22 февраля 2019 goldenfront.ru
Ничего современного или денежного, да и теорией сложно назвать
Новомодная доктрина, прячущаяся под напыщенным названием «современная денежная теория» (СДТ), – наглядный пример веры в волшебное правительство в сочетании с тяжелым случаем низкопробного денежного чудачества.
Построенная на старом как мир обмане любителей центрального планирования, будто они – и занимаемые ими должности в государстве и его бюрократии – обеспечивают более рациональные средства организации человеческих жизней, чем те, каких добрый люд может достичь самостоятельно посредством добровольных взаимосвязей и рыночных отношений, СДТ, главным образом, стремится опровергнуть вполне обоснованное возражение, гласящее, что даже самое доброжелательное и дальновидное правительство не должно безумно расходовать больше того, что ему удается собрать посредством налогов, акцизов, лицензий, комиссий и различных других сборов, которые соглашаются терпеть его многострадальные подданные.
Для этого она совмещает явно устаревшую школу денежной мысли, известную как «хартализм» – порождение придворных интеллектуалов имперской Пруссии и косвенную причину веймарской гиперинфляции, – с еще одной старой чушью, утверждающей, что государственный долг не имеет значения, поскольку это задолженность неких безликих «нас» перед такими же анонимными «нами».
Начиная – как это часто бывает в плохой популярной экономике – с упрощенного и поразительно пестрого набора тавтологий, восходящих, что не удивительно, к злому гению Кейнсу (Keynes), сторонники СДТ далее выполняют ряд алгебраических манипуляций средней сложности, чтобы выстроить на основе этих удачно сформулированных, но совершенно абстрактных понятий «доказательство» того, что на каждую копейку дефицита правительственного бюджета должна приходиться такая же копейка сбережений частного сектора.
«Вуаля! – восклицают они. – Мы продемонстрировали, что даже самый невоздержанный режим не может ни сжечь страну в смертоносном пламени инфляции, ни позволить антиобщественным «накопителям» и паразитическим «рантье» задушить ее глубоким дефляционным холодом скупого воздержания».
Отсюда утверждение – и вот тут-то в игру вступает «хартализм», – что при использовании государством полного аппарата легализованного насилия для обеспечения того, что только ЕГО обязательства считаются деньгами (т. е. никакого серебра и золота, никаких банкнот, обеспеченных рожью, сигаретных купонов, ракушек каури или биткойнов), оно всегда сможет финансировать свои большие тоннели, высокоскоростные железнодорожные пути, мосты в никуда, кратковременные сенсации, олимпийские стадионы, а также все те повседневные способы покупки избирательских голосов и ублажения групп с особыми интересами, к которым в порядке вещей тяготеют эти пораженные кариесом «зубные феи».
Вам – бедным «сберегателям», отказавшимся от собственного выбора благ, чтобы сделать возможными эти чудеса, – вместо того чтобы бросать завистливые взгляды на такие свидетельства дорогого строительства пирамид или откровенного старомодного прожигания чужих денег, следует вежливо поинтересоваться, какая продуктивная ценность создается, чтобы ваши «сбережения» хотя бы сохраняли – а лучше увеличивали – свою стоимость.
Если начать копать в этом направлении, можно вскоре осознать, что сторонники СДТ правы разве что лишь в самом узком контексте, а именно: если правительство конфискует наше богатство, то мы неизбежно будем потреблять меньше, чем мы, возможно, того хотели, а следовательно, – в своего рода извращенном смысле этого избитого слова – можно сказать, что мы «сэкономим» соответствующую сумму.
Уверен, вы согласитесь, что для того, чтобы не только возвысить эту практику узаконенного бандитизма в духе шерифа Ноттингемского до уровня основной политики, но и приодеть преступников в зеленые платья, чтобы выдать их за веселых друзей Робина Гуда, нужна определенная сноровка!
В будущем, рисуемом СДТ, государственные грабители будут искусно маскировать хищение, выдавая нам фиктивные расписки в виде бумажной валюты – а следовательно, будут так ловко чистить наши карманы, что до нас, возможно, не сразу дойдет, что нас обвели вокруг пальца.
Но такая ловкость рук вряд ли смягчает тяжесть преступления или уменьшает степень понесенных нами в итоге потерь. В конце концов, даже такой чувствительный диктатор, как Муссолини (Mussolini), заявил, что нельзя увеличить богатство страны, просто выпуская как можно больше бумажных портретов ее правителей!
В огонь Молоха
Сторонники СДТ, прежде всего, в ходе своих недоработанных рассуждений неспособны понять, что, хотя их драгоценное бухгалтерское тождество (дефицит равен сбережениям) при определенных ограниченных условиях можно считать верным, главное значение имеет динамика, процесс – праксиология, если хотите.
Когда человек добровольно заранее (exante, как говорят экономисты) решает профинансировать расходы какого-то другого субъекта в обмен на обещание платы в будущем, результаты будут совершенно другими, чем когда он после одного или двух раундов игры (т. е. expost на латинском жаргоне) узнает, что он получил то, что сам Кейнс, этот Вельзевул из Блумсбери, назвал «фальшивой или обесценившейся монетой».
В первом случае, несмотря на отсутствие гарантий вырвать приз у конкурентов, человек хотя бы играет честно и справедливо. Во втором он обнаруживает, что в казино все блефуют, у крупье в рукаве парочка тузов, а сам ОН – главный неудачник.
Но главное, что экономическая наука должна всецело основываться на реальной концепции редкости и конечности средств. Данное требование полностью ускользает от колдунов СДТ, считающих, судя по всему, что их особые озарения позволяют им, подобно шекспировскому хвастуну Глендауру, «вызвать духов из бездны» – а с ними и безграничные экономические средства.
Идея о том, что, независимо от размера расходов правительства, вы, я и наши соседи можем радостно обеспечивать его шумное войско чиновников, подрядчиков и получателей соцобеспечения всеми нужными им реальными ресурсами, – очевидная бессмыслица первого порядка.
Спросите любого, чьим дедушкам и бабушкам не посчастливилось быть вынужденными «финансировать» последнюю пятилетку, часами простаивая на улице, в холодную русскую зиму, в очереди к государственному пункту выдачи продуктов, в надежде заполучить последний кочан затхлой капусты для своего скудного безрадостного ужина.
Более того, все это напыщенное и вводящее в заблуждение сведение действий и взаимодействий сотен миллионов людей к одному безмолвному символу в уравнении также пренебрегает тем фактом, что создаваемые государством обязательства (и, как следствие, валюта) не будут инертно оставаться привязанными к изначальному выбору «сберегателя», а неизбежно пройдут через много рук, меняя относительные цены, диктуя успех или неудачу бизнесов и перераспределяя богатство самым коварным и произвольным образом.
Практически непредсказуемые топографические изменения, вызываемые вымыванием экономического ландшафта паводком государственных расходов и монетизированного создания кредита, известны тем из нас, кто чуть лучше знаком с экономической историей, как «эффект Кантильона (Cantillon)» (да, ТОГО САМОГО Кантильона), по имени первого выдающегося аналитика хаоса, вызванного явно содержавшей зачатки хартализма и СДТ аферы Джона Ло (John Law) с Компанией Миссисипи трехсотлетней давности.
Такие непредвиденные последствия – в большинстве своем необратимо пагубные – представляют собой еще один класс недостатков, ускользающих от наших отважных сторонников СДТ, когда они начинают размахивать руками и трепать языком, агитируя за свои фантазии.
Помимо самого вопроса о том, гарантирует ли СДТ, что когда Левиафан тратит больше, чем собирает, – это нормально для бюджета, стоит также вопрос о том, разумно ли вообще сосредотачивать большую часть наших ресурсов в руках чудовища.
Правительство, в конце концов, не какое-то олимпийское божество, олицетворяющее беспристрастную справедливость (или справедливость абсурдного «социального» типа), но сущность, страдающая от всех недостатков, ассоциируемых с отсутствием реальной собственности (т. е. отсутствием «шкуры в игре», как сейчас модно говорить).
Оно также в целом свободно от формальной отчетности и бюджетных ограничений, хотя бы временных, и никогда не подвергается строгой, но решительно необходимой проверке на дееспособность, которую для частного сектора составляет ежегодный учет прибыли и убытков.
Более того, это институт, где мужчины и женщины, такие же неидеальные, как и мы с вами, могут свободно преследовать собственные, часто чрезвычайно корыстные, интересы, причем делать это – в отличие от нас, представителей частного сектора, часто так строго критикуемых за совершение таких же грехов, – чужими руками, а следовательно, не неся непосредственно издержек за воплощение на практике своих предубеждений или диких утопических рвений, – и такая отстраненность естественным образом подстрекает грубые нарушения общественного доверия.
Civis Romanus sum
По сути, сторонник СДТ мечтает стать римским прокуратором вновь завоеванной провинции, желающим использовать неявную угрозу военной мощи, находящейся в распоряжении его коллеги, имперского легата, чтобы взимать дань («сбережения», как предпочтут назвать это современники) с новых подданных, желательно в виде монет с портретом императора, специально для этой цели им выпущенных.
Чтобы не дать таким нумизматическим действиям ввести нас в заблуждение, не будем терять из виду тот факт, что, какими бы несущественными ни были в своей сущности эти металлические символы подчинения, тем, кто вынужден таким образом «отдавать кесарю кесарево», нужно отдать за них добытые ценой больших усилий реальные товары или оказать трудоемкие услуги. Так как наличные изначально может быть трудно достать – что еще лучше довершает нашу аналогию с СДТ, – наш прокуратор может преодолеть это формальное препятствие, не запачкав свои патрицианские руки, доверив сбор налогов своего рода политическим посредникам, известным как публиканы.
Данные персонажи сначала платят государству, ожидая затем собрать с населения больше – другими словами, их аналогом сегодня являются те, кто покупает обильно выпускаемые государственные облигации, считающиеся сторонниками СДТ признаком нашего процветания, а не преклонения перед властителями.
Далее прокуратор, расщедрившись за чужой счет, выплачивает этими платежными символами жалованье оккупирующим войскам – тогдашним главным правительственным служащим («Спасибо за службу, центурион»), – после чего они должны тратить свой заработок в поселениях, или vici, для этой самой цели возникавших поблизости легионерских лагерей. Так оккупирующие войска фактически будут потреблять вещественное представление жертвы налогоплательщиков – их «сбережения», напомним, – хоть и не без обогащения различных посредников.
Тогда прокуратор сможет поздравить себя с тем, что принес упрямому местному населению, презренным и не имевшим ранее управления «варварам», блага высшей цивилизации, и отправиться проводить вечер в уютной бане.
Добавив к такой внешне полезной государственной деятельности плоды пятнадцати столетий экономических поворотов не туда и ошибочных концепций, сторонники СДТ не только принесут нам, плебеям, «высшую культуру», но, как они настаивают, также обеспечат стойкий максимум кейнсианского «совокупного спроса» – еще одного заблуждения – и навсегда упразднят нужду и бедность во всех проявлениях, всего лишь в обмен на часть сбережений тех самых бедных.
К этому времени уже должно быть ясно, что в современной денежной теории не только мало СОВРЕМЕННОГО, но и ее принципы не столько денежные, сколько фискальные, и, к тому же, эта теория не только беспочвенна, но и избита.
Как однажды язвительно заметил нобелевский лауреат Гуннар Мюрдаль (Gunnar Myrdal) об убежденности Кейнса в новшестве его идей, СДТ демонстрирует «ненужную оригинальность, свойственную англоязычным экономистам».
Как еще более остро заметил Генри Хэзлитт (Henry Hazlitt) о перехваленной «Общей теории» (General Theory) того же Кейнса, она «содержит много оригинального и много правдивого. Но, увы, то, что правдиво, не оригинально, а то, что оригинально, не правдиво».
А теперь представьте, что я захочу убедить свой банк, что мой долг, если использовать понятия СДТ, не заслуживает неодобрения, а наоборот, должен рассматриваться как подарок от меня, улучшающий «сбережения» вкладчиков банка.
Надеюсь, вам было интересно. Если так, можете узнать больше на www.cantillon-consulting.ch, ознакомиться с примерами моих работ на Speakerdeck или подписаться на мою страницу @CantillonCH в Twitter.
Немного сокращенную версию можно послушать в виде подкаста на Soundcloud или через TuneIn по ссылке https://bit.ly/2CXfEpy.
Спасибо за уделенное время.
http://goldenfront.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Новомодная доктрина, прячущаяся под напыщенным названием «современная денежная теория» (СДТ), – наглядный пример веры в волшебное правительство в сочетании с тяжелым случаем низкопробного денежного чудачества.
Построенная на старом как мир обмане любителей центрального планирования, будто они – и занимаемые ими должности в государстве и его бюрократии – обеспечивают более рациональные средства организации человеческих жизней, чем те, каких добрый люд может достичь самостоятельно посредством добровольных взаимосвязей и рыночных отношений, СДТ, главным образом, стремится опровергнуть вполне обоснованное возражение, гласящее, что даже самое доброжелательное и дальновидное правительство не должно безумно расходовать больше того, что ему удается собрать посредством налогов, акцизов, лицензий, комиссий и различных других сборов, которые соглашаются терпеть его многострадальные подданные.
Для этого она совмещает явно устаревшую школу денежной мысли, известную как «хартализм» – порождение придворных интеллектуалов имперской Пруссии и косвенную причину веймарской гиперинфляции, – с еще одной старой чушью, утверждающей, что государственный долг не имеет значения, поскольку это задолженность неких безликих «нас» перед такими же анонимными «нами».
Начиная – как это часто бывает в плохой популярной экономике – с упрощенного и поразительно пестрого набора тавтологий, восходящих, что не удивительно, к злому гению Кейнсу (Keynes), сторонники СДТ далее выполняют ряд алгебраических манипуляций средней сложности, чтобы выстроить на основе этих удачно сформулированных, но совершенно абстрактных понятий «доказательство» того, что на каждую копейку дефицита правительственного бюджета должна приходиться такая же копейка сбережений частного сектора.
«Вуаля! – восклицают они. – Мы продемонстрировали, что даже самый невоздержанный режим не может ни сжечь страну в смертоносном пламени инфляции, ни позволить антиобщественным «накопителям» и паразитическим «рантье» задушить ее глубоким дефляционным холодом скупого воздержания».
Отсюда утверждение – и вот тут-то в игру вступает «хартализм», – что при использовании государством полного аппарата легализованного насилия для обеспечения того, что только ЕГО обязательства считаются деньгами (т. е. никакого серебра и золота, никаких банкнот, обеспеченных рожью, сигаретных купонов, ракушек каури или биткойнов), оно всегда сможет финансировать свои большие тоннели, высокоскоростные железнодорожные пути, мосты в никуда, кратковременные сенсации, олимпийские стадионы, а также все те повседневные способы покупки избирательских голосов и ублажения групп с особыми интересами, к которым в порядке вещей тяготеют эти пораженные кариесом «зубные феи».
Вам – бедным «сберегателям», отказавшимся от собственного выбора благ, чтобы сделать возможными эти чудеса, – вместо того чтобы бросать завистливые взгляды на такие свидетельства дорогого строительства пирамид или откровенного старомодного прожигания чужих денег, следует вежливо поинтересоваться, какая продуктивная ценность создается, чтобы ваши «сбережения» хотя бы сохраняли – а лучше увеличивали – свою стоимость.
Если начать копать в этом направлении, можно вскоре осознать, что сторонники СДТ правы разве что лишь в самом узком контексте, а именно: если правительство конфискует наше богатство, то мы неизбежно будем потреблять меньше, чем мы, возможно, того хотели, а следовательно, – в своего рода извращенном смысле этого избитого слова – можно сказать, что мы «сэкономим» соответствующую сумму.
Уверен, вы согласитесь, что для того, чтобы не только возвысить эту практику узаконенного бандитизма в духе шерифа Ноттингемского до уровня основной политики, но и приодеть преступников в зеленые платья, чтобы выдать их за веселых друзей Робина Гуда, нужна определенная сноровка!
В будущем, рисуемом СДТ, государственные грабители будут искусно маскировать хищение, выдавая нам фиктивные расписки в виде бумажной валюты – а следовательно, будут так ловко чистить наши карманы, что до нас, возможно, не сразу дойдет, что нас обвели вокруг пальца.
Но такая ловкость рук вряд ли смягчает тяжесть преступления или уменьшает степень понесенных нами в итоге потерь. В конце концов, даже такой чувствительный диктатор, как Муссолини (Mussolini), заявил, что нельзя увеличить богатство страны, просто выпуская как можно больше бумажных портретов ее правителей!
В огонь Молоха
Сторонники СДТ, прежде всего, в ходе своих недоработанных рассуждений неспособны понять, что, хотя их драгоценное бухгалтерское тождество (дефицит равен сбережениям) при определенных ограниченных условиях можно считать верным, главное значение имеет динамика, процесс – праксиология, если хотите.
Когда человек добровольно заранее (exante, как говорят экономисты) решает профинансировать расходы какого-то другого субъекта в обмен на обещание платы в будущем, результаты будут совершенно другими, чем когда он после одного или двух раундов игры (т. е. expost на латинском жаргоне) узнает, что он получил то, что сам Кейнс, этот Вельзевул из Блумсбери, назвал «фальшивой или обесценившейся монетой».
В первом случае, несмотря на отсутствие гарантий вырвать приз у конкурентов, человек хотя бы играет честно и справедливо. Во втором он обнаруживает, что в казино все блефуют, у крупье в рукаве парочка тузов, а сам ОН – главный неудачник.
Но главное, что экономическая наука должна всецело основываться на реальной концепции редкости и конечности средств. Данное требование полностью ускользает от колдунов СДТ, считающих, судя по всему, что их особые озарения позволяют им, подобно шекспировскому хвастуну Глендауру, «вызвать духов из бездны» – а с ними и безграничные экономические средства.
Идея о том, что, независимо от размера расходов правительства, вы, я и наши соседи можем радостно обеспечивать его шумное войско чиновников, подрядчиков и получателей соцобеспечения всеми нужными им реальными ресурсами, – очевидная бессмыслица первого порядка.
Спросите любого, чьим дедушкам и бабушкам не посчастливилось быть вынужденными «финансировать» последнюю пятилетку, часами простаивая на улице, в холодную русскую зиму, в очереди к государственному пункту выдачи продуктов, в надежде заполучить последний кочан затхлой капусты для своего скудного безрадостного ужина.
Более того, все это напыщенное и вводящее в заблуждение сведение действий и взаимодействий сотен миллионов людей к одному безмолвному символу в уравнении также пренебрегает тем фактом, что создаваемые государством обязательства (и, как следствие, валюта) не будут инертно оставаться привязанными к изначальному выбору «сберегателя», а неизбежно пройдут через много рук, меняя относительные цены, диктуя успех или неудачу бизнесов и перераспределяя богатство самым коварным и произвольным образом.
Практически непредсказуемые топографические изменения, вызываемые вымыванием экономического ландшафта паводком государственных расходов и монетизированного создания кредита, известны тем из нас, кто чуть лучше знаком с экономической историей, как «эффект Кантильона (Cantillon)» (да, ТОГО САМОГО Кантильона), по имени первого выдающегося аналитика хаоса, вызванного явно содержавшей зачатки хартализма и СДТ аферы Джона Ло (John Law) с Компанией Миссисипи трехсотлетней давности.
Такие непредвиденные последствия – в большинстве своем необратимо пагубные – представляют собой еще один класс недостатков, ускользающих от наших отважных сторонников СДТ, когда они начинают размахивать руками и трепать языком, агитируя за свои фантазии.
Помимо самого вопроса о том, гарантирует ли СДТ, что когда Левиафан тратит больше, чем собирает, – это нормально для бюджета, стоит также вопрос о том, разумно ли вообще сосредотачивать большую часть наших ресурсов в руках чудовища.
Правительство, в конце концов, не какое-то олимпийское божество, олицетворяющее беспристрастную справедливость (или справедливость абсурдного «социального» типа), но сущность, страдающая от всех недостатков, ассоциируемых с отсутствием реальной собственности (т. е. отсутствием «шкуры в игре», как сейчас модно говорить).
Оно также в целом свободно от формальной отчетности и бюджетных ограничений, хотя бы временных, и никогда не подвергается строгой, но решительно необходимой проверке на дееспособность, которую для частного сектора составляет ежегодный учет прибыли и убытков.
Более того, это институт, где мужчины и женщины, такие же неидеальные, как и мы с вами, могут свободно преследовать собственные, часто чрезвычайно корыстные, интересы, причем делать это – в отличие от нас, представителей частного сектора, часто так строго критикуемых за совершение таких же грехов, – чужими руками, а следовательно, не неся непосредственно издержек за воплощение на практике своих предубеждений или диких утопических рвений, – и такая отстраненность естественным образом подстрекает грубые нарушения общественного доверия.
Civis Romanus sum
По сути, сторонник СДТ мечтает стать римским прокуратором вновь завоеванной провинции, желающим использовать неявную угрозу военной мощи, находящейся в распоряжении его коллеги, имперского легата, чтобы взимать дань («сбережения», как предпочтут назвать это современники) с новых подданных, желательно в виде монет с портретом императора, специально для этой цели им выпущенных.
Чтобы не дать таким нумизматическим действиям ввести нас в заблуждение, не будем терять из виду тот факт, что, какими бы несущественными ни были в своей сущности эти металлические символы подчинения, тем, кто вынужден таким образом «отдавать кесарю кесарево», нужно отдать за них добытые ценой больших усилий реальные товары или оказать трудоемкие услуги. Так как наличные изначально может быть трудно достать – что еще лучше довершает нашу аналогию с СДТ, – наш прокуратор может преодолеть это формальное препятствие, не запачкав свои патрицианские руки, доверив сбор налогов своего рода политическим посредникам, известным как публиканы.
Данные персонажи сначала платят государству, ожидая затем собрать с населения больше – другими словами, их аналогом сегодня являются те, кто покупает обильно выпускаемые государственные облигации, считающиеся сторонниками СДТ признаком нашего процветания, а не преклонения перед властителями.
Далее прокуратор, расщедрившись за чужой счет, выплачивает этими платежными символами жалованье оккупирующим войскам – тогдашним главным правительственным служащим («Спасибо за службу, центурион»), – после чего они должны тратить свой заработок в поселениях, или vici, для этой самой цели возникавших поблизости легионерских лагерей. Так оккупирующие войска фактически будут потреблять вещественное представление жертвы налогоплательщиков – их «сбережения», напомним, – хоть и не без обогащения различных посредников.
Тогда прокуратор сможет поздравить себя с тем, что принес упрямому местному населению, презренным и не имевшим ранее управления «варварам», блага высшей цивилизации, и отправиться проводить вечер в уютной бане.
Добавив к такой внешне полезной государственной деятельности плоды пятнадцати столетий экономических поворотов не туда и ошибочных концепций, сторонники СДТ не только принесут нам, плебеям, «высшую культуру», но, как они настаивают, также обеспечат стойкий максимум кейнсианского «совокупного спроса» – еще одного заблуждения – и навсегда упразднят нужду и бедность во всех проявлениях, всего лишь в обмен на часть сбережений тех самых бедных.
К этому времени уже должно быть ясно, что в современной денежной теории не только мало СОВРЕМЕННОГО, но и ее принципы не столько денежные, сколько фискальные, и, к тому же, эта теория не только беспочвенна, но и избита.
Как однажды язвительно заметил нобелевский лауреат Гуннар Мюрдаль (Gunnar Myrdal) об убежденности Кейнса в новшестве его идей, СДТ демонстрирует «ненужную оригинальность, свойственную англоязычным экономистам».
Как еще более остро заметил Генри Хэзлитт (Henry Hazlitt) о перехваленной «Общей теории» (General Theory) того же Кейнса, она «содержит много оригинального и много правдивого. Но, увы, то, что правдиво, не оригинально, а то, что оригинально, не правдиво».
А теперь представьте, что я захочу убедить свой банк, что мой долг, если использовать понятия СДТ, не заслуживает неодобрения, а наоборот, должен рассматриваться как подарок от меня, улучшающий «сбережения» вкладчиков банка.
Надеюсь, вам было интересно. Если так, можете узнать больше на www.cantillon-consulting.ch, ознакомиться с примерами моих работ на Speakerdeck или подписаться на мою страницу @CantillonCH в Twitter.
Немного сокращенную версию можно послушать в виде подкаста на Soundcloud или через TuneIn по ссылке https://bit.ly/2CXfEpy.
Спасибо за уделенное время.
http://goldenfront.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу