16 апреля 2008 РБК
Министр финансов Германии Пеер Штайнбрюк считает, что еще до конца нынешнего года банкам во всем мире придется прибегнуть к новым списаниям. О том, с какой неимоверной скоростью идет сейчас рост рисков, ПЕЕР ШТАЙНБРЮК рассказал корреспондентам Handelsblatt СВЕНУ АФХЮППЕ, ДАНИЭЛЮ ГОФФАРТУ и ДОНАТЕ РИДЕЛЬ.
— Господин министр, случалось ли вам самому когда-нибудь по-крупному рисковать, а затем терять деньги?
— В личном плане? Да, и моя жена до сих пор посмеивается над моими опытами.
— Над чем конкретно?
— Речь идет о срочных валютных сделках с лирами и песетами давно уже, еще в 90-е. Я был настолько глуп, что посмотрел только на процентную ставку, а не на обменные курсы. Когда мы сейчас дома об этом вспоминаем, то я сразу превращаюсь в объект иронии: «Да, да, конечно, ты же дипломированный экономист…»
— Значит, вы способны понять тех банкиров, которые промахнулись с американскими ипотечными кредитами?
— Минуточку. Я тогда потерял лишь малую долю моего частного состояния, мне это было неприятно, однако все на этом и закончилось. Нынешний же кризис на совести финансистов-профессионалов, которые инвестировали в рынок недвижимости США миллиарды и шли на принятие долговых обязательств с высокой степенью риска. Именно эти ошибочные решения и подталкивают сейчас экономику США к рецессии, подвергая опасности стабильность всей финансовой системы в целом. Тут уж, действительно, жадность затмила разум.
— Но финансовая система не может постоянно функционировать в подобном режиме…
— Конечно, нет. Поэтому-то нам необходимы срочные реформы, направленные на обеспечение стабильности финансовой системы. Во время же нынешнего кризиса для предотвращения — в качестве экстренной меры — коллапса финансовой системы можно было сделать лишь то, что предприняло правительство Великобритании, срочно национализировав Northern Rock, и ФРС США, поддержав Bear Stearns двузначным миллиардным кредитом. Учитывая реалии Германии, если бы я только подумал о подобных шагах, то сразу бы навлек на себя широкомасштабное возмущение в обществе.
— Ну, это не совсем так. Вы же тоже пошли навстречу аргументации банкиров и дали добро на использование денег налогоплательщиков для спасения банков.
— Полностью с вами согласен, и для меня это — внутренний конфликт. Однако выбор был таков, что или мы допустили бы банкротство, к примеру, банка IKB, поставив под угрозу вклады других банков и частных вкладчиков в размере примерно 24 млрд евро, или же предотвратили бы нанесение народному хозяйству ущерба в непредсказуемых масштабах путем вполне допустимого вмешательства государства. Мы выбрали второй вариант, и я убежден, что это было правильно.
— Тут существует опасность, что при наступлении следующего финансового кризиса вас попросят заплатить снова...
— Все не так просто. Государство спасло банк IKB, однако обещаний производить финансовые вливания в дальнейшем оно не давало. Руководители банков должны были это понять. Хотя в принципе вы правы. Если связанные с банкротством крупного коммерческого банка риски оказываются настолько высоки, что требуется вмешательство государства или эмиссионных банков, это значит, что рыночный механизм наказания дает сбои. Это чревато тем, что подобная ситуация может привести к возникновению спекулятивных пузырей и в будущем, так как некоторые участники рынка станут тешить себя надеждой, что в случае чего государство всегда придет на помощь, чтобы предотвратить более серьезные потрясения для всей экономики в целом. Это действительно серьезная проблема, варианта решения которой до сих пор не найдено.
— А почему вы не потребуете, чтобы тогда, когда наступят экономически благополучные времена, государственные средства были бы возвращены?
— Мысль, конечно, интересная. Правда, в случае с банком IKB я не могу себе представить, что на него найдется покупатель, который согласится переводить полученную в последующие годы прибыль прямиком в налоговые органы. Так не бывает.
— По оценке МВФ, общий объем рисков составляет 1 трлн долл. Еще два месяца тому назад цифра эта равнялась 400 млрд долл. Виден ли свет в конце тоннеля?
— Боюсь, что потребность в новых списаниях просуществует как минимум до конца нынешнего года, а может быть, и дольше. Решающее значение будет иметь ход дальнейшего развития рынка структурированных ценных бумаг. Темпы роста глобальных рисков крайне высоки, что свидетельствует о том, насколько серьезно надо относиться к этому финансовому кризису. В этой связи могу только лишний раз напомнить, что банкам следует прекратить «рубить собаке хвост по кусочкам», а надо честно предъявить все имеющиеся риски. Впрочем, верно и то, что развал рынка не будет длиться бесконечно. Некоторые ценные бумаги начнут снова расти в цене и приносить компаниям прибыль.
— Кстати, у вас в портфеле есть для продажи еще один интересный банк — Postbank. Как обстоят дела с ним? Остановились ли вы уже на каком-либо конкретном варианте?
— Знаете, это вот тоже характерный пример. Одни газеты якобы точно узнали, что я общался на этот счет с главой Deutsche Bank Йозефом Аккерманном, другие сообщили о нашей тайной встрече с главой Commerzbank Клаусом-Петером Мюллером. Все неправда. По поводу Postbank я не разговаривал ни с господином Аккерманном, ни с господином Мюллером, ни с господином Дикманном из концерна Allianz.
— Не было бы целесообразным консолидировать немецкие банки?
— Конечно, мы можем в самых общих чертах говорить о том, что Германия как банковская площадка слишком мелко структурирована. Поэтому появление рядом с Deutsche Bank еще одного национального чемпиона можно было бы только приветствовать.
— Насколько сильное влияние кризис финансового рынка окажет на Германию и Европу в целом?
— Рецессии экономики в Европе нет. Это не мои фантазии, а факт. Многие показатели экономического развития Германии — по ситуации на рынке труда, по капитальным инвестициям, по объемам экспорта, а также прогноз на обозримое будущее — свидетельствуют о том, что внутренний спрос развивается в нынешнем году лучше, чем в 2007-м. Одновременно существуют и инфляционные тенденции, по поводу которых ЕЦБ заявляет, что обеспечение стабильности покупательной способности является его заботой. Поэтому-то и реагирует ЕЦБ не так, как ФРС США.
— ФРС США проводит политику дешевых денег. Не спровоцирует ли это скорое появление нового спекулятивного пузыря?
— В нынешней ситуации я бы, наверное, действовал так же, как США. Однако действительно существует опасность того, что ввиду низкой учетной ставки возникнет новый пузырь, появление которого следует предотвратить.
— Насколько вероятна опасность переползания финансового кризиса на реальную экономику?
— До сих пор это в некоторой степени удалось предотвратить. Кредитное обеспечение немецкой экономики в порядке, особенно что касается среднего бизнеса. Однако не хотелось бы рисовать слишком радужные перспективы, так как с большой долей вероятности экономический рост ФРГ будет в нынешнем году ниже показателей 2007 года, когда он равнялся 2,5%. И то, что на этот раз он будет где-то на уровне 1,7%, объясняется тем, что кризис на финансовом рынке и связанные с ним риски оказывают влияние и на реальную экономику, вне всякого сомнения.
ПЕРЕВОД АЛЕКСАНДРА ПОЛОЦКОГО
— Господин министр, случалось ли вам самому когда-нибудь по-крупному рисковать, а затем терять деньги?
— В личном плане? Да, и моя жена до сих пор посмеивается над моими опытами.
— Над чем конкретно?
— Речь идет о срочных валютных сделках с лирами и песетами давно уже, еще в 90-е. Я был настолько глуп, что посмотрел только на процентную ставку, а не на обменные курсы. Когда мы сейчас дома об этом вспоминаем, то я сразу превращаюсь в объект иронии: «Да, да, конечно, ты же дипломированный экономист…»
— Значит, вы способны понять тех банкиров, которые промахнулись с американскими ипотечными кредитами?
— Минуточку. Я тогда потерял лишь малую долю моего частного состояния, мне это было неприятно, однако все на этом и закончилось. Нынешний же кризис на совести финансистов-профессионалов, которые инвестировали в рынок недвижимости США миллиарды и шли на принятие долговых обязательств с высокой степенью риска. Именно эти ошибочные решения и подталкивают сейчас экономику США к рецессии, подвергая опасности стабильность всей финансовой системы в целом. Тут уж, действительно, жадность затмила разум.
— Но финансовая система не может постоянно функционировать в подобном режиме…
— Конечно, нет. Поэтому-то нам необходимы срочные реформы, направленные на обеспечение стабильности финансовой системы. Во время же нынешнего кризиса для предотвращения — в качестве экстренной меры — коллапса финансовой системы можно было сделать лишь то, что предприняло правительство Великобритании, срочно национализировав Northern Rock, и ФРС США, поддержав Bear Stearns двузначным миллиардным кредитом. Учитывая реалии Германии, если бы я только подумал о подобных шагах, то сразу бы навлек на себя широкомасштабное возмущение в обществе.
— Ну, это не совсем так. Вы же тоже пошли навстречу аргументации банкиров и дали добро на использование денег налогоплательщиков для спасения банков.
— Полностью с вами согласен, и для меня это — внутренний конфликт. Однако выбор был таков, что или мы допустили бы банкротство, к примеру, банка IKB, поставив под угрозу вклады других банков и частных вкладчиков в размере примерно 24 млрд евро, или же предотвратили бы нанесение народному хозяйству ущерба в непредсказуемых масштабах путем вполне допустимого вмешательства государства. Мы выбрали второй вариант, и я убежден, что это было правильно.
— Тут существует опасность, что при наступлении следующего финансового кризиса вас попросят заплатить снова...
— Все не так просто. Государство спасло банк IKB, однако обещаний производить финансовые вливания в дальнейшем оно не давало. Руководители банков должны были это понять. Хотя в принципе вы правы. Если связанные с банкротством крупного коммерческого банка риски оказываются настолько высоки, что требуется вмешательство государства или эмиссионных банков, это значит, что рыночный механизм наказания дает сбои. Это чревато тем, что подобная ситуация может привести к возникновению спекулятивных пузырей и в будущем, так как некоторые участники рынка станут тешить себя надеждой, что в случае чего государство всегда придет на помощь, чтобы предотвратить более серьезные потрясения для всей экономики в целом. Это действительно серьезная проблема, варианта решения которой до сих пор не найдено.
— А почему вы не потребуете, чтобы тогда, когда наступят экономически благополучные времена, государственные средства были бы возвращены?
— Мысль, конечно, интересная. Правда, в случае с банком IKB я не могу себе представить, что на него найдется покупатель, который согласится переводить полученную в последующие годы прибыль прямиком в налоговые органы. Так не бывает.
— По оценке МВФ, общий объем рисков составляет 1 трлн долл. Еще два месяца тому назад цифра эта равнялась 400 млрд долл. Виден ли свет в конце тоннеля?
— Боюсь, что потребность в новых списаниях просуществует как минимум до конца нынешнего года, а может быть, и дольше. Решающее значение будет иметь ход дальнейшего развития рынка структурированных ценных бумаг. Темпы роста глобальных рисков крайне высоки, что свидетельствует о том, насколько серьезно надо относиться к этому финансовому кризису. В этой связи могу только лишний раз напомнить, что банкам следует прекратить «рубить собаке хвост по кусочкам», а надо честно предъявить все имеющиеся риски. Впрочем, верно и то, что развал рынка не будет длиться бесконечно. Некоторые ценные бумаги начнут снова расти в цене и приносить компаниям прибыль.
— Кстати, у вас в портфеле есть для продажи еще один интересный банк — Postbank. Как обстоят дела с ним? Остановились ли вы уже на каком-либо конкретном варианте?
— Знаете, это вот тоже характерный пример. Одни газеты якобы точно узнали, что я общался на этот счет с главой Deutsche Bank Йозефом Аккерманном, другие сообщили о нашей тайной встрече с главой Commerzbank Клаусом-Петером Мюллером. Все неправда. По поводу Postbank я не разговаривал ни с господином Аккерманном, ни с господином Мюллером, ни с господином Дикманном из концерна Allianz.
— Не было бы целесообразным консолидировать немецкие банки?
— Конечно, мы можем в самых общих чертах говорить о том, что Германия как банковская площадка слишком мелко структурирована. Поэтому появление рядом с Deutsche Bank еще одного национального чемпиона можно было бы только приветствовать.
— Насколько сильное влияние кризис финансового рынка окажет на Германию и Европу в целом?
— Рецессии экономики в Европе нет. Это не мои фантазии, а факт. Многие показатели экономического развития Германии — по ситуации на рынке труда, по капитальным инвестициям, по объемам экспорта, а также прогноз на обозримое будущее — свидетельствуют о том, что внутренний спрос развивается в нынешнем году лучше, чем в 2007-м. Одновременно существуют и инфляционные тенденции, по поводу которых ЕЦБ заявляет, что обеспечение стабильности покупательной способности является его заботой. Поэтому-то и реагирует ЕЦБ не так, как ФРС США.
— ФРС США проводит политику дешевых денег. Не спровоцирует ли это скорое появление нового спекулятивного пузыря?
— В нынешней ситуации я бы, наверное, действовал так же, как США. Однако действительно существует опасность того, что ввиду низкой учетной ставки возникнет новый пузырь, появление которого следует предотвратить.
— Насколько вероятна опасность переползания финансового кризиса на реальную экономику?
— До сих пор это в некоторой степени удалось предотвратить. Кредитное обеспечение немецкой экономики в порядке, особенно что касается среднего бизнеса. Однако не хотелось бы рисовать слишком радужные перспективы, так как с большой долей вероятности экономический рост ФРГ будет в нынешнем году ниже показателей 2007 года, когда он равнялся 2,5%. И то, что на этот раз он будет где-то на уровне 1,7%, объясняется тем, что кризис на финансовом рынке и связанные с ним риски оказывают влияние и на реальную экономику, вне всякого сомнения.
ПЕРЕВОД АЛЕКСАНДРА ПОЛОЦКОГО
http://top.rbc.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба