14 декабря 2022 Financial Times
Вместо того, чтобы спровоцировать драматический коллапс, международные санкции вызывают неуклонную деградацию производственного потенциала страны
Однажды августовским днем к стамбульскому отелю подъехало такси, из которого вышла группа мужчин, говорящих по-русски. Из машины вытащили пять чемоданов.
Они были набиты оборудованием, которое закупили в Австрии. Товары не были особенно уникальными — профессиональная электроника для использования в школах, — но они были произведены западным брендом, решившим бойкотировать Россию из-за ее СВО в Украине.
«Это было сделано так, как будто это только для личного пользования. . . Как будто я себе все это купил», — говорит Станислав, который встретил мужчин в отеле в Стамбуле, пригласил их поужинать, а затем улетел с чемоданами домой в Москву.
«Конечно, это была контрабанда в чистом виде», — говорит он на условиях анонимности в связи с незаконным характером деятельности.
Это была необычная для Станислава посылка. Обычно он специализируется на использовании грузовиков для контрабанды из Европы гораздо более объемных и особо важных товаров, на которые распространяются санкции в отношении России, таких как материалы для строительного сектора, запчасти и оборудование для тяжелой промышленности.
Станислав — один из растущего числа российских так называемых специалистов по импорту-экспорту — экспертов по поиску лазеек и прохождению товаров через таможню — которые появились в ответ на западные санкции против страны.
Интервью с участниками этого подпольного рынка раскрывают прибыльную, но весьма непредсказуемую и нестабильную торговлю, на которую осажденной экономике России будет трудно полагаться.
И тем не менее, все чаще полагаться на нее приходится. Масштабные санкции, введенные после начала СВО, нарушили российские цепочки поставок и заставили многие компании изо всех сил пытаться закупить важные товары и запчасти иностранных брендов.
Когда в марте были введены самые жесткие санкции, некоторые экономисты предсказывали быстрый крах российской экономики, возможно, на целых 30 процентов. Но этого не произошло: доходы от нефти и газа продолжали поступать, и валюта вскоре восстановилась.
Вместо этого возникает нечто иное — не резкий спад, а неуклонная деградация производственных мощностей, которая, как утверждают экономисты как в России, так и на Западе, отбрасывает страну на десятилетия назад. Россия пытается управлять современной экономикой, не имея возможности импортировать многие компоненты, сырье и технологии, от которых она зависит.
Воздействие ощущается во всей экономике — от банков, которым нужны серверы для обработки платежей, до птицеводческой отрасли страны, которая полагалась на Нидерланды как на поставщика цыплят, из которых выращиваются цыплята-бройлеры для массового производства яиц.
Сельскохозяйственные фирмы с трудом получают шины для тракторов, а авиакомпании не могут найти иностранные компоненты для ремонта своих самолетов.
Удар уже был значительным. Данные торговых партнеров России показывают, что с начала СВО российский импорт сократился на 20-25%, что является ударом для страны, десятилетиями вовлеченной в глобальную экономику.
«Если вы посмотрите на фармацевтику, химическое производство, машиностроение, металлургию и добычу полезных ископаемых. . . В России трудно найти отрасль, которая не зависит от импорта хотя бы на 50% [вводимых ресурсов]», — говорит Элина Рыбакова, экономист Института международных финансов.
В среднесрочной перспективе санкции, вероятно, отбросят российскую экономику на годы назад. Потребители будут вынуждены приспосабливаться к более ограниченному выбору товаров и низкому качеству продукции, что может перекликаться с лишениями позднесоветского периода.
«Жить станет проще, а денег станет меньше. Люди будут обходиться меньшим. Бумаги в колбасе будет больше», — говорит находящийся под санкциями российский олигарх.
«Так будет лет 15-20..... Принципиально ничего не изменится».
В конечном счете, долгосрочное экономическое будущее России зависит от того, сможет ли Москва быстро производить отечественные альтернативы иностранным товарам, к которым у нее больше нет доступа, или поставлять аналоги из «дружественных» стран, таких как Китай. Там, где эти два варианта не работают, остается полагаться на импорт контрабанды такими контрабандистами, как Станислав.
Для него новые ограничения создали страну возможностей. Раньше иностранные товары поставлялись в Россию официальными импортерами, и у нового игрока было мало возможностей протиснуться. Пытаться ввозить бренды нелегально тоже было бесполезно, так как спрос был небольшой.
«Я мог бы засунуть товар в футляр от контрабаса и привезти, но никто бы его не купил, потому что я не мог предложить покупателю официальную гарантию и так далее, и тому подобное», — говорит Станислав.
«Теперь я могу импортировать это, я могу импортировать то, как и все остальные. Так что для меня, конечно, это интересно», — добавляет он. «Двери открылись».
«Все равно все импортируется»
Несколько маршрутов контрабанды уже стали популярными.
В основном Станислав покупает товары через подставные компании, созданные в Европе и не имеющие видимой связи с Россией. Затем продукты отправляются грузовиками из ЕС в одну из стран бывшего Советского Союза, входящих в Таможенный союз с Россией, например в Казахстан и Армению.
«Любой бренд, ушедший из России, какой бы он ни был — пылесосы, одежда, алкоголь — все равно все это импортируется», — говорит еще один гражданин России, проживающий в Европе и занимающийся импортно-экспортной торговлей.
Но процесс в лучшем случае неоднородный. Возьмем, к примеру, клинкерный кирпич — материал, используемый, в том числе, в декоративных фасадах.
«Последние поставки были в июне, и все. Никто не знает, как его ввезти», — поясняет один человек. По его словам, некоторые строители, занимающиеся элитным строительством, уже выложили плиткой половину своего здания. «Что делать со второй половиной? Не ясно."
В конце концов, будут найдены пути доставки материала в Россию, но, как и многие другие импортные товары, он будет дорогим и, следовательно, доступным только для специализированных заказов, добавляет источник.
Россия засекретила данные о своем импорте вскоре после начала СВО, но экономисты строят картину, используя информацию об экспорте в Россию от ее основных торговых партнеров. Это показывает резкий спад весной, сразу после начала СВО России в Украине, за которым последовало некоторое восстановление ближе к осени.
Согласно исследованию Европейского центрального банка, экспорт в Россию из США в мае сократился на 85% по сравнению с тем же месяцем прошлого года. Всемирный банк, МВФ и другие организации прогнозируют, что российский импорт в этом году сократится на четверть по сравнению с предыдущим годом. По данным Кильского института мировой экономики, в период с июня по август этого года Россия импортировала на 4,5 млрд долларов меньше в месяц, чем в 2021 году.
Спрос на импорт также упал, так как экономика вступила в рецессию, инфляция стала сокращать доходы населения, а все большее число западных компаний, имевших филиалы в России, прекратили свое существование.
По данным Росстата, из-за нехватки импортных запчастей производство автомобилей стало одним из наиболее пострадавших секторов: в сентябре объем производства сократился почти на 80% по сравнению с тем же месяцем прошлого года. Спад привел к тому, что чиновники летом ослабили некоторые требования безопасности в отношении противоскользящих тормозов и подушек безопасности.
Согласно отраслевому анализу, опубликованному в декабре, так много западных автопроизводителей и продавцов продали свой российский бизнес, что только 14 автопроизводителей остались на рынке для российских покупателей. Все они были китайскими брендами, за исключением трех отечественных брендов, включая культовую советскую «Ладу».
Один миллиардер, близкий к Кремлю, говорит, что потенциальная прибыль от контрабанды настолько высока, что предметы роскоши всегда попадут в страну, независимо от санкций. Он говорит, что летом купил два «Майбаха» вместо «Мерседеса», который хотел, но не смог найти. Если первый сломается, добавляет он, второй можно использовать на запчасти.
Другие уже увидели новые возможности.
«Это будет тяжело в течение двух, трех, четырех лет. Тогда мы адаптируемся», — говорит другой олигарх, находящийся под санкциями. «Посмотрите на Иран. Они все делают сами [ . . . ] у них есть свои собственные цепочки поставок, и если у них нет запчасти, они покупают ее на черном рынке. Они могут делать что угодно. Мы извлекаем уроки прямо сейчас, и в конечном итоге мы будем такими».
Коллапс отложен
До сих пор экономика избегала худших прогнозов. Экономисты оценивают снижение валового внутреннего продукта в этом году на уровне от 3,5 до 5,5%.
Отчасти это связано с тем, что доходы от экспорта остаются высокими, а Россия все чаще находит альтернативных покупателей для своей нефти.
Например, наблюдается всплеск экспорта в Россию среди стран, через которые некоторые предприятия перенаправляют торговлю. Увеличился экспорт в Россию таких стран, как Турция и Казахстан. По данным Кильского института, в то время как ЕС экспортировал в Россию на 43% меньше товаров в период с июня по август, Китай экспортировал на 23% больше товаров.
Но хотя краха экономики не произошло, аналитики полагают, что долгосрочный рост будет существенно снижен, поскольку ограничение импорта сокращает потенциал для технологического обновления. По их словам, местная промышленность, которая в конечном итоге заменяет производство, часто более неэффективна, а потоки импорта с черного рынка нестабильны.
«Если вернуться к Советскому Союзу и к тому, как они завладели технологиями, то это было через ФСБ, шпионов и подставных лиц, покупая вещи в третьих странах под прикрытием», — говорит экономист Джейкоб Нелл, член экспертной рабочей группы по санкциям, которой руководит бывший посол США в России Майкл Макфол и Андрей Ермак, глава администрации президента Украины Владимира Зеленского. «Но очень сложно выстраивать цепочки поставок, когда у вас есть такие всеобъемлющие санкции».
Нелл добавляет: «Даже если вы можете украсть чертежи, очень сложно воспроизвести — экономически и коммерчески устойчивым способом, без субсидий — производство этих товаров».
Станислав соглашается. Отгрузки нестабильны, и страны-посредники вводят новые правила, призванные исключить этот вид торговли. Ранее в этом месяце ЕС предложил объявить уклонение от санкций уголовным преступлением, и он сразу же почувствовал резкое сокращение числа поставщиков. Одна из его посылок застряла на казахстанской таможне.
«Была найдена лазейка, а затем, благодаря связям и небольшой взятке, мы нашли способ переместить товар», — говорит он. Тем не менее, «это становится все труднее и труднее с каждым днем».
Повсеместно государственные предприятия и агентства ищут способы отреагировать на сокращение импорта.
В июле Путин назначил бывшего министра торговли Дениса Мантурова на высокопоставленную должность в правительстве с мандатом на восстановление цепочек поставок. Мантуров пообещал отстаивать «технологический суверенитет» России и сделать импортозамещение «вопросом национальной безопасности».
Хотя позже Мантуров настаивал, что это не означает «полного отказа от принципов рыночной экономики», стремление увеличить внутреннее производство неизбежно приведет к гораздо более жесткому вмешательству государства, ограничивающему конкуренцию, по словам другого российского олигарха, находящегося под санкциями.
«Если у вас есть 10 компаний, производящих тарелки, это не сработает. У вас избыточное предложение и недостаточное качество. Это никому не нужно», — говорит олигарх.
«Вместо этого вам нужно убедиться, что у вас есть всего пара производителей. Им нужно продолжать конкурировать друг с другом и производить качественный продукт, но вы хотите избежать избыточного производства. Вы должны быть чувствительны к размеру и силе рынка».
Некоторые решения уже найдены. Опрос российских компаний, проведенный центральным банком в апреле, показал, что две трети борются с нарушением цепочек поставок. К лету эта цифра снизилась до 50 процентов.
«Поэтому для компаний, которые ищут альтернативных поставщиков, есть незначительное улучшение», — говорит Рыбакова из IIF, ссылаясь на опрос. "Но с другой стороны . . . это совокупные цифры. Они не выявляют узкие места».
Критический список
В новом подземном комплексе, известном как «бункер», рядом с московской гостиницей «Украина», правительство России регулярно собирается для обсуждения презентаций, анализирующих мрачные экономические перспективы страны на огромном 180-градусном экране.
В одной из этих презентаций, подготовленной крупным государственным банком в августе этого года и также просмотренной Financial Times, перечислены некоторые из этих критических областей.
В пяти столбцах секторы сгруппированы по степени их риска, причем последний окрашен в красный цвет и помечен как «сверхкритический». Отрасли, перечисленные в этой категории, включают строительство самолетов, фармацевтику и медицинские технологии, производство микрочипов и ИТ-оборудования высокого уровня, а также технологии для строительства космических кораблей.
Кабинет министров утверждает, что уже успешно заменил импорт в некоторых секторах.
«Они хотели остановить наш воздушный флот. Чтобы отобрать у нас небо», — заявил премьер-министр Михаил Мишустин в ноябре, когда в местных СМИ появилось множество сообщений о том, как авиакомпании изо всех сил пытаются найти запасные части. — Но мы сохранили свои самолеты и расширяем выпуск отечественной техники».
Одним из способов поддержки импортеров, особенно товаров народного потребления, стало вмешательство российского правительства в легализацию так называемого «параллельного импорта».
Закон узаконил прохождение длинного списка товаров западных брендов через таможню в Россию без согласия самого бренда. Раньше это считалось бы пиратством, но теперь это полуофициальная торговля Станислава.
По оценкам правительства, в этом году таким образом в Россию было ввезено товаров на 20 миллиардов долларов, включая новый iPhone 14, выпущенный в сентябре и официально не продаваемый на российском рынке. «Если потребители хотят покупать эти телефоны, добро пожаловать», — сказал Мантуров в сентябре.
Кирилл, еще один московский специалист по импорту, вскоре после начала СВО открыл свой бизнес по импорту мебели и сантехники. Он говорит, что одна из самых распространенных схем параллельного импорта — это работа с компанией, например, в Казахстане, у которой сложились отношения с западным брендом.
Затем эта компания размещает свои обычные заказы, но в значительно больших объемах. Российский партнер спокойно оплачивает ввоз излишков в Россию, что легко сделать, когда товар благополучно находится в Казахстане, поскольку там нет таможенной границы.
Но маршрут серого рынка менее эффективен для импорта из труднодоступных источников, особенно микрочипов и серверов, по словам руководителя российской технологической компании.
«Вы не можете сделать это массовым [бизнесом], потому что банкам тоже нужны серверы», и они превзойдут более мелких покупателей, говорит руководитель. «Это делает его намного более дорогим и неустойчивым».
Производители стали гораздо более настороженно относиться к возросшему объему заказов на микрочипы в Армении и Казахстане, которые после СВО стали домом для больших групп изгнанных российских ИТ-специалистов, но также являются центрами беспошлинного параллельного импорта.
«Некоторые американские компании прекратили поставки в Армению. Они говорят: «У нас была одна лицензия годом ранее. Теперь вы просите 100 лицензий? Пошли к черту!» — говорит руководитель.
Топ-менеджер крупной российской технологической компании предупреждает о долгосрочных последствиях нехватки микрочипов.
Если санкции продлятся от двух до четырех лет, платить за самые распространенные чипы по цене, вдвое превышающей рыночную, все же стоит, говорит руководитель. Однако, если они прослужат дольше, считает руководитель, Россия будет вынуждена перейти на низкокачественные китайские чипы. Расширение собственных производственных мощностей по производству микропроцессоров в России до уровня Китая, который сам сейчас борется с экспортными ограничениями США, вероятно, будет стоить 50 миллиардов долларов в год в течение 10 лет, и даже тогда нет гарантии, что это сработает, добавляет топ-менеджер.
Чтобы пройти сложные процедуры соответствия, необходимые для демонстрации того, что клиенты не избегают санкций, некоторые производители требуют от своих клиентов доказать, что они физически не находятся в России при размещении заказа, добавляет руководитель.
«Вы хотите 10 серверов мэйнфреймов в Гюмри?» — поясняет руководитель, имея в виду город в Армении, еще один центр параллельного импорта. Чтобы доказать это, «вы идете в Zoom с сотрудником по закупкам, чтобы показать ему, что вы находитесь в Армении, и у вас есть люди в офисе».
Даже российские государственные организации переходят на параллельный импорт из-за санкций. Станислав говорит, что к нему обратились две разные региональные российские торговые палаты, одна из которых находится в Сибири, а другая в центральной части России, с просьбой помочь найти иностранные товары, на которые распространяются санкции или эмбарго.
«Они обращаются к нам, предпринимателям, и говорят: «Ребята, вы можете нам это привезти? Вы можете это импортировать?»
Экономика своими руками
Вскоре после введения первых санкционных пакетов руководитель Чебоксарского завода энергетического машиностроения Григорий Болотин собрал свою команду вокруг большого чистого листа бумаги и начал рисовать.
Он начертил огромную карту своего бизнеса — огромного завода на берегу Волги, к востоку от Москвы, который производит вилочные погрузчики, тракторы и другую тяжелую технику — и проследил все цепочки поставок, от которых он зависел.
Быстро команда обнаружила районы, слишком зависимые от западных частей. Эти производственные линии пришлось приостановить.
В других областях они проявили изобретательность. Там, где раньше импортировали микрочипы для своих тракторов, они решили попробовать сделать свои собственные. Они купили основные транзисторы и другие части микросхем в Азии и научились их паять сами. «Оказывается. . . довольно просто, но работает», — говорит Болотин.
Для других ключевых компонентов они нашли отечественную замену. Японские двигатели, используемые в их вилочных погрузчиках, были заменены на альтернативные, произведенные в Минске, столице союзной России Беларуси.
«Конечно, минский двигатель шумнее, менее экономичный, менее надежный. Но он есть, он доступен. И все как-то привыкли», — говорит Болотин.
В общем, успели. Но Болотин мог видеть широкомасштабное влияние ограничения импорта на качество и технологический уровень.
Когда-то чебоксарская продукция считалась среднего качества. Но с момента введения санкций они «ушли в верхний сегмент рынка».
«Вероятно, мы не сможем производить оборудование того же технологического уровня, что и продукция, которую поставляли западные страны», — говорит Болотин.
Но сейчас, по его словам, российских клиентов это не волнует.
Экономист Бранко Миланович назвал этот процесс «технологически регрессивным импортозамещением», заменяя импортные товары «низкокачественными старомодными отечественными альтернативами».
Экономия от масштаба, полученная за счет импорта сырья и комплектующих, теряется.
Рыбакова в IIF поясняет: «Вы сможете производить это, просто это будет намного дороже, потому что это неэффективно». Она добавляет: «Если вы фабрика в России, производящая пуговицы для половины мира, ваша удельная себестоимость продукции совершенно отличается от ситуации, когда вам необходимо производить ограниченное количество пуговиц для конкретного производства».
Например, Финляндия была ключевым экспортером в Россию химикатов, используемых при отбеливании бумаги. После прекращения поставок несколько российских целлюлозных заводов были вынуждены научиться обходиться без отбеливающих химикатов или сами начали их производить. Советский Союз также был самодостаточен в этих продуктах.
Но одним из результатов неиспользования химикатов или использования химикатов более низкого качества является то, что часть бумаги, используемой в российских офисах, стала серовато-коричневой.
Заместитель министра промышленности ранее в этом году настаивал на том, что нет худа без добра, ссылаясь на новые данные, показывающие, что слишком белая бумага может повредить глаза. «По-настоящему блестящая белая офисная бумага на самом деле вредна для здоровья», — сказал он.
Полина Иванова в Берлине и Макс Седдон в Москве
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Однажды августовским днем к стамбульскому отелю подъехало такси, из которого вышла группа мужчин, говорящих по-русски. Из машины вытащили пять чемоданов.
Они были набиты оборудованием, которое закупили в Австрии. Товары не были особенно уникальными — профессиональная электроника для использования в школах, — но они были произведены западным брендом, решившим бойкотировать Россию из-за ее СВО в Украине.
«Это было сделано так, как будто это только для личного пользования. . . Как будто я себе все это купил», — говорит Станислав, который встретил мужчин в отеле в Стамбуле, пригласил их поужинать, а затем улетел с чемоданами домой в Москву.
«Конечно, это была контрабанда в чистом виде», — говорит он на условиях анонимности в связи с незаконным характером деятельности.
Это была необычная для Станислава посылка. Обычно он специализируется на использовании грузовиков для контрабанды из Европы гораздо более объемных и особо важных товаров, на которые распространяются санкции в отношении России, таких как материалы для строительного сектора, запчасти и оборудование для тяжелой промышленности.
Станислав — один из растущего числа российских так называемых специалистов по импорту-экспорту — экспертов по поиску лазеек и прохождению товаров через таможню — которые появились в ответ на западные санкции против страны.
Интервью с участниками этого подпольного рынка раскрывают прибыльную, но весьма непредсказуемую и нестабильную торговлю, на которую осажденной экономике России будет трудно полагаться.
И тем не менее, все чаще полагаться на нее приходится. Масштабные санкции, введенные после начала СВО, нарушили российские цепочки поставок и заставили многие компании изо всех сил пытаться закупить важные товары и запчасти иностранных брендов.
Когда в марте были введены самые жесткие санкции, некоторые экономисты предсказывали быстрый крах российской экономики, возможно, на целых 30 процентов. Но этого не произошло: доходы от нефти и газа продолжали поступать, и валюта вскоре восстановилась.
Вместо этого возникает нечто иное — не резкий спад, а неуклонная деградация производственных мощностей, которая, как утверждают экономисты как в России, так и на Западе, отбрасывает страну на десятилетия назад. Россия пытается управлять современной экономикой, не имея возможности импортировать многие компоненты, сырье и технологии, от которых она зависит.
Воздействие ощущается во всей экономике — от банков, которым нужны серверы для обработки платежей, до птицеводческой отрасли страны, которая полагалась на Нидерланды как на поставщика цыплят, из которых выращиваются цыплята-бройлеры для массового производства яиц.
Сельскохозяйственные фирмы с трудом получают шины для тракторов, а авиакомпании не могут найти иностранные компоненты для ремонта своих самолетов.
Удар уже был значительным. Данные торговых партнеров России показывают, что с начала СВО российский импорт сократился на 20-25%, что является ударом для страны, десятилетиями вовлеченной в глобальную экономику.
«Если вы посмотрите на фармацевтику, химическое производство, машиностроение, металлургию и добычу полезных ископаемых. . . В России трудно найти отрасль, которая не зависит от импорта хотя бы на 50% [вводимых ресурсов]», — говорит Элина Рыбакова, экономист Института международных финансов.
В среднесрочной перспективе санкции, вероятно, отбросят российскую экономику на годы назад. Потребители будут вынуждены приспосабливаться к более ограниченному выбору товаров и низкому качеству продукции, что может перекликаться с лишениями позднесоветского периода.
«Жить станет проще, а денег станет меньше. Люди будут обходиться меньшим. Бумаги в колбасе будет больше», — говорит находящийся под санкциями российский олигарх.
«Так будет лет 15-20..... Принципиально ничего не изменится».
В конечном счете, долгосрочное экономическое будущее России зависит от того, сможет ли Москва быстро производить отечественные альтернативы иностранным товарам, к которым у нее больше нет доступа, или поставлять аналоги из «дружественных» стран, таких как Китай. Там, где эти два варианта не работают, остается полагаться на импорт контрабанды такими контрабандистами, как Станислав.
Для него новые ограничения создали страну возможностей. Раньше иностранные товары поставлялись в Россию официальными импортерами, и у нового игрока было мало возможностей протиснуться. Пытаться ввозить бренды нелегально тоже было бесполезно, так как спрос был небольшой.
«Я мог бы засунуть товар в футляр от контрабаса и привезти, но никто бы его не купил, потому что я не мог предложить покупателю официальную гарантию и так далее, и тому подобное», — говорит Станислав.
«Теперь я могу импортировать это, я могу импортировать то, как и все остальные. Так что для меня, конечно, это интересно», — добавляет он. «Двери открылись».
«Все равно все импортируется»
Несколько маршрутов контрабанды уже стали популярными.
В основном Станислав покупает товары через подставные компании, созданные в Европе и не имеющие видимой связи с Россией. Затем продукты отправляются грузовиками из ЕС в одну из стран бывшего Советского Союза, входящих в Таможенный союз с Россией, например в Казахстан и Армению.
«Любой бренд, ушедший из России, какой бы он ни был — пылесосы, одежда, алкоголь — все равно все это импортируется», — говорит еще один гражданин России, проживающий в Европе и занимающийся импортно-экспортной торговлей.
Но процесс в лучшем случае неоднородный. Возьмем, к примеру, клинкерный кирпич — материал, используемый, в том числе, в декоративных фасадах.
«Последние поставки были в июне, и все. Никто не знает, как его ввезти», — поясняет один человек. По его словам, некоторые строители, занимающиеся элитным строительством, уже выложили плиткой половину своего здания. «Что делать со второй половиной? Не ясно."
В конце концов, будут найдены пути доставки материала в Россию, но, как и многие другие импортные товары, он будет дорогим и, следовательно, доступным только для специализированных заказов, добавляет источник.
Россия засекретила данные о своем импорте вскоре после начала СВО, но экономисты строят картину, используя информацию об экспорте в Россию от ее основных торговых партнеров. Это показывает резкий спад весной, сразу после начала СВО России в Украине, за которым последовало некоторое восстановление ближе к осени.
Согласно исследованию Европейского центрального банка, экспорт в Россию из США в мае сократился на 85% по сравнению с тем же месяцем прошлого года. Всемирный банк, МВФ и другие организации прогнозируют, что российский импорт в этом году сократится на четверть по сравнению с предыдущим годом. По данным Кильского института мировой экономики, в период с июня по август этого года Россия импортировала на 4,5 млрд долларов меньше в месяц, чем в 2021 году.
Спрос на импорт также упал, так как экономика вступила в рецессию, инфляция стала сокращать доходы населения, а все большее число западных компаний, имевших филиалы в России, прекратили свое существование.
По данным Росстата, из-за нехватки импортных запчастей производство автомобилей стало одним из наиболее пострадавших секторов: в сентябре объем производства сократился почти на 80% по сравнению с тем же месяцем прошлого года. Спад привел к тому, что чиновники летом ослабили некоторые требования безопасности в отношении противоскользящих тормозов и подушек безопасности.
Согласно отраслевому анализу, опубликованному в декабре, так много западных автопроизводителей и продавцов продали свой российский бизнес, что только 14 автопроизводителей остались на рынке для российских покупателей. Все они были китайскими брендами, за исключением трех отечественных брендов, включая культовую советскую «Ладу».
Один миллиардер, близкий к Кремлю, говорит, что потенциальная прибыль от контрабанды настолько высока, что предметы роскоши всегда попадут в страну, независимо от санкций. Он говорит, что летом купил два «Майбаха» вместо «Мерседеса», который хотел, но не смог найти. Если первый сломается, добавляет он, второй можно использовать на запчасти.
Другие уже увидели новые возможности.
«Это будет тяжело в течение двух, трех, четырех лет. Тогда мы адаптируемся», — говорит другой олигарх, находящийся под санкциями. «Посмотрите на Иран. Они все делают сами [ . . . ] у них есть свои собственные цепочки поставок, и если у них нет запчасти, они покупают ее на черном рынке. Они могут делать что угодно. Мы извлекаем уроки прямо сейчас, и в конечном итоге мы будем такими».
Коллапс отложен
До сих пор экономика избегала худших прогнозов. Экономисты оценивают снижение валового внутреннего продукта в этом году на уровне от 3,5 до 5,5%.
Отчасти это связано с тем, что доходы от экспорта остаются высокими, а Россия все чаще находит альтернативных покупателей для своей нефти.
Например, наблюдается всплеск экспорта в Россию среди стран, через которые некоторые предприятия перенаправляют торговлю. Увеличился экспорт в Россию таких стран, как Турция и Казахстан. По данным Кильского института, в то время как ЕС экспортировал в Россию на 43% меньше товаров в период с июня по август, Китай экспортировал на 23% больше товаров.
Но хотя краха экономики не произошло, аналитики полагают, что долгосрочный рост будет существенно снижен, поскольку ограничение импорта сокращает потенциал для технологического обновления. По их словам, местная промышленность, которая в конечном итоге заменяет производство, часто более неэффективна, а потоки импорта с черного рынка нестабильны.
«Если вернуться к Советскому Союзу и к тому, как они завладели технологиями, то это было через ФСБ, шпионов и подставных лиц, покупая вещи в третьих странах под прикрытием», — говорит экономист Джейкоб Нелл, член экспертной рабочей группы по санкциям, которой руководит бывший посол США в России Майкл Макфол и Андрей Ермак, глава администрации президента Украины Владимира Зеленского. «Но очень сложно выстраивать цепочки поставок, когда у вас есть такие всеобъемлющие санкции».
Нелл добавляет: «Даже если вы можете украсть чертежи, очень сложно воспроизвести — экономически и коммерчески устойчивым способом, без субсидий — производство этих товаров».
Станислав соглашается. Отгрузки нестабильны, и страны-посредники вводят новые правила, призванные исключить этот вид торговли. Ранее в этом месяце ЕС предложил объявить уклонение от санкций уголовным преступлением, и он сразу же почувствовал резкое сокращение числа поставщиков. Одна из его посылок застряла на казахстанской таможне.
«Была найдена лазейка, а затем, благодаря связям и небольшой взятке, мы нашли способ переместить товар», — говорит он. Тем не менее, «это становится все труднее и труднее с каждым днем».
Повсеместно государственные предприятия и агентства ищут способы отреагировать на сокращение импорта.
В июле Путин назначил бывшего министра торговли Дениса Мантурова на высокопоставленную должность в правительстве с мандатом на восстановление цепочек поставок. Мантуров пообещал отстаивать «технологический суверенитет» России и сделать импортозамещение «вопросом национальной безопасности».
Хотя позже Мантуров настаивал, что это не означает «полного отказа от принципов рыночной экономики», стремление увеличить внутреннее производство неизбежно приведет к гораздо более жесткому вмешательству государства, ограничивающему конкуренцию, по словам другого российского олигарха, находящегося под санкциями.
«Если у вас есть 10 компаний, производящих тарелки, это не сработает. У вас избыточное предложение и недостаточное качество. Это никому не нужно», — говорит олигарх.
«Вместо этого вам нужно убедиться, что у вас есть всего пара производителей. Им нужно продолжать конкурировать друг с другом и производить качественный продукт, но вы хотите избежать избыточного производства. Вы должны быть чувствительны к размеру и силе рынка».
Некоторые решения уже найдены. Опрос российских компаний, проведенный центральным банком в апреле, показал, что две трети борются с нарушением цепочек поставок. К лету эта цифра снизилась до 50 процентов.
«Поэтому для компаний, которые ищут альтернативных поставщиков, есть незначительное улучшение», — говорит Рыбакова из IIF, ссылаясь на опрос. "Но с другой стороны . . . это совокупные цифры. Они не выявляют узкие места».
Критический список
В новом подземном комплексе, известном как «бункер», рядом с московской гостиницей «Украина», правительство России регулярно собирается для обсуждения презентаций, анализирующих мрачные экономические перспективы страны на огромном 180-градусном экране.
В одной из этих презентаций, подготовленной крупным государственным банком в августе этого года и также просмотренной Financial Times, перечислены некоторые из этих критических областей.
В пяти столбцах секторы сгруппированы по степени их риска, причем последний окрашен в красный цвет и помечен как «сверхкритический». Отрасли, перечисленные в этой категории, включают строительство самолетов, фармацевтику и медицинские технологии, производство микрочипов и ИТ-оборудования высокого уровня, а также технологии для строительства космических кораблей.
Кабинет министров утверждает, что уже успешно заменил импорт в некоторых секторах.
«Они хотели остановить наш воздушный флот. Чтобы отобрать у нас небо», — заявил премьер-министр Михаил Мишустин в ноябре, когда в местных СМИ появилось множество сообщений о том, как авиакомпании изо всех сил пытаются найти запасные части. — Но мы сохранили свои самолеты и расширяем выпуск отечественной техники».
Одним из способов поддержки импортеров, особенно товаров народного потребления, стало вмешательство российского правительства в легализацию так называемого «параллельного импорта».
Закон узаконил прохождение длинного списка товаров западных брендов через таможню в Россию без согласия самого бренда. Раньше это считалось бы пиратством, но теперь это полуофициальная торговля Станислава.
По оценкам правительства, в этом году таким образом в Россию было ввезено товаров на 20 миллиардов долларов, включая новый iPhone 14, выпущенный в сентябре и официально не продаваемый на российском рынке. «Если потребители хотят покупать эти телефоны, добро пожаловать», — сказал Мантуров в сентябре.
Кирилл, еще один московский специалист по импорту, вскоре после начала СВО открыл свой бизнес по импорту мебели и сантехники. Он говорит, что одна из самых распространенных схем параллельного импорта — это работа с компанией, например, в Казахстане, у которой сложились отношения с западным брендом.
Затем эта компания размещает свои обычные заказы, но в значительно больших объемах. Российский партнер спокойно оплачивает ввоз излишков в Россию, что легко сделать, когда товар благополучно находится в Казахстане, поскольку там нет таможенной границы.
Но маршрут серого рынка менее эффективен для импорта из труднодоступных источников, особенно микрочипов и серверов, по словам руководителя российской технологической компании.
«Вы не можете сделать это массовым [бизнесом], потому что банкам тоже нужны серверы», и они превзойдут более мелких покупателей, говорит руководитель. «Это делает его намного более дорогим и неустойчивым».
Производители стали гораздо более настороженно относиться к возросшему объему заказов на микрочипы в Армении и Казахстане, которые после СВО стали домом для больших групп изгнанных российских ИТ-специалистов, но также являются центрами беспошлинного параллельного импорта.
«Некоторые американские компании прекратили поставки в Армению. Они говорят: «У нас была одна лицензия годом ранее. Теперь вы просите 100 лицензий? Пошли к черту!» — говорит руководитель.
Топ-менеджер крупной российской технологической компании предупреждает о долгосрочных последствиях нехватки микрочипов.
Если санкции продлятся от двух до четырех лет, платить за самые распространенные чипы по цене, вдвое превышающей рыночную, все же стоит, говорит руководитель. Однако, если они прослужат дольше, считает руководитель, Россия будет вынуждена перейти на низкокачественные китайские чипы. Расширение собственных производственных мощностей по производству микропроцессоров в России до уровня Китая, который сам сейчас борется с экспортными ограничениями США, вероятно, будет стоить 50 миллиардов долларов в год в течение 10 лет, и даже тогда нет гарантии, что это сработает, добавляет топ-менеджер.
Чтобы пройти сложные процедуры соответствия, необходимые для демонстрации того, что клиенты не избегают санкций, некоторые производители требуют от своих клиентов доказать, что они физически не находятся в России при размещении заказа, добавляет руководитель.
«Вы хотите 10 серверов мэйнфреймов в Гюмри?» — поясняет руководитель, имея в виду город в Армении, еще один центр параллельного импорта. Чтобы доказать это, «вы идете в Zoom с сотрудником по закупкам, чтобы показать ему, что вы находитесь в Армении, и у вас есть люди в офисе».
Даже российские государственные организации переходят на параллельный импорт из-за санкций. Станислав говорит, что к нему обратились две разные региональные российские торговые палаты, одна из которых находится в Сибири, а другая в центральной части России, с просьбой помочь найти иностранные товары, на которые распространяются санкции или эмбарго.
«Они обращаются к нам, предпринимателям, и говорят: «Ребята, вы можете нам это привезти? Вы можете это импортировать?»
Экономика своими руками
Вскоре после введения первых санкционных пакетов руководитель Чебоксарского завода энергетического машиностроения Григорий Болотин собрал свою команду вокруг большого чистого листа бумаги и начал рисовать.
Он начертил огромную карту своего бизнеса — огромного завода на берегу Волги, к востоку от Москвы, который производит вилочные погрузчики, тракторы и другую тяжелую технику — и проследил все цепочки поставок, от которых он зависел.
Быстро команда обнаружила районы, слишком зависимые от западных частей. Эти производственные линии пришлось приостановить.
В других областях они проявили изобретательность. Там, где раньше импортировали микрочипы для своих тракторов, они решили попробовать сделать свои собственные. Они купили основные транзисторы и другие части микросхем в Азии и научились их паять сами. «Оказывается. . . довольно просто, но работает», — говорит Болотин.
Для других ключевых компонентов они нашли отечественную замену. Японские двигатели, используемые в их вилочных погрузчиках, были заменены на альтернативные, произведенные в Минске, столице союзной России Беларуси.
«Конечно, минский двигатель шумнее, менее экономичный, менее надежный. Но он есть, он доступен. И все как-то привыкли», — говорит Болотин.
В общем, успели. Но Болотин мог видеть широкомасштабное влияние ограничения импорта на качество и технологический уровень.
Когда-то чебоксарская продукция считалась среднего качества. Но с момента введения санкций они «ушли в верхний сегмент рынка».
«Вероятно, мы не сможем производить оборудование того же технологического уровня, что и продукция, которую поставляли западные страны», — говорит Болотин.
Но сейчас, по его словам, российских клиентов это не волнует.
Экономист Бранко Миланович назвал этот процесс «технологически регрессивным импортозамещением», заменяя импортные товары «низкокачественными старомодными отечественными альтернативами».
Экономия от масштаба, полученная за счет импорта сырья и комплектующих, теряется.
Рыбакова в IIF поясняет: «Вы сможете производить это, просто это будет намного дороже, потому что это неэффективно». Она добавляет: «Если вы фабрика в России, производящая пуговицы для половины мира, ваша удельная себестоимость продукции совершенно отличается от ситуации, когда вам необходимо производить ограниченное количество пуговиц для конкретного производства».
Например, Финляндия была ключевым экспортером в Россию химикатов, используемых при отбеливании бумаги. После прекращения поставок несколько российских целлюлозных заводов были вынуждены научиться обходиться без отбеливающих химикатов или сами начали их производить. Советский Союз также был самодостаточен в этих продуктах.
Но одним из результатов неиспользования химикатов или использования химикатов более низкого качества является то, что часть бумаги, используемой в российских офисах, стала серовато-коричневой.
Заместитель министра промышленности ранее в этом году настаивал на том, что нет худа без добра, ссылаясь на новые данные, показывающие, что слишком белая бумага может повредить глаза. «По-настоящему блестящая белая офисная бумага на самом деле вредна для здоровья», — сказал он.
Полина Иванова в Берлине и Макс Седдон в Москве
http://www.ft.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу