Он рассказал, чем китайские инвесторы отличаются от европейских, почему Россия не может сама производить все товары и в каких неравных условиях оказались ретейлеры и маркетплейсы.
Мы выбрали главное из интервью.
«Россия сейчас явно в тени Китая во всем»
Сейчас для России Китай — основное окно в мир с точки зрения производственной интеграции, технологий и другого, считает Алексеев. Китайцы гиперпрактичные: у них «не дешевые деньги, и они не просто дают их не спрашивая». На уровне частного бизнеса китайцы не будут вкладываться в то, что не обеспечивает 15—20% рентабельности. «В российском дискурсе есть такое понятие „иностранный инвестор“ — это такой лох с деньгами, некий чувак, который дает очень дешевые деньги, не очень спрашивая куда. Вот это точно не про китайцев», — говорит Алексеев.
Никаких производств китайских на Дальнем Востоке нет, добавляет глава DNS. Все, во что они вкладываются, — это супербыстрая логистика, чтобы просто вывести отсюда какой-то ресурс. «Это не европейцы, которые притаскивали вместе с собой [технологии и инвестиции]», — отмечает Алексеев. Европейцы могли инвестировать в производство, а китайцы в это не вкладываются — например, нет ни одного дилерского центра, построенного китайцами. «Хотите покупать — покупайте, не хотите — все, до свидания. Очень утилитарный подход», — говорит бизнесмен.
Глава DNS считает, что российской экономике не стоит ориентироваться только на Азию. Ситуацию, при которой 90% внешнеэкономической деятельности страны будет происходить через Китай, он назвал негативной. «Мы себя будем грабить, потому что, находясь вот в этой ситуации, в положении между Востоком и Западом, мы много от этого выигрываем, а теряя европейские и мировые рынки — это вдолгую плохая история», — поясняет он. При этом Алексеев отмечает, что Китай — это растущая экономика со своими проблемами, ее большой потенциал и возможности нужно использовать по максимуму.
«В России не может быть российского процессора»
Протекционизм глава DNS называет «исключительно вредительской» идеей. «Может быть, мы не до конца на бытовом уровне осознаем, в насколько глобальном мире мы живем. Нас окружают вещи, которые собраны со всего мира. И это не баг, что мы не можем все производить сами», — рассуждает Алексеев.
По его мнению, можно все делать в России, «но тогда и экономика будет на уровне 19 века». «Это <…> лапти, щи и ложки деревянные. Хотим ли мы этого? Точно нет», — говорит бизнесмен. Он утверждает, что DNS может производить, например, смартфоны. Но их нужно выпускать миллионными или 10-миллионными партиями как минимум, чтобы передовой гаджет стоил приемлемые 400—600 $. «Нет емкости такой в России», — настаивает Алексеев.
Он считает, что у нас «не может быть российского процессора». «Он может стоять в пяти машинах, которые будут стоять в Минобороны и так далее, но массовой историей это не будет», — уверен предприниматель.
Мы живем в глобальной экономике, и эта глобальность есть не только в товарной экономике, но и в экономике услуг — любое приложение, любой сервис тут же становится частью мирового рынка, добавляет Алексеев. По его мнению, если бы Россия думала не об импортозамещении, а о месте в глобальной экономике, у нее было бы очень много конкурентных преимуществ.
«Когда работаешь по миру, понимаешь, насколько у нас все-таки хороший человеческий капитал с отличным креном в сторону ИТ. То, что мы в России научились делать практически из любого бизнеса информационные технологии, и это очень конкурентоспособно. На самом деле та же пиццерия „Додо“ — это тоже цифровой бизнес, которого нет нигде в мире», — считает бизнесмен.
Есть очень много ниш, которые можно было бы разрабатывать и в которых Россия была бы глобальным лидером, уверен Алексеев. «Если говорить тезисами, то тезис просто однозначный: импортозамещение придумали вредители», — настаивает он. Правильной тактикой он называет конкуренцию за глобальные ниши.
«Дизрапторы рынка стали самим рынком»
«Есть неправильная дихотомия, когда говорят, что есть маркетплейсы и есть традиционная розница», — считает Алексеев. По его словам, то, что называется традиционной розницей, — это не менее передовая единица рынка. «Неправильный взгляд, когда говорят, что раньше была розница, это надо было ходить в магазин, а теперь <…> новый век, когда тебе будут все приносить. <…> То, что по стечению обстоятельств в наших условиях за этот дорогой сервис не берут денег, — это просто аномалия, которая не может быть массовой», — считает Алексеев.
Есть рынок, который сложился и который живет в рамках определенной регуляторной практики — законах о торговле и защиты прав потребителей, правилах налогового и трудового кодексов. «И сейчас информационные технологии, в мире которых мы живем, позволили создавать такие формы бизнеса, которые — как бы слово disruptor на русский перевести, — взламывают существующие правила за счет технологий», — заявляет предприниматель.
Он считает проблемой, что в России «дизрапторы рынка стали самим рынком». По его мнению, если бы доля дизрапторов была небольшой, проблем бы не было. Но сейчас доля двух ведущих маркетплейсов составляет 15% от всей розничной торговли. «И мы видим, что они продолжают расти, и в ближайшем будущем это будет 20—30%, это уже рынок», — прогнозирует Алексеев.
Он называет неправильной ситуацию, при которой маркетплейсы за счет обхода правил могут снижать затраты, а любой крупный ретейл вынужден соблюдать требования закона, — это дорого. По словам Алексеева, у маркетплейсов человекоемкость логистики в разы больше, чем у любого крупного ретейла. При этом они могут продавать ее дешево, потому что в ней работают самозанятые. А ретейлу, «чтобы получить стоимость любого человека, надо умножать его зарплату, которую он получает на руки, на два». «Нас, например, за каждый неуплаченный рубль НДС нахлобучит, если говорить по-дальневосточному. А для кого-то — „это не мы, 100 000 селлеров, ну, может, это они не платят, мы не при делах“», — сравнивает глава DNS.
Он называет маркетплейсы «большим благом»: инфраструктура связывает Россию в единое экономическое пространство, по всей территории страны можно иметь доступ к бесконечной витрине товаров. Но этот бизнес связан с множеством проблем. Например, использование схем через ипэшников, которые не платят НДС, фактическое бездействие закона о защите прав потребителей при сделках на маркетплейсах.
По мнению Алексеева, принятый в 2025 году закон о платформенной экономике ни одну из проблем не решает. «Бизнес должен развиваться, это хорошая, нужная вещь, но давайте просто все будем в одних регуляторных рамках работать, вот и все», — настаивает глава DNS.
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба