21 августа 2023 The Economist
Страна столкнулась с глубоко укоренившимися и запутанными проблемами, которые вряд ли удастся решить
2010-е годы стали десятилетием Германии. В начале 2000-х годов в стране зародилось настоящее чудо на рынке труда, полного расцвета которому не помешал достичь даже глобальный финансовый кризис 2007-09 гг., поскольку реформы в сфере труда, проведенные Герхардом Шредером, занимавшим пост канцлера с 1998 по 2005 год, в совокупности со спросом Китая на промышленные товары и бумом на развивающихся рынках способствовали созданию 7 млн рабочих мест. С середины 2000-х по конец 2010-х годов экономика Германии выросла на 24% по сравнению с 22% в Великобритании и 18% во Франции. Ангелу Меркель, которая была канцлером с 2005 по 2021 год, хвалили за уверенное лидерство. Считалось, что популизм в духе «Трамп-Брекзит» является проблемой других стран. Социальная модель Германии, построенная на тесных связях между профсоюзами и работодателями, а также кооперативный федерализм, способствующий росту по всей стране, поразили специалистов, которые публиковали книги с названиями наподобие «Почему у немцев это получается лучше» (Why the Germans Do It better). Немецкие футболисты даже выиграли чемпионат мира.
Судя по всему, в 2020-е годы все будет иначе, и не только из-за неудач национальной футбольной команды. Ультраправая популистская партия «Альтернатива для Германии» в ходе опросов набрала 20% голосов. Немцы недовольны правительством. Больше всего беспокоит то, что прославленная немецкая экономическая модель и государственная власть, похоже, не способны обеспечить экономический рост и государственные услуги, которых привыкли ожидать люди.
Отчасти это история страны, которая, к несчастью, пострадала из-за негативных обстоятельств, не в последнюю очередь военного конфликта в Европе и экономического спада в Китае. По прогнозам МВФ, Германия станет единственной экономикой G7, темпы роста которой сократятся в этом году. При этом страна столкнулась с более мрачными долгосрочными перспективами. Германия оказалась под тройным ударом: немецкая промышленность уязвима к иностранной конкуренции и геополитическим спорам; стране предстоит пройти сложный путь для достижения нулевого уровня выбросов; а на рынке труда преобладает возрастное население. Что еще хуже, немецкое государство, судя по всему, плохо подготовлено к этим вызовам.
Власти еврозоны, как и всех богатых стран, быстро повысили процентные ставки для борьбы с инфляцией, которую спровоцировала пандемия и военный конфликт между Россией и Украиной. Более высокие ставки начинают ограничивать немецкие инвестиции в строительство и бизнес. Тем не менее, страна обычно менее чувствительна к повышению ставок, чем большинство других государств. Гораздо сложнее происходят изменения, вызванные внешними факторами. Германия зависит от Китая больше, чем любая другая крупная европейская экономика, а это означает болезненные последствия из-за более медленного, чем ожидалось, восстановления азиатского гиганта после борьбы с Covid. В то же время продолжают действовать прошлогодние потрясения от роста цен на газ, а фьючерсы на газ сигнализируют, что в ближайшие годы цены будут оставаться примерно в два разы выше, чем до пандемии. Энергоемкое промышленное производство еще не восстановилось после прошлогодних минимумов. При этом немецкие потребители столкнулись с трудностями: реальная заработная плата только начала расти после того как, упала до уровня, который в последний раз наблюдался в 2015 году.
Министры размышляют над ответными мерами. «Зеленые», входящие в коалиционное правительство с социал-демократами и партией СвДП, которая поддерживает бизнес, хотят потратить €30 млрд ($33 млрд или 0.7% ВВП) на субсидирование электроэнергии для промышленного использования и финансирование экологичного строительства и социального жилья.
«Государственный сектор может действительно использовать нынешнее ослабление строительного сектора, чтобы напротив строить больше», — соглашается Моника Шницер, глава Немецкого совета экономических экспертов.
Со своей стороны СвДП хотела бы снизить налоги и стимулировать частный сектор к инвестированию, например, допустив более быстрое обесценивание основных средств. Оба плана привели бы к увеличению бюджетного дефицита и, таким образом, предполагали бы бухгалтерские уловки, позволяющие обойти строгие ограничения уровня дефицита в стране.
Какое бы решение в итоге ни приняли политики, проблемы, похоже, сохранятся в Германии еще какое-то время. Производственный индекс менеджеров по закупкам достиг минимума с начала Covid. Исследования, такие как индекс IFO, показывают, что руководители немецких компаний скептически настроены в отношении будущих перспектив. Ожидания относительно последующих шести месяцев продолжают снижаться. МВФ считает, что с 2019 по 2028 год экономика страны вырастет всего на 8%, примерно такими же темпами, как Великобритания, другая европейская страна, столкнувшаяся с серьезными трудностями. По прогнозам, за тот же период Франция вырастет на 10%, Нидерланды — на 15%, а Америка — на 17%.
Серьезные проблемы
Первая проблема, с которой столкнулась Германия, связана с геополитикой. И Америка, и Европа хотят перестроить цепочки поставок, чтобы меньше зависеть от какого-то одного незападного поставщика, в частности от Китая. Зарождающийся новый мировой порядок принесет Германии некоторую выгоду. Фирмы, стремящиеся переместить производство важнейших материалов, таких как полупроводники, или построить заводы для производства новых продуктов, таких как электромобили, могут выбрать эту страну. Производитель электромобилей Tesla уже построил завод недалеко от Берлина и планирует расширить его, чтобы создать крупнейший автомобильный завод в Германии. Intel согласилась создать хаб по производству чипов стоимостью €30 млрд в Магдебурге, центральная Германия. 8 августа TSMC и три других производителя чипов объявили о планах возвести в Дрездене фабрику за €10 млрд.
Тем не менее, эти инвестиции дорого обходятся немецким налогоплательщикам, поскольку политики участвуют в глобальной гонке субсидий. Германия выделит около €10 млрд субсидий Intel; еще €5 млрд пойдут TSMC и ее компаньонам. Между тем, сокращение торговых связей со странами за пределами Запада нанесет ущерб Германии, учитывая ее зависимость от глобальных цепочек поставок. По подсчетам, Германия и Нидерланды, вместе взятые (показатели двух стран трудно разделить из-за общей зависимости от порта Роттердам), больше зависят от автократий, чем любая другая крупная европейская экономика. Ежегодный товарооборот с такими странами составляет 10% от ВВП двух стран по сравнению с 5% во Франции. Поэтому неудивительно, что в докладе МВФ за 2021 год указано, что Германия пострадала бы сильнее других стран ОЭСР в случае серьезного ограничения торговли высокотехнологичными товарами между богатыми членами клуба и Китаем.
Зарождающиеся китайские конкуренты также представляют существенную угрозу, не в последнюю очередь для автопроизводителей. Известные немецкие бренды BMW, Mercedes, Porsche, Volkswagen рискуют оказаться в отстающих, поскольку потребители переходят на электромобили. Совокупная рыночная капитализация этих четырех компаний составляет менее половины от рыночной капитализации Tesla. Как и экономика Германии в целом, их бизнес-модель работала слишком хорошо, чтобы ее можно было адаптировать. Сейчас они столкнулись с усилением конкуренции со стороны Китая, который наращивает экспорт электромобилей. Автопроизводители страны делают большую ставку на такие автомобили в ожидании повышения спроса. В результате в прошлом году Китай продал за рубежом 2.7 млн автомобилей, многие из них под брендами западных автопроизводителей, по сравнению с менее 400000 в 2015 году. Из них примерно две пятые — это электрические или гибридные автомобили. Действительно, немецкая фирма по прокату автомобилей Sixt недавно заказала 100000 автомобилей у китайского автопроизводителя BYD.
Еще одной проблемой для экономики является переход Германии к нулевым выбросам. Страна уже пережила один неприятный переход: из пионера в области возобновляемых источников энергии она превратилась в аутсайдера в области защиты климата. В результате ежегодные выбросы углекислого газа достигли 9 тонн на человека, что примерно на 50% выше, чем во Франции, Италии или Испании. Хотя Германия является одной из самых энергоэффективных стран в Европе, что означает низкий уровень отходов, она потребляет огромное количество энергии благодаря огромной промышленной базе. Чтобы сделать эту энергию более экологичной, потребуются сложные компромиссы.
Первоначальный план, придуманный в славные 2010-е, состоял в том, чтобы заменить атомную энергетику возобновляемыми источниками энергии и дешевым российским газом. Сейчас ни то, ни другое не представляется возможным. В ближайшее время в Германию перестанет поступать российский газ. При этом Меркель часто предпочитала тратить деньги на пенсии, а не на возобновляемые источники энергии. Отказ от укрепления электросети, особенно на энергоемком юге, не помог.
Энергетика
Во время прошлогоднего энергетического кризиса министры приняли противоречивые законы, ограничивающие правила экономии ресурсов, которые должны ускорить внедрение возобновляемых источников энергии. Также планируется создание сети водородопроводов. Но производство необходимой зеленой энергии по-прежнему будет сложной (и дорогостоящей) задачей. Даже если целевые показатели по водороду будут достигнуты, согласно прогнозам правительства, к 2030 году газ покроет лишь 30-50% внутреннего спроса. Для достижения официальной цели по выработке 80% электроэнергии из возобновляемых источников к 2030 году необходимо будет строить от четырех до шести береговых ветроэнергоустановок в день, что кажется крайне маловероятным из-за местного сопротивления, отсутствия сетевых подключений и множества ограничений при планировании.
Но пока ветроэнергоустановок нет, фирмы остаются в подвешенном состоянии. Они могут переместиться на более экологичные и дешевые территории. Химические компании, включая BASF и Lanxess, уже реструктурировали операции в Германии, закрыв производственные мощности. Их примеру могут последовать и другие энергоемкие компании, такие как производители керамики, стекла или бумаги. Недавно правительство Германии согласилось выплатить €2 млрд ThyssenKrupp, крупнейшему производителю стали в Германии, чтобы сохранить работу сталелитейных заводов и повысить их экологичность. Intel также хочет получить государственную гарантию. Производитель чипов ведет переговоры с местными поставщиками электроэнергии в Магдебурге и федеральным правительством, пытаясь добиться фиксированной цены на электроэнергию в размере €100 за МВт•ч в течение двадцати лет.
В будущем снизится активность не только промышленной базы Германии, но и ее населения. Германия — старая страна с немолодым населением. Население трудоспособного возраста составляет 64% от общей численности, как и в Америке. Тем не менее, средний возраст жителей Германии составляет 45 лет по сравнению с 39 годами по ту сторону Атлантики. Поскольку бэби-бум в стране после второй мировой войны был отложен из-за голода, разрушений и переселения людей, сейчас наблюдается значительное увеличение числа работников, которые вскоре выйдут на пенсию.
По мере ухода бэби-бумеров с рынка труда заполнять вакансии станет все сложнее. Фирмы уже столкнулись с трудностями. Даже во время прошлогоднего энергетического кризиса небольшие и средние фирмы, которые часто являются мировыми лидерами в своей нише, назвали дефицит подходящих кадров самой актуальной проблемой. Как подсчитал Энцо Вебер из Института исследования занятости, без иммиграции или увеличения числа женщин и пожилых людей в структуре рабочей силы рынок труда потеряет к 2035 году 7 млн из 45 млн работников.
«Приблизительные цифры впечатляют», — отметил он.
Тем не менее, предоставление родителям возможности работать на полную ставку противоречило бы традиционной модели немецкой семьи, при этом школы и детские сады уже испытывают нехватку персонала. Когда-то подобные проблемы можно было решить с помощью работников из Восточной Европы благодаря более высокой зарплате на Западе. Однако многие восточные экономики находятся на подъеме, и их рынки труда также столкнулись с дефицитом. Например, две трети польских промышленных компаний называют нехватку рабочей силы фактором, который ограничивает местное производство, по сравнению с менее чем одной четвертью в еврозоне. И в духе времени министр труда Германии Хубертус Хайль недавно посетил Бразилию в рамках кампании по привлечению в страну работников сферы здравоохранения. В закон, принятый в 2020 году для привлечения работников из-за пределов ЕС, пришлось внести изменения в этом году, чтобы еще больше снизить барьеры для въезда, после того как властям не удалось привлечь достаточное количество работников.
Для решения трех этих проблем — геополитика, изменение климата и демография — потребуется гибкое и эффективное государство, разбирающегося в цифровых технологиях. К сожалению, Германия не может похвастаться ни одной из этих вещей. Успех страны долгое время маскировал несоответствие ее институтов и администрации, что сейчас становится очевидно.
Как выразилась Моника Шницер из экономического консультативного совета страны: «Государство задыхается под гнетом собственных правил и процедур».
Отказ от цифровых технологий
Взять, к примеру, цифровизацию. Известно, что немцы любят расплачиваться наличными. Тысячи жителей стали жаловаться, когда Google внедрила функцию просмотра изображения улиц, вынудив компанию добавить на сайт размытые пятна вместо многих домов. По данным ЕС, меньше, чем немцы, цифровыми государственными услугами пользуются только болгары, итальянцы и румыны. Это станет проблемой по мере сокращения рабочей силы в стране, когда от работников потребуется максимальная производительность.
Даже оптимисты теряют надежду.
«Искусственный интеллект часто не имеет для нас значения, потому что пока нет ИИ для факса», — вздыхает Энн Кэтрин Ридель, руководитель инициативной группы Next, которая способствует внедрению цифровых технологий в государственные структуры.
Она приводит примеры муниципалитетов, которым приходится планировать потребности школ, не зная количества детей, которые будут там учиться, потому что у них нет необходимых данных. Закон, принятый в 2017 году, предусматривал, что к 2022 году в цифровом виде будут доступны 575 услуг. В итоге их было всего 128. Многие просто обеспечивали внешний онлайн-интерфейс.
«Теперь вы можете подать заявление на получение жилищных субсидий в цифровом формате, однако администрация распечатывает страницу и помещает ее в те же папки, что и раньше», — отметила Ридель.
Закосневшая бюрократия является проблемой, когда компаниям нужно адаптироваться к быстро меняющейся глобальной экономике, а все основные производственные фонды, рассчитанные на ископаемое топливо, требуют замены. Сейчас у немецкой фирмы уходит более 120 дней на то, чтобы получить лицензию на осуществление деятельности, по сравнению с менее чем 40 днями в Италии и Греции. Выдача разрешений на строительство занимает более чем на 50% больше времени, чем в среднем по ОЭСР. Провести клинические испытания настолько сложно, что биотехнологические фирмы создают исследовательские центры за рубежом. Почти 70% немцев считают, что государство не справляется с работой. Без значительного повышения эффективности это не даст экономике приспособиться.
Проблема не в нехватке средств, это свойство самой администрации. Специалисты рисуют картину правительства, заполненного юристами и неспособного руководить политикой или даже должным образом контролировать консультантов. Федеральная структура Германии создала мешанину из цифровых территорий, которые тщательно охраняются. Канцлер Олаф Шольц, социал-демократ, пока не проявляет особого интереса к глубоким государственным реформам и, похоже, больше интересуется налоговыми правилами, чем смелыми переменами. В последний раз такой беспорядок наблюдался в Германии в конце 1990-х годов, когда The Economist назвал страну больным человеком еврозоны. Тогда немецкие политики инициировали болезненные реформы, которым способствовали благоприятные условия в мировой экономике, не в последнюю очередь бум на развивающихся рынках. Сейчас подобного бума не ожидается.
http://www.economist.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
2010-е годы стали десятилетием Германии. В начале 2000-х годов в стране зародилось настоящее чудо на рынке труда, полного расцвета которому не помешал достичь даже глобальный финансовый кризис 2007-09 гг., поскольку реформы в сфере труда, проведенные Герхардом Шредером, занимавшим пост канцлера с 1998 по 2005 год, в совокупности со спросом Китая на промышленные товары и бумом на развивающихся рынках способствовали созданию 7 млн рабочих мест. С середины 2000-х по конец 2010-х годов экономика Германии выросла на 24% по сравнению с 22% в Великобритании и 18% во Франции. Ангелу Меркель, которая была канцлером с 2005 по 2021 год, хвалили за уверенное лидерство. Считалось, что популизм в духе «Трамп-Брекзит» является проблемой других стран. Социальная модель Германии, построенная на тесных связях между профсоюзами и работодателями, а также кооперативный федерализм, способствующий росту по всей стране, поразили специалистов, которые публиковали книги с названиями наподобие «Почему у немцев это получается лучше» (Why the Germans Do It better). Немецкие футболисты даже выиграли чемпионат мира.
Судя по всему, в 2020-е годы все будет иначе, и не только из-за неудач национальной футбольной команды. Ультраправая популистская партия «Альтернатива для Германии» в ходе опросов набрала 20% голосов. Немцы недовольны правительством. Больше всего беспокоит то, что прославленная немецкая экономическая модель и государственная власть, похоже, не способны обеспечить экономический рост и государственные услуги, которых привыкли ожидать люди.
Отчасти это история страны, которая, к несчастью, пострадала из-за негативных обстоятельств, не в последнюю очередь военного конфликта в Европе и экономического спада в Китае. По прогнозам МВФ, Германия станет единственной экономикой G7, темпы роста которой сократятся в этом году. При этом страна столкнулась с более мрачными долгосрочными перспективами. Германия оказалась под тройным ударом: немецкая промышленность уязвима к иностранной конкуренции и геополитическим спорам; стране предстоит пройти сложный путь для достижения нулевого уровня выбросов; а на рынке труда преобладает возрастное население. Что еще хуже, немецкое государство, судя по всему, плохо подготовлено к этим вызовам.
Власти еврозоны, как и всех богатых стран, быстро повысили процентные ставки для борьбы с инфляцией, которую спровоцировала пандемия и военный конфликт между Россией и Украиной. Более высокие ставки начинают ограничивать немецкие инвестиции в строительство и бизнес. Тем не менее, страна обычно менее чувствительна к повышению ставок, чем большинство других государств. Гораздо сложнее происходят изменения, вызванные внешними факторами. Германия зависит от Китая больше, чем любая другая крупная европейская экономика, а это означает болезненные последствия из-за более медленного, чем ожидалось, восстановления азиатского гиганта после борьбы с Covid. В то же время продолжают действовать прошлогодние потрясения от роста цен на газ, а фьючерсы на газ сигнализируют, что в ближайшие годы цены будут оставаться примерно в два разы выше, чем до пандемии. Энергоемкое промышленное производство еще не восстановилось после прошлогодних минимумов. При этом немецкие потребители столкнулись с трудностями: реальная заработная плата только начала расти после того как, упала до уровня, который в последний раз наблюдался в 2015 году.
Министры размышляют над ответными мерами. «Зеленые», входящие в коалиционное правительство с социал-демократами и партией СвДП, которая поддерживает бизнес, хотят потратить €30 млрд ($33 млрд или 0.7% ВВП) на субсидирование электроэнергии для промышленного использования и финансирование экологичного строительства и социального жилья.
«Государственный сектор может действительно использовать нынешнее ослабление строительного сектора, чтобы напротив строить больше», — соглашается Моника Шницер, глава Немецкого совета экономических экспертов.
Со своей стороны СвДП хотела бы снизить налоги и стимулировать частный сектор к инвестированию, например, допустив более быстрое обесценивание основных средств. Оба плана привели бы к увеличению бюджетного дефицита и, таким образом, предполагали бы бухгалтерские уловки, позволяющие обойти строгие ограничения уровня дефицита в стране.
Какое бы решение в итоге ни приняли политики, проблемы, похоже, сохранятся в Германии еще какое-то время. Производственный индекс менеджеров по закупкам достиг минимума с начала Covid. Исследования, такие как индекс IFO, показывают, что руководители немецких компаний скептически настроены в отношении будущих перспектив. Ожидания относительно последующих шести месяцев продолжают снижаться. МВФ считает, что с 2019 по 2028 год экономика страны вырастет всего на 8%, примерно такими же темпами, как Великобритания, другая европейская страна, столкнувшаяся с серьезными трудностями. По прогнозам, за тот же период Франция вырастет на 10%, Нидерланды — на 15%, а Америка — на 17%.
Серьезные проблемы
Первая проблема, с которой столкнулась Германия, связана с геополитикой. И Америка, и Европа хотят перестроить цепочки поставок, чтобы меньше зависеть от какого-то одного незападного поставщика, в частности от Китая. Зарождающийся новый мировой порядок принесет Германии некоторую выгоду. Фирмы, стремящиеся переместить производство важнейших материалов, таких как полупроводники, или построить заводы для производства новых продуктов, таких как электромобили, могут выбрать эту страну. Производитель электромобилей Tesla уже построил завод недалеко от Берлина и планирует расширить его, чтобы создать крупнейший автомобильный завод в Германии. Intel согласилась создать хаб по производству чипов стоимостью €30 млрд в Магдебурге, центральная Германия. 8 августа TSMC и три других производителя чипов объявили о планах возвести в Дрездене фабрику за €10 млрд.
Тем не менее, эти инвестиции дорого обходятся немецким налогоплательщикам, поскольку политики участвуют в глобальной гонке субсидий. Германия выделит около €10 млрд субсидий Intel; еще €5 млрд пойдут TSMC и ее компаньонам. Между тем, сокращение торговых связей со странами за пределами Запада нанесет ущерб Германии, учитывая ее зависимость от глобальных цепочек поставок. По подсчетам, Германия и Нидерланды, вместе взятые (показатели двух стран трудно разделить из-за общей зависимости от порта Роттердам), больше зависят от автократий, чем любая другая крупная европейская экономика. Ежегодный товарооборот с такими странами составляет 10% от ВВП двух стран по сравнению с 5% во Франции. Поэтому неудивительно, что в докладе МВФ за 2021 год указано, что Германия пострадала бы сильнее других стран ОЭСР в случае серьезного ограничения торговли высокотехнологичными товарами между богатыми членами клуба и Китаем.
Зарождающиеся китайские конкуренты также представляют существенную угрозу, не в последнюю очередь для автопроизводителей. Известные немецкие бренды BMW, Mercedes, Porsche, Volkswagen рискуют оказаться в отстающих, поскольку потребители переходят на электромобили. Совокупная рыночная капитализация этих четырех компаний составляет менее половины от рыночной капитализации Tesla. Как и экономика Германии в целом, их бизнес-модель работала слишком хорошо, чтобы ее можно было адаптировать. Сейчас они столкнулись с усилением конкуренции со стороны Китая, который наращивает экспорт электромобилей. Автопроизводители страны делают большую ставку на такие автомобили в ожидании повышения спроса. В результате в прошлом году Китай продал за рубежом 2.7 млн автомобилей, многие из них под брендами западных автопроизводителей, по сравнению с менее 400000 в 2015 году. Из них примерно две пятые — это электрические или гибридные автомобили. Действительно, немецкая фирма по прокату автомобилей Sixt недавно заказала 100000 автомобилей у китайского автопроизводителя BYD.
Еще одной проблемой для экономики является переход Германии к нулевым выбросам. Страна уже пережила один неприятный переход: из пионера в области возобновляемых источников энергии она превратилась в аутсайдера в области защиты климата. В результате ежегодные выбросы углекислого газа достигли 9 тонн на человека, что примерно на 50% выше, чем во Франции, Италии или Испании. Хотя Германия является одной из самых энергоэффективных стран в Европе, что означает низкий уровень отходов, она потребляет огромное количество энергии благодаря огромной промышленной базе. Чтобы сделать эту энергию более экологичной, потребуются сложные компромиссы.
Первоначальный план, придуманный в славные 2010-е, состоял в том, чтобы заменить атомную энергетику возобновляемыми источниками энергии и дешевым российским газом. Сейчас ни то, ни другое не представляется возможным. В ближайшее время в Германию перестанет поступать российский газ. При этом Меркель часто предпочитала тратить деньги на пенсии, а не на возобновляемые источники энергии. Отказ от укрепления электросети, особенно на энергоемком юге, не помог.
Энергетика
Во время прошлогоднего энергетического кризиса министры приняли противоречивые законы, ограничивающие правила экономии ресурсов, которые должны ускорить внедрение возобновляемых источников энергии. Также планируется создание сети водородопроводов. Но производство необходимой зеленой энергии по-прежнему будет сложной (и дорогостоящей) задачей. Даже если целевые показатели по водороду будут достигнуты, согласно прогнозам правительства, к 2030 году газ покроет лишь 30-50% внутреннего спроса. Для достижения официальной цели по выработке 80% электроэнергии из возобновляемых источников к 2030 году необходимо будет строить от четырех до шести береговых ветроэнергоустановок в день, что кажется крайне маловероятным из-за местного сопротивления, отсутствия сетевых подключений и множества ограничений при планировании.
Но пока ветроэнергоустановок нет, фирмы остаются в подвешенном состоянии. Они могут переместиться на более экологичные и дешевые территории. Химические компании, включая BASF и Lanxess, уже реструктурировали операции в Германии, закрыв производственные мощности. Их примеру могут последовать и другие энергоемкие компании, такие как производители керамики, стекла или бумаги. Недавно правительство Германии согласилось выплатить €2 млрд ThyssenKrupp, крупнейшему производителю стали в Германии, чтобы сохранить работу сталелитейных заводов и повысить их экологичность. Intel также хочет получить государственную гарантию. Производитель чипов ведет переговоры с местными поставщиками электроэнергии в Магдебурге и федеральным правительством, пытаясь добиться фиксированной цены на электроэнергию в размере €100 за МВт•ч в течение двадцати лет.
В будущем снизится активность не только промышленной базы Германии, но и ее населения. Германия — старая страна с немолодым населением. Население трудоспособного возраста составляет 64% от общей численности, как и в Америке. Тем не менее, средний возраст жителей Германии составляет 45 лет по сравнению с 39 годами по ту сторону Атлантики. Поскольку бэби-бум в стране после второй мировой войны был отложен из-за голода, разрушений и переселения людей, сейчас наблюдается значительное увеличение числа работников, которые вскоре выйдут на пенсию.
По мере ухода бэби-бумеров с рынка труда заполнять вакансии станет все сложнее. Фирмы уже столкнулись с трудностями. Даже во время прошлогоднего энергетического кризиса небольшие и средние фирмы, которые часто являются мировыми лидерами в своей нише, назвали дефицит подходящих кадров самой актуальной проблемой. Как подсчитал Энцо Вебер из Института исследования занятости, без иммиграции или увеличения числа женщин и пожилых людей в структуре рабочей силы рынок труда потеряет к 2035 году 7 млн из 45 млн работников.
«Приблизительные цифры впечатляют», — отметил он.
Тем не менее, предоставление родителям возможности работать на полную ставку противоречило бы традиционной модели немецкой семьи, при этом школы и детские сады уже испытывают нехватку персонала. Когда-то подобные проблемы можно было решить с помощью работников из Восточной Европы благодаря более высокой зарплате на Западе. Однако многие восточные экономики находятся на подъеме, и их рынки труда также столкнулись с дефицитом. Например, две трети польских промышленных компаний называют нехватку рабочей силы фактором, который ограничивает местное производство, по сравнению с менее чем одной четвертью в еврозоне. И в духе времени министр труда Германии Хубертус Хайль недавно посетил Бразилию в рамках кампании по привлечению в страну работников сферы здравоохранения. В закон, принятый в 2020 году для привлечения работников из-за пределов ЕС, пришлось внести изменения в этом году, чтобы еще больше снизить барьеры для въезда, после того как властям не удалось привлечь достаточное количество работников.
Для решения трех этих проблем — геополитика, изменение климата и демография — потребуется гибкое и эффективное государство, разбирающегося в цифровых технологиях. К сожалению, Германия не может похвастаться ни одной из этих вещей. Успех страны долгое время маскировал несоответствие ее институтов и администрации, что сейчас становится очевидно.
Как выразилась Моника Шницер из экономического консультативного совета страны: «Государство задыхается под гнетом собственных правил и процедур».
Отказ от цифровых технологий
Взять, к примеру, цифровизацию. Известно, что немцы любят расплачиваться наличными. Тысячи жителей стали жаловаться, когда Google внедрила функцию просмотра изображения улиц, вынудив компанию добавить на сайт размытые пятна вместо многих домов. По данным ЕС, меньше, чем немцы, цифровыми государственными услугами пользуются только болгары, итальянцы и румыны. Это станет проблемой по мере сокращения рабочей силы в стране, когда от работников потребуется максимальная производительность.
Даже оптимисты теряют надежду.
«Искусственный интеллект часто не имеет для нас значения, потому что пока нет ИИ для факса», — вздыхает Энн Кэтрин Ридель, руководитель инициативной группы Next, которая способствует внедрению цифровых технологий в государственные структуры.
Она приводит примеры муниципалитетов, которым приходится планировать потребности школ, не зная количества детей, которые будут там учиться, потому что у них нет необходимых данных. Закон, принятый в 2017 году, предусматривал, что к 2022 году в цифровом виде будут доступны 575 услуг. В итоге их было всего 128. Многие просто обеспечивали внешний онлайн-интерфейс.
«Теперь вы можете подать заявление на получение жилищных субсидий в цифровом формате, однако администрация распечатывает страницу и помещает ее в те же папки, что и раньше», — отметила Ридель.
Закосневшая бюрократия является проблемой, когда компаниям нужно адаптироваться к быстро меняющейся глобальной экономике, а все основные производственные фонды, рассчитанные на ископаемое топливо, требуют замены. Сейчас у немецкой фирмы уходит более 120 дней на то, чтобы получить лицензию на осуществление деятельности, по сравнению с менее чем 40 днями в Италии и Греции. Выдача разрешений на строительство занимает более чем на 50% больше времени, чем в среднем по ОЭСР. Провести клинические испытания настолько сложно, что биотехнологические фирмы создают исследовательские центры за рубежом. Почти 70% немцев считают, что государство не справляется с работой. Без значительного повышения эффективности это не даст экономике приспособиться.
Проблема не в нехватке средств, это свойство самой администрации. Специалисты рисуют картину правительства, заполненного юристами и неспособного руководить политикой или даже должным образом контролировать консультантов. Федеральная структура Германии создала мешанину из цифровых территорий, которые тщательно охраняются. Канцлер Олаф Шольц, социал-демократ, пока не проявляет особого интереса к глубоким государственным реформам и, похоже, больше интересуется налоговыми правилами, чем смелыми переменами. В последний раз такой беспорядок наблюдался в Германии в конце 1990-х годов, когда The Economist назвал страну больным человеком еврозоны. Тогда немецкие политики инициировали болезненные реформы, которым способствовали благоприятные условия в мировой экономике, не в последнюю очередь бум на развивающихся рынках. Сейчас подобного бума не ожидается.
http://www.economist.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter