22 февраля 2024
Перевод статьи от Асвата Дамодарана
В контексте оценки компаний и обмена этими оценками я получаю от читателей предложения о компаниях, которые мне следует оценить в следующий раз. Хотя у меня нет ни времени, ни возможности оценивать все предложенные компании, читатель из Исландии пару недель назад предложил компанию, которую я нашел интригующей. Он предложил "Blue Lagoon", хорошо известный исландский спа-салон с историей прибыльности, который оказался под угрозой из-за вулканической активности на юго-западе Исландии. В другой истории, которая получила широкую огласку в последние недели, 23andMe, компания по генетическому тестированию, предлагающая своим клиентам генетическую информацию и информацию о здоровье на основе образца слюны, оказалась на грани, после того как хакер заявил, что взломал сайт и получил доступ к генетической информации миллионов ее клиентов. Если немного отступить от темы, то можно сказать, что сторонники изменения климата утверждают, что инвесторы недооценивают влияние изменения климата на экономические системы и стоимость компаний, не только работающих на ископаемом топливе, но и на все предприятия. Это три совершенно разные истории, но их объединяет страх, неизбежный или ожидаемый, перед катастрофическим событием, которое может поставить бизнес компании под угрозу.
Деконструкция риска
Хотя на практике для измерения риска мы можем использовать такие статистические показатели, как волатильность или корреляция, риск - это не статистическая абстракция. Его влияние не только финансовое, но и эмоциональное, и физическое, и он возник еще до появления рынков. Риски, с которыми сталкивались наши предки на ранних этапах развития человечества, были физическими, исходящими от стихийных бедствий и хищников, и физические риски оставались доминирующей формой риска, которому подвергались люди, почти до Средних веков. Фактически, разделение рисков на физические и финансовые сформировалось всего несколько сотен лет назад, когда для торговли между Европой и Азией кораблям требовалось пережить штормы, болезни и пиратов, чтобы добраться до места назначения; судовладельцы, обосновавшиеся в Лондоне и Лиссабоне, несли финансовые риски, а моряки - физические. Не случайно страховой бизнес, каким мы его знаем, ведет свою историю с тех времен.
У меня нет особых соображений по поводу физического риска, но могу отметить, что, хотя для некоторых принятие на себя физического риска стало развлечением, у меня нет желания забираться на Эверест или прыгать с самолета. Большая часть рисков, о которых я думаю, связана с рисками, с которыми сталкиваются компании, с тем, как эти риски влияют на принятие решений и насколько они влияют на их стоимость. Если вы начнете перечислять все риски, которым подвергается бизнес, вы окажетесь перегружены этим списком, и именно по этой причине я разделяю риски на группы, которые я описал в предыдущем посте о рисках. В этом посте я хочу остановиться на третьем различии, которое я провел в отношении риска, где я сгруппировал риски на дискретные и непрерывные, причем первые влияют на бизнес постоянно, а вторые проявляются нечасто, но зачастую оказывают гораздо большее влияние. Другое, хотя и тесно связанное с этим различие - между инкрементным риском, то есть риском, который может существенно изменить доходы, рост и, следовательно, стоимость, и катастрофическим риском, то есть риском, который может поставить под угрозу выживание компании или резко изменить ее траекторию.
Существует множество факторов, которые могут привести к возникновению катастрофического риска, и стоит выделить их, а также рассмотреть вариации, которые можно наблюдать при различных видах катастрофического риска. Проще говоря, извержение вулкана, глобальная пандемия, взлом базы данных компании и смерть ключевого руководителя - все это катастрофические события, но они различаются по трем параметрам:
Источник: Я начал этот пост с упоминания о том, что извержение вулкана в Исландии поставило под угрозу исландский бизнес, и природные катаклизмы по-прежнему могут быть одним из основных факторов, определяющих успех или неудачу бизнеса. Правда, существуют страховые продукты для защиты от некоторых из этих рисков, по крайней мере в некоторых частях мира, и это может позволить компаниям во Флориде (Калифорнии) пережить риски, связанные с ураганами (землетрясениями), хотя и недешево. К природным катастрофам добавляются человеческие: войны и терроризм сеют хаос не только в человеческих жизнях, но и в бизнесе, оказавшемся под их прицелом. Как я уже отмечал в своем посте о страновых рисках, трудно, а иногда и невозможно построить и сохранить бизнес, если вы работаете в той части мира, где вас окружает насилие. В некоторых случаях изменение нормативного или налогового законодательства может поставить под угрозу бизнес-модель компании или многих компаний. Признаюсь, что грань между тем, кто виноват в некоторых катастрофах - природа или человек, - серая, и для примера можно рассмотреть кризис COVID в 2020 году. Даже если вы считаете, что знаете происхождение COVID (утечка в лаборатории или естественное распространение зоонозов), неоспоримо, что выбор, сделанный правительствами и людьми, усугубил его последствия.
Локус ущерба: Некоторые катастрофы приводят к ограниченному ущербу, возможно, изолированному для одного предприятия, но другие могут нанести ущерб, распространяющийся на географические регионы или всю экономику. Причина, по которой извержение вулкана в Исландии не вызывает сотрясений рынка, заключается в том, что ущерб, скорее всего, будет изолирован от предприятий, таких как Blue Lagoon, находящихся на пути лавы, и в целом от Исландии, удивительно красивой страны, но с небольшим экономическим следом. Землетрясение в Калифорнии затронет гораздо больше компаний, отчасти потому, что этот штат - пятая по величине экономика в мире, а пандемия в 2020 году привела к остановке экономики, которая имела последствия для всего бизнеса и стала катастрофой для гостиничного и туристического бизнеса.
Вероятность: Существует третье измерение, по которому катастрофические риски могут различаться, - это вероятность их возникновения. Большинство катастрофических рисков - это события с низкой вероятностью, но с течением времени эти низкие вероятности могут превратиться в события с высокой вероятностью. Возвращаясь к истории, с которой я начал этот пост, скажу, что в Исландии всегда были вулканы, как и в других частях света, и до недавнего времени вероятность того, что эти вулканы станут активными, была низкой. Аналогичным образом, пандемии всегда были с нами, и они всегда сеяли хаос, но в последние несколько десятилетий, с развитием медицинской науки, мы полагали, что они будут сдерживаться. В обоих случаях вероятности резко изменились, а вместе с ними и ожидаемые последствия.
Владельцы бизнеса могут попытаться оградить себя от катастрофического риска, но, как мы увидим в следующих разделах, такой защиты может и не быть, а если и есть, то она может быть неполной. На самом деле, по мере увеличения вероятности катастрофического риска защититься от него будет все сложнее и сложнее.
Работа с катастрофическим риском
То, что катастрофический риск влияет на стоимость компаний и их рыночную цену, не вызывает сомнений, поэтому стоит рассмотреть, как он проявляется в каждой сфере. Я начну этот раздел с того, что, по крайней мере для меня, является привычным, и рассмотрю, как учесть наличие катастрофического риска при оценке стоимости предприятий и рынков. В завершение раздела я рассмотрю не менее интересный вопрос о том, как рынки оценивают катастрофический риск, и почему цены и стоимость могут расходиться (снова).
Катастрофический риск и внутренняя стоимость
Как бы нам ни хотелось украсить внутреннюю стоимость моделями и исходными данными, правда заключается в том, что внутренняя оценка в своей основе строится на простом утверждении: стоимость актива или бизнеса - это приведенная стоимость ожидаемых денежных потоков по нему:
Ожидаемые денежные потоки в течение срока (n) актива, Ставка дисконтирования с поправкой на риск
Из этого уравнения вытекает то, что я называю "предложением "оно"": чтобы "оно" имело ценность, оно должно влиять либо на ожидаемые денежные потоки, либо на риск актива или бизнеса. Это упрощенное предложение сослужило мне хорошую службу при анализе всего - от ценности нематериальных активов, как вы можете видеть в этом посте о Birkenstock, до пустоты, лежащей в основе утверждения, что ESG полезен для стоимости, в этом посте. Если использовать эту схему для анализа катастрофического риска во всех его формах, его последствия могут проявиться практически в каждом показателе внутренней стоимости:
Перевод (извините за неаккуратность)) ниже
Глядя на эту картину, вашей первой реакцией может быть замешательство, поскольку практический вопрос, с которым вы столкнетесь при оценке Blue Lagoon перед лицом извержения вулкана и 23andMe после взлома данных, заключается в том, какой из различных путей включения катастрофических рисков в стоимость вам следует выбрать. Чтобы решить эту проблему, я создал блок-схему, в которой катастрофический риск рассматривается в двух аспектах: первый связан с тем, можно ли приобрести страховку или защиту, которая застрахует компанию от его воздействия, а второй - с тем, является ли этот риск специфическим для одного предприятия или он может распространиться и затронуть многие предприятия.
Как видно из этой блок-схемы, корректировки внутренней стоимости, отражающие катастрофический риск, будут варьироваться в зависимости от того, о каком риске идет речь, можно ли его застраховать и затронет ли он одну/несколько компаний или многие/все компании.
A. Страхуемый риск: некоторые катастрофические риски можно застраховать, и даже если компании решат не пользоваться таким страхованием, наличие возможности страхования может облегчить процесс оценки внутренней стоимости.
Влияние на внутреннюю стоимость: Если катастрофический риск полностью застрахован, как это иногда бывает, внутренняя оценка становится проще, поскольку все, что вам нужно сделать, - это включить стоимость страхования в расходы, снизить доходы и денежные потоки, оставить нетронутыми ставки дисконтирования и позволить оценить стоимость. Обратите внимание, что вы можете сделать это, даже если компания на самом деле не покупает страховку, но вам нужно будет узнать стоимость этой упущенной страховки и учесть ее самостоятельно.
Плюсы: Простота и конкретность, поскольку все, что требуется при таком подходе, - это статья в отчете о прибылях и убытках (которая либо уже существует, если компания покупает страховку, либо может быть оценена).
Минусы: Вы не сможете застраховаться от некоторых рисков либо потому, что они редко встречаются (и актуарии не могут оценить вероятность достаточно хорошо, чтобы установить страховые взносы), либо потому, что они неизбежны (вероятность наступления события настолько высока, что страховые взносы становятся недоступными). Так, Blue Lagoon (исландский курорт, которому угрожает извержение вулкана) мог купить страховку от извержения вулкана несколько лет назад, но не сможет сделать это сейчас, поскольку риск неизбежен. Даже когда риски можно застраховать, существует вторая потенциальная проблема. Страховка может окупиться в случае катастрофы, но она может не обеспечить полной защиты. Так, на примере Blue Lagoon, если предположить, что компания предусмотрительно купила страховку от извержения вулкана несколько лет назад, страховка может лишь восстановить спа-салон, но не компенсировать упущенную прибыль, поскольку клиентов отпугнет страх перед извержением вулкана. Короче говоря, хотя бывают и исключения, в большинстве случаев страхованию подлежат активы, а не денежные потоки.
Применение: При оценке компаний на развитых рынках мы склонны считать, что эти компании застраховали себя от большинства катастрофических рисков, и, соответственно, игнорируем их при оценке. Так, например, многие небольшие курорты во Флориде оцениваются без учета ураганов, которым они будут подвержены, поскольку предполагается, что они полностью застрахованы. В духе предложения "доверяй, но проверяй" вам, вероятно, следует проверить, так ли это на самом деле, а затем проанализировать, насколько полноценно застраховано имущество.
2. Риск, не подлежащий страхованию, постоянный, специфический для компании: Когда катастрофический риск не подлежит страхованию, последующие вопросы могут привести нас к выводу, что, хотя риск нанесет значительный ущерб, пострадавшие компании продолжат свое существование. Кроме того, если риск затрагивает только одну или несколько фирм, а не широкие слои рынка, это может иметь последствия для внутренней стоимости.
Влияние на внутреннюю стоимость: Если катастрофический риск не подлежит страхованию, но бизнес переживет его наступление даже в значительно уменьшенном состоянии, вам следует рассмотреть возможность проведения двух оценок текущей стоимости, одной с предположением об отсутствии катастрофы и другой без него, а затем приписать вероятность наступления катастрофического события.
Ожидаемая стоимость при катастрофе = Стоимость без катастрофы (1 - Вероятность катастрофы) + Стоимость с катастрофой (Вероятность катастрофы)
При такой внутренней оценке большая часть изменений, вызванных катастрофой, приходится на денежные потоки, при этом затраты на капитал практически не меняются, по крайней мере, в компаниях, где инвесторы хорошо диверсифицированы.
Плюсы: Отделяя сценарий катастрофического риска от более благополучных исходов, вы делаете задачу более проработанной, поскольку пытаться скорректировать ожидаемые денежные потоки и ставки дисконтирования для сильно различающихся исходов очень сложно.
Минусы: Оценка вероятности катастрофы может потребовать специфических навыков, которыми вы не обладаете, но консультация с теми, кто обладает такими навыками, может помочь, привлекая метеорологов для предсказания ураганов и сейсмологов для землетрясений. Кроме того, проработка влияния на стоимость бизнеса, если катастрофа произойдет, потребует от вас дополнительных навыков оценки, но какие у вас есть варианты?
Применение: Этот подход применяется при различных катастрофических рисках, с которыми сталкивается бизнес, включая потерю ключевого сотрудника в бизнесе, связанном с личным обслуживанием, и я использовал его в своем посте об оценке ключевых лиц в бизнесе. Вы также можете использовать его для оценки влияния на стоимость потери крупного контракта для небольшой компании, где этот контракт составляет значительную часть общей выручки. Его также можно использовать для оценки стоимости компании, чья бизнес-модель строится на наличии или отсутствии какого-либо нормативного акта или закона, и в этом случае изменение этого акта или закона может изменить стоимость.
3. Нестрахуемый риск, риск неудачи, специфический для компании: Когда риск не поддается страхованию и его проявление может привести к краху компании, это создает проблему для внутренней стоимости, которая, по своей сути, предназначена для оценки действующих предприятий. Попытки увеличить ставку дисконтирования, привнести катастрофический риск или применить произвольную скидку на стоимость почти никогда не работают.
Влияние на внутреннюю стоимость: Если катастрофический риск не поддается страхованию, и бизнес не выживет, если риск проявится, то подход аналогичен предыдущему, с той лишь разницей, что стоимость бизнеса в случае неудачи, то есть то, что вы получите в виде денежных потоков, если он потерпит неудачу, заменяет внутреннюю оценку, с учетом катастрофического риска:
Ожидаемая стоимость с катастрофой = Стоимость без катастрофы (1 - Вероятность катастрофы) + Стоимость неудачи (Вероятность катастрофы).
Стоимость неудачи будет получена в результате ликвидации активов или того, что от них осталось, после катастрофы.
Плюсы: Как и в предыдущем подходе, разделение стоимости непрерывной деятельности и стоимости неудачи может помочь в процессе оценки. Попытка оценить денежные потоки, темпы роста и стоимость капитала для компании по обоим сценариям (функционирование и крах) сложна, и легко удвоить риск или неправильно его учесть. Предполагать, что можно оставить ожидаемые денежные потоки на прежнем уровне, а затем скорректировать стоимость капитала в сторону увеличения, чтобы отразить риск дефолта, очень причудливо, поскольку ставки дисконтирования - это тупой инструмент, предназначенный скорее для отражения риска непрерывной деятельности, чем риска неудачи.
Минусы: Как и в последнем подходе, вам все равно придется оценивать вероятность наступления катастрофы, а кроме того, могут возникнуть проблемы с оценкой стоимости бизнеса, если компания потерпит крах перед лицом катастрофического риска.
Применение: Именно этот подход я использую для оценки стоимости компаний с высокой долей заемных средств, циклических или сырьевых компаний, которые могут обеспечить высокую операционную и акционерную стоимость в периоды, когда они работают как действующие предприятия, но сталкиваются с бедствием или банкротством в условиях сильной рецессии. А для такого бизнеса, как "Blue Lagoon", это может быть единственным оставшимся путем оценки стоимости, поскольку вулкан активен и извергается, и вполне может оказаться, что стоимость провала может быть нулевой.
4 и 5 Нестрахуемый риск. Продолжение деятельности или крах, в масштабах рынка или сектора: Если риск может затронуть многие или большинство компаний, он оказывает вторичное влияние на доходность, которую ожидают получить инвесторы, повышая стоимость капитала.
Влияние на внутреннюю стоимость: Расчеты денежных потоков идентичны тем, что выполняются, когда риски специфичны для компании, при этом денежные потоки оцениваются с учетом и без учета катастрофического риска, но поскольку эти риски являются общеотраслевыми или общерыночными, это также окажет влияние на ставки дисконтирования. Инвесторы либо увидят больший относительный риск (или бету) в этих компаниях, если риски затрагивают весь сектор, либо в премиях за риск акций, если они являются общерыночными. Обратите внимание, что более высокие ставки дисконтирования применяются в обоих сценариях.
Плюсы: Риск, который закладывается в стоимость капитала, - это риск, который невозможно диверсифицировать, и существуют способы оценки изменений относительного риска или премий за риск по акциям.
Минусы: Традиционные подходы к оценке беты, когда вы проводите регрессию прошлых доходностей акций против рынка, и премий за риск акций, когда вы доверяете историческим премиям за риск и истории, не сработают при внесении необходимых корректировок.
Применение: Мой аргумент в пользу использования подразумеваемых премий за риск по акциям заключается в том, что они динамичны и ориентированы на будущее. Так, во время COVID, когда весь рынок был подвержен экономическим последствиям пандемии, подразумеваемая ERP для рынка подскочила в первые шесть недель пандемии, когда опасения по поводу последствий были самыми сильными, а затем снизилась в последующие месяцы, когда страх ослабел:
Премия за риск по акциям (ERP)
С другой стороны, одна из причин, по которой я рассчитываю беты по отраслевым группам и обновляю их каждый год, заключается в надежде на то, что риски, затрагивающие тот или иной сектор, проявятся в виде изменений средних показателей по отрасли. Например, в 2009 году, когда банки столкнулись со значительными изменениями в регулировании, вызванными кризисом 2008 года, средняя бета для банков подскочила с 0,71 в конце 2007 года до 0,85 два года спустя.
Катастрофический риск и цены
Метод внутренней стоимости предполагает, что мы, владельцы бизнеса и инвесторы, смотрим на катастрофический риск рационально и делаем свои оценки, исходя из того, как он отразится на денежных потоках, росте и риске. На самом деле, стоит вспомнить ключевые моменты из психологии о том, как мы, люди, справляемся с угрозами (финансовыми и физическими), которые мы рассматриваем как экзистенциальные.
Первая реакция - отрицание, нежелание думать о катастрофических рисках. Как человек, живущий в доме рядом с одним из крупных калифорнийских разломов, подверженных землетрясениям, и в двух кварталах от Тихого океана, я могу подтвердить эту реакцию и предложить защиту, что в ее отсутствие я бы зачах от тревоги и страха.
Вторая - это паника, когда катастрофический риск становится неминуемым, и тогда реакция заключается в бегстве, оставляя позади многое из того, что у вас есть.
Если посмотреть на то, как рынок оценивает ожидание катастрофы и ее последствия, то обе эти человеческие эмоции проявляются в виде завышенной цены на компании, которым грозит катастрофический риск, когда он маловероятен и отдален, и заниженной цены на эти же компании, когда катастрофический риск становится большим.
Чтобы увидеть этот процесс в действии, рассмотрим еще раз, как рынок первоначально отреагировал на кризис COVID с точки зрения переоценки компаний, оказавшихся в центре кризиса. В период с 14 февраля 2020 года по 23 марта 2020 года, когда страх достиг пика, в секторах, наиболее подверженных пандемии (гостиничный бизнес, авиакомпании), произошло снижение рыночных цен:
В случае с катастрофическими рисками, характерными для конкретной компании, наблюдается тот же феномен. Рыночная капитализация многих молодых фармацевтических компаний была сведена на нет из-за провала испытания препарата-блокбастера. Цена акций PG&E, коммунальной компании, обеспечивающей электроэнергией значительную часть Калифорнии, упала вдвое после того, как по Калифорнии прокатились лесные пожары, и инвесторы забеспокоились о виновности компании в их возникновении.
Самый интересный поворот в том, как рынки относятся к экзистенциальным рискам, - это их ценообразование в отношении компаний, добывающих ископаемое топливо, за последние два десятилетия, когда опасения по поводу изменения климата вышли на первый план, а ископаемое топливо стало главным злодеем. Многие инвесторы, оказывающие влияние на ситуацию, ожидали, по крайней мере в начале этой игры, что неустанное давление со стороны регулирующих органов и ответная реакция со стороны потребителей и инвесторов приведут к снижению спроса на нефть, что сократит прибыльность и ожидаемую жизнь компаний, добывающих ископаемое топливо. Чтобы проверить, отражают ли рынки эту точку зрения, я проанализировал цены на акции компаний, добывающих ископаемое топливо, в совокупности, начиная с 2000 года и до 2023 года:
На графике слева я привожу общую рыночную стоимость всех компаний, добывающих ископаемое топливо, и отмечаю неудивительную связь с ценами на нефть. На самом деле удивительно то, что в период с 2011 по 2014 год акции компаний, добывающих ископаемое топливо, не демонстрировали резкого роста рыночной капитализации, даже когда цены на нефть росли. Хотя ценовые мультипликаторы ископаемого топлива то поднимались, то опускались, я рассчитал среднее значение как в период 2000-2010 годов, так и в период 2011-2023 годов. Если последний период - это период просвещения, по крайней мере в отношении изменения климата, когда предупреждения об изменении климата сопровождались триллионами долларов, вложенных в борьбу с ним, то поразительно, насколько мало это повлияло на отношение рынков и инвесторов в целом к компаниям, добывающим ископаемое топливо. Более того, есть свидетельства того, что давление бизнеса на компании, добывающие ископаемое топливо, со временем стало меньше: акции компаний, добывающих ископаемое топливо, выросли за последние три года, а компании, добывающие ископаемое топливо, увеличили инвестиции и поглощения в сфере ископаемого топлива.
Инвесторы, занимающиеся импакт-инвестициями, указывают на это как на свидетельство того, что рынок отрицает, и они могут быть правы, но участники рынка могут снова указать на импакт-инвестиции и заявить, что рынки отражают неприятную реальность, которая заключается в том, что, несмотря на все разговоры об изменении климата как о насущной проблеме, сегодня мы так же зависим от ископаемого топлива, как и десять или два десятилетия назад:
Не поймите меня неправильно! Возможно, и даже вероятно, что инвесторы не учитывают изменение климата не только в акциях компаний, добывающих ископаемое топливо, и что их ждет боль на этом пути. Возможно также, что, по крайней мере в данном случае, рынок считает, что Судный день не является неизбежным и что человечество переживет изменение климата, как переживало другие экзистенциальные кризисы в прошлом.
Мистер Рынок против Безумного Макса Громовержца
Вопрос об инвесторах в ископаемое топливо и о том, учитывают ли они риски изменения климата, можно обобщить на целый ряд других вопросов о поведении инвесторов. Стоит ли покупателям платить сотни миллионов долларов за офисное здание на Манхэттене, если через несколько десятилетий весь Нью-Йорк может оказаться под водой? Чтобы меня не обвинили в том, что я указываю пальцем, спросите, что произойдет со стоимостью моего дома, который сейчас находится в двух кварталах от пляжа, учитывая предсказание о повышении уровня океанов. Болезненная правда заключается в том, что если произойдут события конца света (ядерная война, падение мега-астероида на Землю, слишком высокая температура для существования человека), то на первый план выйдет выживание, а не то, сколько денег у вас в портфеле. Таким образом, игнорирование сценариев Армагеддона при оценке бизнеса и активов может быть абсолютно рациональным, а обвинение инвесторов в неправильном ценообразовании активов мало что даст для изменения их траектории! Если здесь и есть урок для политиков и пропагандистов, то он заключается в том, что проповедь о том, что конец света уже наступил, даже если вы верите в ее истинность, побудит к поведению, которое с большей вероятностью приведет к этому, а не с меньшей.
С другой стороны, вы, наверное, знаете, что я глубоко скептически отношусь к устойчивому развитию, по крайней мере, в том виде, в котором оно проповедуется с кафедры Гарвардской школы бизнеса. Это понятие по-прежнему не имеет четкого определения и трансформируется в то, что его сторонники хотят под ним понимать. Обсуждение катастрофического риска представляет собой, возможно, версию устойчивости, которую можно оправдать. Поскольку все предприятия подвержены катастрофическим рискам, некоторые на уровне компании, а некоторые имеют более широкие последствия, есть действия, которые предприятия могут предпринять, чтобы если не защитить себя, то хотя бы смягчить воздействие этих рисков. Компании, предоставляющей персональные услуги, во главе которой стоит стареющий ключевой человек, будет полезно разработать план преемственности, чтобы было кому занять его место, когда ключевой человек уйдет (по собственному желанию или в результате стихийного бедствия). Ни одна компания не была готова к COVID в 2020 году, но некоторые смогли адаптироваться гораздо быстрее, чем другие, потому что были созданы для адаптации. В рамках этой дискуссии также обсуждаются пределы устойчивости, поскольку идея сохранения бизнеса любой ценой абсурдна. Создание адаптивности и защиты от катастрофических рисков имеет смысл только в том случае, если затраты на это меньше потенциальных выгод - простой, но мощный урок, который многие сторонники устойчивого развития, похоже, игнорируют, когда дают грандиозные рецепты того, что бизнес должен и чего не должен делать, чтобы избежать апокалипсиса.
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
В контексте оценки компаний и обмена этими оценками я получаю от читателей предложения о компаниях, которые мне следует оценить в следующий раз. Хотя у меня нет ни времени, ни возможности оценивать все предложенные компании, читатель из Исландии пару недель назад предложил компанию, которую я нашел интригующей. Он предложил "Blue Lagoon", хорошо известный исландский спа-салон с историей прибыльности, который оказался под угрозой из-за вулканической активности на юго-западе Исландии. В другой истории, которая получила широкую огласку в последние недели, 23andMe, компания по генетическому тестированию, предлагающая своим клиентам генетическую информацию и информацию о здоровье на основе образца слюны, оказалась на грани, после того как хакер заявил, что взломал сайт и получил доступ к генетической информации миллионов ее клиентов. Если немного отступить от темы, то можно сказать, что сторонники изменения климата утверждают, что инвесторы недооценивают влияние изменения климата на экономические системы и стоимость компаний, не только работающих на ископаемом топливе, но и на все предприятия. Это три совершенно разные истории, но их объединяет страх, неизбежный или ожидаемый, перед катастрофическим событием, которое может поставить бизнес компании под угрозу.
Деконструкция риска
Хотя на практике для измерения риска мы можем использовать такие статистические показатели, как волатильность или корреляция, риск - это не статистическая абстракция. Его влияние не только финансовое, но и эмоциональное, и физическое, и он возник еще до появления рынков. Риски, с которыми сталкивались наши предки на ранних этапах развития человечества, были физическими, исходящими от стихийных бедствий и хищников, и физические риски оставались доминирующей формой риска, которому подвергались люди, почти до Средних веков. Фактически, разделение рисков на физические и финансовые сформировалось всего несколько сотен лет назад, когда для торговли между Европой и Азией кораблям требовалось пережить штормы, болезни и пиратов, чтобы добраться до места назначения; судовладельцы, обосновавшиеся в Лондоне и Лиссабоне, несли финансовые риски, а моряки - физические. Не случайно страховой бизнес, каким мы его знаем, ведет свою историю с тех времен.
У меня нет особых соображений по поводу физического риска, но могу отметить, что, хотя для некоторых принятие на себя физического риска стало развлечением, у меня нет желания забираться на Эверест или прыгать с самолета. Большая часть рисков, о которых я думаю, связана с рисками, с которыми сталкиваются компании, с тем, как эти риски влияют на принятие решений и насколько они влияют на их стоимость. Если вы начнете перечислять все риски, которым подвергается бизнес, вы окажетесь перегружены этим списком, и именно по этой причине я разделяю риски на группы, которые я описал в предыдущем посте о рисках. В этом посте я хочу остановиться на третьем различии, которое я провел в отношении риска, где я сгруппировал риски на дискретные и непрерывные, причем первые влияют на бизнес постоянно, а вторые проявляются нечасто, но зачастую оказывают гораздо большее влияние. Другое, хотя и тесно связанное с этим различие - между инкрементным риском, то есть риском, который может существенно изменить доходы, рост и, следовательно, стоимость, и катастрофическим риском, то есть риском, который может поставить под угрозу выживание компании или резко изменить ее траекторию.
Существует множество факторов, которые могут привести к возникновению катастрофического риска, и стоит выделить их, а также рассмотреть вариации, которые можно наблюдать при различных видах катастрофического риска. Проще говоря, извержение вулкана, глобальная пандемия, взлом базы данных компании и смерть ключевого руководителя - все это катастрофические события, но они различаются по трем параметрам:
Источник: Я начал этот пост с упоминания о том, что извержение вулкана в Исландии поставило под угрозу исландский бизнес, и природные катаклизмы по-прежнему могут быть одним из основных факторов, определяющих успех или неудачу бизнеса. Правда, существуют страховые продукты для защиты от некоторых из этих рисков, по крайней мере в некоторых частях мира, и это может позволить компаниям во Флориде (Калифорнии) пережить риски, связанные с ураганами (землетрясениями), хотя и недешево. К природным катастрофам добавляются человеческие: войны и терроризм сеют хаос не только в человеческих жизнях, но и в бизнесе, оказавшемся под их прицелом. Как я уже отмечал в своем посте о страновых рисках, трудно, а иногда и невозможно построить и сохранить бизнес, если вы работаете в той части мира, где вас окружает насилие. В некоторых случаях изменение нормативного или налогового законодательства может поставить под угрозу бизнес-модель компании или многих компаний. Признаюсь, что грань между тем, кто виноват в некоторых катастрофах - природа или человек, - серая, и для примера можно рассмотреть кризис COVID в 2020 году. Даже если вы считаете, что знаете происхождение COVID (утечка в лаборатории или естественное распространение зоонозов), неоспоримо, что выбор, сделанный правительствами и людьми, усугубил его последствия.
Локус ущерба: Некоторые катастрофы приводят к ограниченному ущербу, возможно, изолированному для одного предприятия, но другие могут нанести ущерб, распространяющийся на географические регионы или всю экономику. Причина, по которой извержение вулкана в Исландии не вызывает сотрясений рынка, заключается в том, что ущерб, скорее всего, будет изолирован от предприятий, таких как Blue Lagoon, находящихся на пути лавы, и в целом от Исландии, удивительно красивой страны, но с небольшим экономическим следом. Землетрясение в Калифорнии затронет гораздо больше компаний, отчасти потому, что этот штат - пятая по величине экономика в мире, а пандемия в 2020 году привела к остановке экономики, которая имела последствия для всего бизнеса и стала катастрофой для гостиничного и туристического бизнеса.
Вероятность: Существует третье измерение, по которому катастрофические риски могут различаться, - это вероятность их возникновения. Большинство катастрофических рисков - это события с низкой вероятностью, но с течением времени эти низкие вероятности могут превратиться в события с высокой вероятностью. Возвращаясь к истории, с которой я начал этот пост, скажу, что в Исландии всегда были вулканы, как и в других частях света, и до недавнего времени вероятность того, что эти вулканы станут активными, была низкой. Аналогичным образом, пандемии всегда были с нами, и они всегда сеяли хаос, но в последние несколько десятилетий, с развитием медицинской науки, мы полагали, что они будут сдерживаться. В обоих случаях вероятности резко изменились, а вместе с ними и ожидаемые последствия.
Владельцы бизнеса могут попытаться оградить себя от катастрофического риска, но, как мы увидим в следующих разделах, такой защиты может и не быть, а если и есть, то она может быть неполной. На самом деле, по мере увеличения вероятности катастрофического риска защититься от него будет все сложнее и сложнее.
Работа с катастрофическим риском
То, что катастрофический риск влияет на стоимость компаний и их рыночную цену, не вызывает сомнений, поэтому стоит рассмотреть, как он проявляется в каждой сфере. Я начну этот раздел с того, что, по крайней мере для меня, является привычным, и рассмотрю, как учесть наличие катастрофического риска при оценке стоимости предприятий и рынков. В завершение раздела я рассмотрю не менее интересный вопрос о том, как рынки оценивают катастрофический риск, и почему цены и стоимость могут расходиться (снова).
Катастрофический риск и внутренняя стоимость
Как бы нам ни хотелось украсить внутреннюю стоимость моделями и исходными данными, правда заключается в том, что внутренняя оценка в своей основе строится на простом утверждении: стоимость актива или бизнеса - это приведенная стоимость ожидаемых денежных потоков по нему:
Ожидаемые денежные потоки в течение срока (n) актива, Ставка дисконтирования с поправкой на риск
Из этого уравнения вытекает то, что я называю "предложением "оно"": чтобы "оно" имело ценность, оно должно влиять либо на ожидаемые денежные потоки, либо на риск актива или бизнеса. Это упрощенное предложение сослужило мне хорошую службу при анализе всего - от ценности нематериальных активов, как вы можете видеть в этом посте о Birkenstock, до пустоты, лежащей в основе утверждения, что ESG полезен для стоимости, в этом посте. Если использовать эту схему для анализа катастрофического риска во всех его формах, его последствия могут проявиться практически в каждом показателе внутренней стоимости:
Перевод (извините за неаккуратность)) ниже
Глядя на эту картину, вашей первой реакцией может быть замешательство, поскольку практический вопрос, с которым вы столкнетесь при оценке Blue Lagoon перед лицом извержения вулкана и 23andMe после взлома данных, заключается в том, какой из различных путей включения катастрофических рисков в стоимость вам следует выбрать. Чтобы решить эту проблему, я создал блок-схему, в которой катастрофический риск рассматривается в двух аспектах: первый связан с тем, можно ли приобрести страховку или защиту, которая застрахует компанию от его воздействия, а второй - с тем, является ли этот риск специфическим для одного предприятия или он может распространиться и затронуть многие предприятия.
Как видно из этой блок-схемы, корректировки внутренней стоимости, отражающие катастрофический риск, будут варьироваться в зависимости от того, о каком риске идет речь, можно ли его застраховать и затронет ли он одну/несколько компаний или многие/все компании.
A. Страхуемый риск: некоторые катастрофические риски можно застраховать, и даже если компании решат не пользоваться таким страхованием, наличие возможности страхования может облегчить процесс оценки внутренней стоимости.
Влияние на внутреннюю стоимость: Если катастрофический риск полностью застрахован, как это иногда бывает, внутренняя оценка становится проще, поскольку все, что вам нужно сделать, - это включить стоимость страхования в расходы, снизить доходы и денежные потоки, оставить нетронутыми ставки дисконтирования и позволить оценить стоимость. Обратите внимание, что вы можете сделать это, даже если компания на самом деле не покупает страховку, но вам нужно будет узнать стоимость этой упущенной страховки и учесть ее самостоятельно.
Плюсы: Простота и конкретность, поскольку все, что требуется при таком подходе, - это статья в отчете о прибылях и убытках (которая либо уже существует, если компания покупает страховку, либо может быть оценена).
Минусы: Вы не сможете застраховаться от некоторых рисков либо потому, что они редко встречаются (и актуарии не могут оценить вероятность достаточно хорошо, чтобы установить страховые взносы), либо потому, что они неизбежны (вероятность наступления события настолько высока, что страховые взносы становятся недоступными). Так, Blue Lagoon (исландский курорт, которому угрожает извержение вулкана) мог купить страховку от извержения вулкана несколько лет назад, но не сможет сделать это сейчас, поскольку риск неизбежен. Даже когда риски можно застраховать, существует вторая потенциальная проблема. Страховка может окупиться в случае катастрофы, но она может не обеспечить полной защиты. Так, на примере Blue Lagoon, если предположить, что компания предусмотрительно купила страховку от извержения вулкана несколько лет назад, страховка может лишь восстановить спа-салон, но не компенсировать упущенную прибыль, поскольку клиентов отпугнет страх перед извержением вулкана. Короче говоря, хотя бывают и исключения, в большинстве случаев страхованию подлежат активы, а не денежные потоки.
Применение: При оценке компаний на развитых рынках мы склонны считать, что эти компании застраховали себя от большинства катастрофических рисков, и, соответственно, игнорируем их при оценке. Так, например, многие небольшие курорты во Флориде оцениваются без учета ураганов, которым они будут подвержены, поскольку предполагается, что они полностью застрахованы. В духе предложения "доверяй, но проверяй" вам, вероятно, следует проверить, так ли это на самом деле, а затем проанализировать, насколько полноценно застраховано имущество.
2. Риск, не подлежащий страхованию, постоянный, специфический для компании: Когда катастрофический риск не подлежит страхованию, последующие вопросы могут привести нас к выводу, что, хотя риск нанесет значительный ущерб, пострадавшие компании продолжат свое существование. Кроме того, если риск затрагивает только одну или несколько фирм, а не широкие слои рынка, это может иметь последствия для внутренней стоимости.
Влияние на внутреннюю стоимость: Если катастрофический риск не подлежит страхованию, но бизнес переживет его наступление даже в значительно уменьшенном состоянии, вам следует рассмотреть возможность проведения двух оценок текущей стоимости, одной с предположением об отсутствии катастрофы и другой без него, а затем приписать вероятность наступления катастрофического события.
Ожидаемая стоимость при катастрофе = Стоимость без катастрофы (1 - Вероятность катастрофы) + Стоимость с катастрофой (Вероятность катастрофы)
При такой внутренней оценке большая часть изменений, вызванных катастрофой, приходится на денежные потоки, при этом затраты на капитал практически не меняются, по крайней мере, в компаниях, где инвесторы хорошо диверсифицированы.
Плюсы: Отделяя сценарий катастрофического риска от более благополучных исходов, вы делаете задачу более проработанной, поскольку пытаться скорректировать ожидаемые денежные потоки и ставки дисконтирования для сильно различающихся исходов очень сложно.
Минусы: Оценка вероятности катастрофы может потребовать специфических навыков, которыми вы не обладаете, но консультация с теми, кто обладает такими навыками, может помочь, привлекая метеорологов для предсказания ураганов и сейсмологов для землетрясений. Кроме того, проработка влияния на стоимость бизнеса, если катастрофа произойдет, потребует от вас дополнительных навыков оценки, но какие у вас есть варианты?
Применение: Этот подход применяется при различных катастрофических рисках, с которыми сталкивается бизнес, включая потерю ключевого сотрудника в бизнесе, связанном с личным обслуживанием, и я использовал его в своем посте об оценке ключевых лиц в бизнесе. Вы также можете использовать его для оценки влияния на стоимость потери крупного контракта для небольшой компании, где этот контракт составляет значительную часть общей выручки. Его также можно использовать для оценки стоимости компании, чья бизнес-модель строится на наличии или отсутствии какого-либо нормативного акта или закона, и в этом случае изменение этого акта или закона может изменить стоимость.
3. Нестрахуемый риск, риск неудачи, специфический для компании: Когда риск не поддается страхованию и его проявление может привести к краху компании, это создает проблему для внутренней стоимости, которая, по своей сути, предназначена для оценки действующих предприятий. Попытки увеличить ставку дисконтирования, привнести катастрофический риск или применить произвольную скидку на стоимость почти никогда не работают.
Влияние на внутреннюю стоимость: Если катастрофический риск не поддается страхованию, и бизнес не выживет, если риск проявится, то подход аналогичен предыдущему, с той лишь разницей, что стоимость бизнеса в случае неудачи, то есть то, что вы получите в виде денежных потоков, если он потерпит неудачу, заменяет внутреннюю оценку, с учетом катастрофического риска:
Ожидаемая стоимость с катастрофой = Стоимость без катастрофы (1 - Вероятность катастрофы) + Стоимость неудачи (Вероятность катастрофы).
Стоимость неудачи будет получена в результате ликвидации активов или того, что от них осталось, после катастрофы.
Плюсы: Как и в предыдущем подходе, разделение стоимости непрерывной деятельности и стоимости неудачи может помочь в процессе оценки. Попытка оценить денежные потоки, темпы роста и стоимость капитала для компании по обоим сценариям (функционирование и крах) сложна, и легко удвоить риск или неправильно его учесть. Предполагать, что можно оставить ожидаемые денежные потоки на прежнем уровне, а затем скорректировать стоимость капитала в сторону увеличения, чтобы отразить риск дефолта, очень причудливо, поскольку ставки дисконтирования - это тупой инструмент, предназначенный скорее для отражения риска непрерывной деятельности, чем риска неудачи.
Минусы: Как и в последнем подходе, вам все равно придется оценивать вероятность наступления катастрофы, а кроме того, могут возникнуть проблемы с оценкой стоимости бизнеса, если компания потерпит крах перед лицом катастрофического риска.
Применение: Именно этот подход я использую для оценки стоимости компаний с высокой долей заемных средств, циклических или сырьевых компаний, которые могут обеспечить высокую операционную и акционерную стоимость в периоды, когда они работают как действующие предприятия, но сталкиваются с бедствием или банкротством в условиях сильной рецессии. А для такого бизнеса, как "Blue Lagoon", это может быть единственным оставшимся путем оценки стоимости, поскольку вулкан активен и извергается, и вполне может оказаться, что стоимость провала может быть нулевой.
4 и 5 Нестрахуемый риск. Продолжение деятельности или крах, в масштабах рынка или сектора: Если риск может затронуть многие или большинство компаний, он оказывает вторичное влияние на доходность, которую ожидают получить инвесторы, повышая стоимость капитала.
Влияние на внутреннюю стоимость: Расчеты денежных потоков идентичны тем, что выполняются, когда риски специфичны для компании, при этом денежные потоки оцениваются с учетом и без учета катастрофического риска, но поскольку эти риски являются общеотраслевыми или общерыночными, это также окажет влияние на ставки дисконтирования. Инвесторы либо увидят больший относительный риск (или бету) в этих компаниях, если риски затрагивают весь сектор, либо в премиях за риск акций, если они являются общерыночными. Обратите внимание, что более высокие ставки дисконтирования применяются в обоих сценариях.
Плюсы: Риск, который закладывается в стоимость капитала, - это риск, который невозможно диверсифицировать, и существуют способы оценки изменений относительного риска или премий за риск по акциям.
Минусы: Традиционные подходы к оценке беты, когда вы проводите регрессию прошлых доходностей акций против рынка, и премий за риск акций, когда вы доверяете историческим премиям за риск и истории, не сработают при внесении необходимых корректировок.
Применение: Мой аргумент в пользу использования подразумеваемых премий за риск по акциям заключается в том, что они динамичны и ориентированы на будущее. Так, во время COVID, когда весь рынок был подвержен экономическим последствиям пандемии, подразумеваемая ERP для рынка подскочила в первые шесть недель пандемии, когда опасения по поводу последствий были самыми сильными, а затем снизилась в последующие месяцы, когда страх ослабел:
Премия за риск по акциям (ERP)
С другой стороны, одна из причин, по которой я рассчитываю беты по отраслевым группам и обновляю их каждый год, заключается в надежде на то, что риски, затрагивающие тот или иной сектор, проявятся в виде изменений средних показателей по отрасли. Например, в 2009 году, когда банки столкнулись со значительными изменениями в регулировании, вызванными кризисом 2008 года, средняя бета для банков подскочила с 0,71 в конце 2007 года до 0,85 два года спустя.
Катастрофический риск и цены
Метод внутренней стоимости предполагает, что мы, владельцы бизнеса и инвесторы, смотрим на катастрофический риск рационально и делаем свои оценки, исходя из того, как он отразится на денежных потоках, росте и риске. На самом деле, стоит вспомнить ключевые моменты из психологии о том, как мы, люди, справляемся с угрозами (финансовыми и физическими), которые мы рассматриваем как экзистенциальные.
Первая реакция - отрицание, нежелание думать о катастрофических рисках. Как человек, живущий в доме рядом с одним из крупных калифорнийских разломов, подверженных землетрясениям, и в двух кварталах от Тихого океана, я могу подтвердить эту реакцию и предложить защиту, что в ее отсутствие я бы зачах от тревоги и страха.
Вторая - это паника, когда катастрофический риск становится неминуемым, и тогда реакция заключается в бегстве, оставляя позади многое из того, что у вас есть.
Если посмотреть на то, как рынок оценивает ожидание катастрофы и ее последствия, то обе эти человеческие эмоции проявляются в виде завышенной цены на компании, которым грозит катастрофический риск, когда он маловероятен и отдален, и заниженной цены на эти же компании, когда катастрофический риск становится большим.
Чтобы увидеть этот процесс в действии, рассмотрим еще раз, как рынок первоначально отреагировал на кризис COVID с точки зрения переоценки компаний, оказавшихся в центре кризиса. В период с 14 февраля 2020 года по 23 марта 2020 года, когда страх достиг пика, в секторах, наиболее подверженных пандемии (гостиничный бизнес, авиакомпании), произошло снижение рыночных цен:
В случае с катастрофическими рисками, характерными для конкретной компании, наблюдается тот же феномен. Рыночная капитализация многих молодых фармацевтических компаний была сведена на нет из-за провала испытания препарата-блокбастера. Цена акций PG&E, коммунальной компании, обеспечивающей электроэнергией значительную часть Калифорнии, упала вдвое после того, как по Калифорнии прокатились лесные пожары, и инвесторы забеспокоились о виновности компании в их возникновении.
Самый интересный поворот в том, как рынки относятся к экзистенциальным рискам, - это их ценообразование в отношении компаний, добывающих ископаемое топливо, за последние два десятилетия, когда опасения по поводу изменения климата вышли на первый план, а ископаемое топливо стало главным злодеем. Многие инвесторы, оказывающие влияние на ситуацию, ожидали, по крайней мере в начале этой игры, что неустанное давление со стороны регулирующих органов и ответная реакция со стороны потребителей и инвесторов приведут к снижению спроса на нефть, что сократит прибыльность и ожидаемую жизнь компаний, добывающих ископаемое топливо. Чтобы проверить, отражают ли рынки эту точку зрения, я проанализировал цены на акции компаний, добывающих ископаемое топливо, в совокупности, начиная с 2000 года и до 2023 года:
На графике слева я привожу общую рыночную стоимость всех компаний, добывающих ископаемое топливо, и отмечаю неудивительную связь с ценами на нефть. На самом деле удивительно то, что в период с 2011 по 2014 год акции компаний, добывающих ископаемое топливо, не демонстрировали резкого роста рыночной капитализации, даже когда цены на нефть росли. Хотя ценовые мультипликаторы ископаемого топлива то поднимались, то опускались, я рассчитал среднее значение как в период 2000-2010 годов, так и в период 2011-2023 годов. Если последний период - это период просвещения, по крайней мере в отношении изменения климата, когда предупреждения об изменении климата сопровождались триллионами долларов, вложенных в борьбу с ним, то поразительно, насколько мало это повлияло на отношение рынков и инвесторов в целом к компаниям, добывающим ископаемое топливо. Более того, есть свидетельства того, что давление бизнеса на компании, добывающие ископаемое топливо, со временем стало меньше: акции компаний, добывающих ископаемое топливо, выросли за последние три года, а компании, добывающие ископаемое топливо, увеличили инвестиции и поглощения в сфере ископаемого топлива.
Инвесторы, занимающиеся импакт-инвестициями, указывают на это как на свидетельство того, что рынок отрицает, и они могут быть правы, но участники рынка могут снова указать на импакт-инвестиции и заявить, что рынки отражают неприятную реальность, которая заключается в том, что, несмотря на все разговоры об изменении климата как о насущной проблеме, сегодня мы так же зависим от ископаемого топлива, как и десять или два десятилетия назад:
Не поймите меня неправильно! Возможно, и даже вероятно, что инвесторы не учитывают изменение климата не только в акциях компаний, добывающих ископаемое топливо, и что их ждет боль на этом пути. Возможно также, что, по крайней мере в данном случае, рынок считает, что Судный день не является неизбежным и что человечество переживет изменение климата, как переживало другие экзистенциальные кризисы в прошлом.
Мистер Рынок против Безумного Макса Громовержца
Вопрос об инвесторах в ископаемое топливо и о том, учитывают ли они риски изменения климата, можно обобщить на целый ряд других вопросов о поведении инвесторов. Стоит ли покупателям платить сотни миллионов долларов за офисное здание на Манхэттене, если через несколько десятилетий весь Нью-Йорк может оказаться под водой? Чтобы меня не обвинили в том, что я указываю пальцем, спросите, что произойдет со стоимостью моего дома, который сейчас находится в двух кварталах от пляжа, учитывая предсказание о повышении уровня океанов. Болезненная правда заключается в том, что если произойдут события конца света (ядерная война, падение мега-астероида на Землю, слишком высокая температура для существования человека), то на первый план выйдет выживание, а не то, сколько денег у вас в портфеле. Таким образом, игнорирование сценариев Армагеддона при оценке бизнеса и активов может быть абсолютно рациональным, а обвинение инвесторов в неправильном ценообразовании активов мало что даст для изменения их траектории! Если здесь и есть урок для политиков и пропагандистов, то он заключается в том, что проповедь о том, что конец света уже наступил, даже если вы верите в ее истинность, побудит к поведению, которое с большей вероятностью приведет к этому, а не с меньшей.
С другой стороны, вы, наверное, знаете, что я глубоко скептически отношусь к устойчивому развитию, по крайней мере, в том виде, в котором оно проповедуется с кафедры Гарвардской школы бизнеса. Это понятие по-прежнему не имеет четкого определения и трансформируется в то, что его сторонники хотят под ним понимать. Обсуждение катастрофического риска представляет собой, возможно, версию устойчивости, которую можно оправдать. Поскольку все предприятия подвержены катастрофическим рискам, некоторые на уровне компании, а некоторые имеют более широкие последствия, есть действия, которые предприятия могут предпринять, чтобы если не защитить себя, то хотя бы смягчить воздействие этих рисков. Компании, предоставляющей персональные услуги, во главе которой стоит стареющий ключевой человек, будет полезно разработать план преемственности, чтобы было кому занять его место, когда ключевой человек уйдет (по собственному желанию или в результате стихийного бедствия). Ни одна компания не была готова к COVID в 2020 году, но некоторые смогли адаптироваться гораздо быстрее, чем другие, потому что были созданы для адаптации. В рамках этой дискуссии также обсуждаются пределы устойчивости, поскольку идея сохранения бизнеса любой ценой абсурдна. Создание адаптивности и защиты от катастрофических рисков имеет смысл только в том случае, если затраты на это меньше потенциальных выгод - простой, но мощный урок, который многие сторонники устойчивого развития, похоже, игнорируют, когда дают грандиозные рецепты того, что бизнес должен и чего не должен делать, чтобы избежать апокалипсиса.
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter