как диктатуры и демократии.
Точкой опоры в дальнейших импликациях может быть добыча или производство благ — естественный и базовый процесс, обеспечивающий существование жизни и ее продолжение. Под благами мы можем понимать любой продукт, не только еду или прочие необходимые для выживания ресурсы.
В рамках коллективистского сотрудничества продукт един для всех, и все участвуют в его создании или добыче с номинальной целью распределить продукт на каких-то основания: либо поровну, либо в соответствии с социальным статусом и степенью доминантности, но никогда — в соответствии с потраченными усилиями и персональным вкладом в создание. Последнее требует дифференциации затрат, определения и учитывания усилий, а самое главное — их оценку, как таковую, так и относительно затрат других участников. Очевидно, что в коллективистском сообществе, где нет мотивации в виде персональной выгоды в зависимости от вложенных усилий, никто не захочет добровольно признать, что кто-то другой больше достоин большей доли, потому что больше работал. И тем более, если у кого-то будет власть определять, кому и сколько нужно отдать от конечного продукта, он будет делать это в первую очередь для себя, во-вторую — для своих друзей, и в-третью — для тех, кто пообещал с ним поделиться, если получит больший кусок.
Коллективистские общества примитивны, поскольку создают простейший продукт, зачастую рентный, требующий минимального знания и набора навыков. Для его создания в основном необходимы физические или иные простейшие навыки и усилия, которые наиболее эффективно организуются для получения синергии вертикально и иерархично. Тогда неизбежно создается социальная конструкция с обязательным доменом-вождем и вертикальным подчинением, как наиболее адекватным способом организации производительно-добывающего процесса, а также вертикальной лояльностью, как наиболее эффективным способом получения наибольшего кол-ва благ для каждого из участников.
Однако такая конструкция определяет, помимо прочего, и способ обмена полученными благами в той же самой выстроенной распределительной вертикали и по воле вышестоящего доминирующего члена группы. Эта же конструкция определяет этику и настройку социальных отношений.
Когда фактическое усилие никак не влияет на конечное персональное вознаграждение, возникает эффект безбилетника — желание получить блага такие же или больше тех, что получают другие члены группы, но, в отличие от них, не неся при этом никаких затрат. Это ведёт, во-первых, к деградации качества и снижению полезности продукта, а также к внутригрупповым напряжениям — недоверию и агрессии в случае обнаружения жульничества. А во-вторых, это стимулирует поиск более коротких и защищенных путей для получения бОльшей доли от общего продукта. Становится выгодным развиваться в вертикальной иерархии и развивать примитивное насильственное доминирование, ограбление или воровство.
Этот фактор является одним из двух, определяющих агрессивность в коллективистском обществе.
Второй фактор агрессивности — культивирование постоянства внешней угрозы для сообщества. Такой атавизм является совершенно рациональным способом для непроизводительной, но добывающей системы без персональных экономических стимулов (при которых вознаграждение адекватно усилиям и знанию) сохранять сплоченность членов сообщества и в итоге обеспечить выживание сообщества как такового. Тем более это актуально в неизбежно возрастающей стратификации социальных групп в развивающейся вертикальной иерархии, где с одной стороны постоянно нужно удерживать нижестоящих членов сообщества в подчинении и заставлять их выполнять обязанности, а с другой — конкурировать за удержание доминирующего места или получение более высокого. Вертикальная иерархия развивается потому, что, как было сказано ранее, удобнее отбирать, доминировать и подчиняться вышестоящим, демонстрируя им лояльность, и тем самым обеспечить себе большее персональное вознаграждение при меньших затратах.
Таком образом, для коллективистского общества характерен социальный модус агрессивности к внешнему миру с одной стороны и подчинение примитивным нормам насильственного доминирования во “внутреннем мире” — с другой.
Прямо противоположная ситуация в индивидуалистически-кооперационных обществах. Индивидуалистически-кооперационные общества предполагают индивидуальную ответственность и самостоятельный поиск возможностей, что является стимулом для постоянного совершенствования навыков, накопления знаний и развития технологий. Прежде всего член такого сообщества рассчитывает на себя в выживании и конкуренции с внешней средой и себе подобными. Кооперация в таком сообществе складывается тогда, когда возникает действительная потребность в каком-то благе, которое невозможно произвести одному, а это значит, что такой продукт более сложен и трудоемок, чем создаваемый в одиночку.
Для создания сложного продукта необходимы более изощренные навыки, знания и технологии и более глубокая дифференциация их применения. А это означает разную ценность и природу усилий и навыков. Возникает специализация.
Специализация и расширение знаний развиваются более интенсивно в условиях свободы решений, уверенности в правах и позитивных ожиданиях завтра, поскольку специализация предполагает уникальную ценность и идентичность каждого актора. Совмещение специализаций позволяет получить либо более значимый совместный результат и разделить его, в том числе, на основании затрат, которые были вложены и заранее определены, либо оно позволяет каждому участнику получить большую полезность собственного продукта за счет всеобщих усилий. То есть происходит высокоорганизованное сотрудничество — кооперация самодостаточных агентов, обладающих особыми навыками и способных создавать свой собственный продукт, принявших, однако, решение совместить усилия.
Такое сотрудничество влечет за собой сразу несколько последствий, два самых главных из которых — равные индивидуальные права и добровольное подчинение правилам, основанным на индивидуальных правах. Это и есть примат частного над общим, несмотря на то, что все заняты в кооперации для создания чего-то общего. Чтобы соблюсти эти правила по отношению ко всем, появляется необходимый для этого механизм — правосудие, через который определяется, когда и кем права соблюдаются и когда и кем нарушаются.
Важное отличие обеих рассматриваемых социальных систем состоит в следующем.
Коллективистское общество концентрируется на принуждении к исполнению обязанностей и считает неподчинение такому принуждению главным преступлением.
В индивидуалистически-кооперационном обществе основной фокус — на соблюдении каждым прав другого при том, что эти права идентичны, а преступлением считается нарушение таких прав. Обязанности не являются предметом принуждения, они являются предметом рыночного взаимовыгодного обмена. Соответственно право каждого является фактически источником проекции всеобщего права.
Таким образом, в индивидуалистически-кооперационном обществе соблюдение права — предмет принуждения к следованию и исполнению и, следовательно, нарушение прав является консенсусно признаваемым наказуемым нарушением, а обязанности добровольны и являются предметом рыночных сделок. В коллективистском же обществе обязанности — предмет принуждения, исполнения и преступления, права же являются предметом волюнтаристского вертикального распределения, не предполагающего твердых всеобщих правил такого распределения в реальности. Это обусловливает негативные ожидания незащищенности и предпочтения выживать, а не планировать.
Надо отметить еще один важный нюанс.
В коллективистском обществе социальная система иерархична, а власть на любой из ступеней добывается через доминирование, насильственное подчинение или лояльность, как вышестоящему, так и генеральному домену.
В кооперационных обществах, где социальная система выстроена на основе прямого конкурентного обмена усилиями и знаниями, власть получается таким же конкурентным и рыночным образом. Власть является здесь таким же персонально или кооперационно производимым продуктом - предметом приложения знаний и усилий, позволяющих обеспечить соблюдение прав членов общества и равного доступа к возможностям.
Соответственно, в кооперационном обществе власть получается конкурентным путем через экономический обмен, который называется социальным контактом или социальной сделкой: некто предлагает свои знания и умения по управлению общественными ресурсами и обеспечению прав и возможностей каждого члена сообщества. Этот некто должен убедить общество в том, что его предложение лучше, чем у кого-то другого. В процессе конкуренции общество выбирает оптимального кандидата и нанимает его на определенный срок. Кандидат получает власть, общество получает управление общественными ресурсами и поддержание механизмов правообеспечения.
Наконец, стоит заметить, исходя из вышесказанного, что индивидуалистически-кооперационные общества обуславливают максимальное развитие технологий, гуманизма, толерантности, благосостояние членов и низкий уровень агрессии просто в силу самой природы такого вида социального сотрудничества.
Во-первых, равноценный обмен и добровольное сотрудничество в применении индивидуальных оригинальных навыков и знаний предполагают конкуренцию, как оптимальный способ предложения и наиболее эффективный инструмент удовлетворения спроса, что означает стимул к постоянному накоплению знаний и развитию новых технологий.
Во-вторых, конкурентная среда определяет необходимость равнозначных для всех правил и прав, что, с одной стороны, порождает уверенность в защищенности, а с другой — формирует позитивные ожидания в долгосрочном горизонте. Это важные факторы для развития творчества, созидания и усиления эффективности. просачивающиеся к каждому члену сообщества.
В-третьих, равнозначные и равно применяемые ко всем права и правила нейтрализуют атавистическую интенцию к насильственному доминированию, направляя естественные склонности к лидерству и конкуренции, повышению социального статуса и обладанию бОльшим кол-вом благ — в созидательную, производительную, и экономическую плоскость.
В-четвертых, обмениваясь навыками и усилиями на взаимовыгодной основе в создании какого-то общего продукта или для увеличения полезности собственного, члены кооперационного общества неизбежно расширяют способность к эмпатии. Для них нет необходимости постоянно оглядываться на другого, подозревая, что он не прикладывает усилий, а вознаграждение получит такое же, либо, что еще хуже, будет стоять с хлыстом в руке за спиной работающего — и в итоге получит даже больше. Уровень недоверия и вынужденной агрессии внутри кооперационного сообщества снижен: каждый из членов сообщества знает, что может конкурировать за блага на всеми признаваемой основе прав и правил и получать блага в соответствии с понесенными издержками. Становится очевидным, что в таком случае каждый заинтересован в порядочности, законопослушании и добронамерении другого — и так по цепочке во всем сообществе. Отсюда в кооперационных обществах интенсивно развиваются гуманизм, эмпатия, законопослушание, доброжелательность. Это естественным образом формирует толерантные и либеральные этические ценности, культурные традиции, бытовые привычки и, что важно, снижает уровень агрессии, как и значение атавистической составляющей в социальном поведении в целом.
Таким образом, можно предположить, что индивидуалистические-кооперационные сообщества являются прогрессивным путем гуманистического развития человечества, технологического роста, повышения производительной эффективности.
Коллективистские же общества, напротив, представляют из себя деградирующие, архаизирующиеся и примитивизирующиеся социально-экономические образования, с явным снижением уровня гуманизма, личностной идентичности, технологий и производительной эффективности.
В конце концов, коллективистские общества в любой их вариации и в любом их проявлении просто опасны для человечества. В этом мы, к сожалению, имеем несчатье убедиться сегодня, наблюдая за действиями государства, занимающего самую большую территорию на планете.
Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба