8 октября 2009 Архив
Куда ни посмотри - везде сплошная неопределенность.
Неопределенность играет ключевую роль на всех совещаниях Центробанков. Федрезерв США употребляет термин "существенная неопределенность" применительно к силе восстановления.
В еврозоне "неопределенность остается высокой", - сообщил глава ЕЦБ Трише в ходе пресс-конференции 3 сентября. При этом он в течение какого-то получаса даже ввел классификацию степеней этой высоты, употребив термины "высокая", "очень высокая" и "выше, чем обычно". Далее он продолжил творческие изыскания в области категоризаций, наградив неопределенность эпитетами "продолжающаяся" и "ключевой фактор" в прогнозах.
Увлечение неопределенностью охватило не только Центробанки - добралось оно и до ученых мужей.
"Здесь слишком много неопределенности", - постулировал Томас Кочантолд, экономист M.I.T., в интервью New York Times, поясняя таким образом свои сомнения относительно прироста числа вакансий на рынке труда.
Призрак неопределенности рыщет и по финансовым рынкам. Аналитики неустанно напоминают нам о том, как сильно рынки ненавидят неопределенность (К слову сказать, ненавидят они ее в моменты падения цен. Растущие цены к неопределенности как-то не располагают).
Фондовые игроки принимают решения о покупке/продаже перед лицом неопределенности в отношении корпоративных прибылей. Деловые круги страдают хронической неопределенностью по поводу того, что и сколько производить. Потребители клянут неопределенность, делая выбор между плавающей и фиксированной на 30 лет ипотечной ставкой.
За пределами финансового мира махровая неопределенность также процветает буйным цветом. Ее заложниками являются все - от игроков в гольф до авиапассажиров и влюбленных, планирующих свадьбу.
Забавно, что как только тучи рассеиваются и начинает светить солнце (то бишь экономика набирает обороты, а рынки растут) - вся неопределенность куда-то мигом улетучивается. Власти забывают о ней.
В этом-то все дело. Будущее - всегда неопределенно.
Оно было неопределенным, когда в середине 1990-х инвесторы активно осваивали развивающиеся рынки Азии.
Оно было неопределенным, когда в конце 1990-х они отважились заняться Интернетом и акциями технологических компаний.
Неопределенность в качестве политики или планового показателя выходит на передний план в трудные времена. И это наводит меня на мысль, что неопределенность - просто эвфемизм для чего-то другого. Для пессимизма.
Когда представители ЦБ утверждают, что перспективы неопределенны, на самом деле они имеют в виду грозовые тучи на горизонте. Банковская система по-прежнему находится в реанимации, со включенной аппаратурой жизнеобеспечения. Потребители похоронены под грудой долгов. Дела в штатах плохи, а в федеральном правительстве еще хуже.
И тем не менее, в отличие от Центробанков, зациклившихся на неопределенности, правительства просто преисполнены уверенности в отношении своих инициатив и их результатов.
Возьмем, к примеру, известную программу "Деньги за драндулет", длившуюся два месяца и предлагавшую компенсацию в размере $4,500 любому гражданину, собравшемуся поменять свой неэкономичный автомобиль с высоким расходом топлива на новую машину, потребляющую меньше горючего. Министр транспорта назвал ее "успешной", и сам президент отметил, что ее "успех превзошел все ожидания".
И при этом неважно, что правительство ощутимо переплатило за экологическую выгоду превращения хлама на колесах в металлический хлам. После взлета в августе до 14,1 млн., продажи автомобилей в США обвалились в сентябре до сезонно скорректированного значения 9,2 млн., приблизившись к 28-летнему минимуму, зафиксированному в феврале (9,1 млн.).
Кроме того, у нас есть еще пакет мер финансового стимулирования стоимостью $787 млрд., который, как уверяет Белый Дом, по состоянию на август сохранил или создал 1 млн. рабочих мест.
С февраля американская экономика потеряла 2,7 млн. рабочих мест без учета сельского хозяйства, а ставка безработицы подскочила с 8,1% до 9,8%. Однако экономические консультанты при администрации президента (CEA) заявляют - причем обратите внимание: с абсолютной уверенностью! - что без этих мер ситуация на рынке труда была бы еще хуже. Примечательно, что в нашем реальном мире не существует способов проверить это утверждение.
Немного удивляет, что глава CEA Кристина Ромер забыла о своем прошлом, когда она не была такой ярой сторонницей финансового стимулирования. В 1991 г., будучи историком экономики, она написала работу "Что положило конец Великой Депрессии", в которой отметила, что "монетарные реформы" в периоды 1933-1937 и 1939-1942 оказались "решающим фактором для восстановления, в то время как финансовая политика возымела лишь очень ограниченный эффект".
Не могу понять, почему неопределенность так беспокоит экономистов ЦБ, но не служащих госадминистрации. И очень сомневаюсь, что весь этот эвфемистический подход идет на пользу обществу.
В этой связи хотелось бы дать монетарным властям следующий совет. Подключайтесь к этой игре в уверенность. Поднимите голову, расправьте плечи, добавьте царственности своей поступи. Привнесите в свои речи нотку былой уверенности.
И да поможет вам в этом бывший министр обороны Дональд Рамсфилд, изложивший в своей книге замечательную классификацию: "известные известные" (мы знаем, что знаем их), "известные неизвестные" (мы знаем, что не знаем их) и "неизвестные неизвестные" (мы не знаем, что не знаем о них). Именно этот третий компонент и доставляет нам постоянные проблемы, отмечает Рамсфилд.
Итак, банкиры, если вам необходимо - акцентируйте внимание на "определенной неопределенности", но отложите "неопределенную неопределенность" до тех пор, пока ситуация действительно не ухудшится.
Каролина Баум, Bloomberg News
Неопределенность играет ключевую роль на всех совещаниях Центробанков. Федрезерв США употребляет термин "существенная неопределенность" применительно к силе восстановления.
В еврозоне "неопределенность остается высокой", - сообщил глава ЕЦБ Трише в ходе пресс-конференции 3 сентября. При этом он в течение какого-то получаса даже ввел классификацию степеней этой высоты, употребив термины "высокая", "очень высокая" и "выше, чем обычно". Далее он продолжил творческие изыскания в области категоризаций, наградив неопределенность эпитетами "продолжающаяся" и "ключевой фактор" в прогнозах.
Увлечение неопределенностью охватило не только Центробанки - добралось оно и до ученых мужей.
"Здесь слишком много неопределенности", - постулировал Томас Кочантолд, экономист M.I.T., в интервью New York Times, поясняя таким образом свои сомнения относительно прироста числа вакансий на рынке труда.
Призрак неопределенности рыщет и по финансовым рынкам. Аналитики неустанно напоминают нам о том, как сильно рынки ненавидят неопределенность (К слову сказать, ненавидят они ее в моменты падения цен. Растущие цены к неопределенности как-то не располагают).
Фондовые игроки принимают решения о покупке/продаже перед лицом неопределенности в отношении корпоративных прибылей. Деловые круги страдают хронической неопределенностью по поводу того, что и сколько производить. Потребители клянут неопределенность, делая выбор между плавающей и фиксированной на 30 лет ипотечной ставкой.
За пределами финансового мира махровая неопределенность также процветает буйным цветом. Ее заложниками являются все - от игроков в гольф до авиапассажиров и влюбленных, планирующих свадьбу.
Забавно, что как только тучи рассеиваются и начинает светить солнце (то бишь экономика набирает обороты, а рынки растут) - вся неопределенность куда-то мигом улетучивается. Власти забывают о ней.
В этом-то все дело. Будущее - всегда неопределенно.
Оно было неопределенным, когда в середине 1990-х инвесторы активно осваивали развивающиеся рынки Азии.
Оно было неопределенным, когда в конце 1990-х они отважились заняться Интернетом и акциями технологических компаний.
Неопределенность в качестве политики или планового показателя выходит на передний план в трудные времена. И это наводит меня на мысль, что неопределенность - просто эвфемизм для чего-то другого. Для пессимизма.
Когда представители ЦБ утверждают, что перспективы неопределенны, на самом деле они имеют в виду грозовые тучи на горизонте. Банковская система по-прежнему находится в реанимации, со включенной аппаратурой жизнеобеспечения. Потребители похоронены под грудой долгов. Дела в штатах плохи, а в федеральном правительстве еще хуже.
И тем не менее, в отличие от Центробанков, зациклившихся на неопределенности, правительства просто преисполнены уверенности в отношении своих инициатив и их результатов.
Возьмем, к примеру, известную программу "Деньги за драндулет", длившуюся два месяца и предлагавшую компенсацию в размере $4,500 любому гражданину, собравшемуся поменять свой неэкономичный автомобиль с высоким расходом топлива на новую машину, потребляющую меньше горючего. Министр транспорта назвал ее "успешной", и сам президент отметил, что ее "успех превзошел все ожидания".
И при этом неважно, что правительство ощутимо переплатило за экологическую выгоду превращения хлама на колесах в металлический хлам. После взлета в августе до 14,1 млн., продажи автомобилей в США обвалились в сентябре до сезонно скорректированного значения 9,2 млн., приблизившись к 28-летнему минимуму, зафиксированному в феврале (9,1 млн.).
Кроме того, у нас есть еще пакет мер финансового стимулирования стоимостью $787 млрд., который, как уверяет Белый Дом, по состоянию на август сохранил или создал 1 млн. рабочих мест.
С февраля американская экономика потеряла 2,7 млн. рабочих мест без учета сельского хозяйства, а ставка безработицы подскочила с 8,1% до 9,8%. Однако экономические консультанты при администрации президента (CEA) заявляют - причем обратите внимание: с абсолютной уверенностью! - что без этих мер ситуация на рынке труда была бы еще хуже. Примечательно, что в нашем реальном мире не существует способов проверить это утверждение.
Немного удивляет, что глава CEA Кристина Ромер забыла о своем прошлом, когда она не была такой ярой сторонницей финансового стимулирования. В 1991 г., будучи историком экономики, она написала работу "Что положило конец Великой Депрессии", в которой отметила, что "монетарные реформы" в периоды 1933-1937 и 1939-1942 оказались "решающим фактором для восстановления, в то время как финансовая политика возымела лишь очень ограниченный эффект".
Не могу понять, почему неопределенность так беспокоит экономистов ЦБ, но не служащих госадминистрации. И очень сомневаюсь, что весь этот эвфемистический подход идет на пользу обществу.
В этой связи хотелось бы дать монетарным властям следующий совет. Подключайтесь к этой игре в уверенность. Поднимите голову, расправьте плечи, добавьте царственности своей поступи. Привнесите в свои речи нотку былой уверенности.
И да поможет вам в этом бывший министр обороны Дональд Рамсфилд, изложивший в своей книге замечательную классификацию: "известные известные" (мы знаем, что знаем их), "известные неизвестные" (мы знаем, что не знаем их) и "неизвестные неизвестные" (мы не знаем, что не знаем о них). Именно этот третий компонент и доставляет нам постоянные проблемы, отмечает Рамсфилд.
Итак, банкиры, если вам необходимо - акцентируйте внимание на "определенной неопределенности", но отложите "неопределенную неопределенность" до тех пор, пока ситуация действительно не ухудшится.
Каролина Баум, Bloomberg News
/templates/new/dleimages/no_icon.gif (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба