21 июня 2011 The New York Times
Греция издавна обладает эмоциональной властью над Европой. К колыбели западной цивилизации относятся снисходительно, многое ей прощают. Европейский Союз не был готов к серьезному разговору с родиной демократии.
Былая слава — чудесная вещь, но негодный ориентир для выстраивания текущей политики. Это относится и к Святой Земле, и к Косово, и к Афинам. Нельзя было пускать Грецию в еврозону. Она не вступила в нее в 1999 году, так как не соответствовала фискальным критериям. В 2001 году она их выполнила только благодаря подтасовке бюджетных показателей.
Но без Афин смелый валютный союз Европы не мог быть полностью европейским. Поэтому все закрыли на это глаза.
На самом деле, было бы гораздо лучше руководствоваться недавней историей. Последнее столетие было для Греции ужасным. Начнем с войн 1912-1913 гг., в результате которых северная Греция была вырвана из-под власти Османской империи. Потом, согласно Лозаннскому договору 1923 года, был произведен массовый обмен населением, когда около 400 000 мусульман были вынуждены переехать из Греции в Турцию, а не менее 1,2 миллионов православных греков — из Турции в Грецию.
За этими потрясениями последовала диктатура генерала Метаксаса в тридцатые годы; жестокая немецкая оккупация 1941-44 годов и разрушительная гражданская война конца сороковых, наследием которой стала яростная идеологическая борьба между левыми и правыми, продолжающаяся по сей день.
Правая военная диктатура 1967-1974 гг., во время которой левых деятелей арестовывали и ссылали за границу, раздула тлевшие угольки гражданской войны. Продолжающийся конфликт с Турцией из-за Кипра, в ходе которого произошел очередной "обмен населением", гарантирует, что воспоминания о 1923 годе по-прежнему живы.
Так что забудьте о Сократе. Читайте отличную книгу Брюса Кларка (Bruce Clark) "Дважды чужие" (Twice a Stranger) о последствиях обмена населением по Лозаннскому договору и духовном мире современной Греции. Кларк пишет о Греции как об обществе, "в котором кровные узы гораздо важнее лояльности государству или партнерам по бизнесу".
Такое умонастроение не способствует уплате налогов, осуществлению коллективных усилий или сбалансированности государственных финансов. Все это не исключается, но и не облегчается. Неудивительно, что Греция восприняла евро как возможность повитать в облаках — в результате ее долг составил 150 процентов валового внутреннего продукта и продолжает расти.
Да, членство в ЕС в какой-то мере стало бальзамом на греческие раны. Огромная заслуга ЕС заключается в том, что он обезвреживает историю. Но Греция продолжает настороженно относиться к внешнему миру — тот, кем когда-то помыкали Османы, не захочет, чтобы им помыкали иностранные банкиры — и остается страной, в которой лояльность государственным структурам крайне низка.
Это не сулит ничего хорошего. Судя по всему, последний бэйлаут — после прошлогоднего, на 158 млрд. долларов — может свестись к тому, что хорошие деньги отправятся вслед за плохими.
Я еще никогда не видел Европу в столь затруднительном положении. В Греции полно аганактисмени,"возмущенных", которые активно выступают против бюджетных сокращений и продажи государственных предприятий, необходимых потому, что больше нет драхмы, которую можно было бы девальвировать для восстановления конкурентоспособности.
Как и испанские протестующие, они чувствуют, что бедные и безработные расплачиваются за ошибки политиков, налоговые уловки богатых и всю глобализированную систему, которая вознаграждает посвященных и наказывает аутсайдеров.
Их гнев можно понять.
Во многих отношениях кризис евро, европейский кризис является олицетворением нашей эпохи. Сегодня мир без границ, придуманный технократами, державшийся в бурный период на низких процентных ставках, милый сердцу богатых, которые заработали еще больше, имеет дело с народным бунтом, усугубленным внутренними противоречиями.
Забастовки и яростные протесты — лишь одно из свидетельств того, насколько не впечатлены многие европейцы великими достижениями европейской интеграции. Открытые границы начинают вновь закрываться. Турция поворачивается спиной к ЕС. Германия переболела послевоенным европейским идеализмом. Америка нещадно критикует Европу за ее ничтожность в военном отношении. Для многих греков и испанцев Европа — не более чем фикция.
Сухой остаток таков: валютный союз экономик, радикально отличающихся друг от друга, не подкрепленный ни фискальным, ни политическим союзом, не имеет убедительного исторического прецедента.
В течение какого-то времени бум легких денег позволял не обращать внимания на тот факт, что периферийные экономики вроде Греции или Португалии не обретают конкурентоспособность и не "конвергируются", а накапливают дефицит и долг угрожающих размеров. Теперь эти прискорбные факты очевидны.
Думаю, что при взрывоопасности греческой политики, ожесточении немцев и существующих границах допустимого для греческого народа наилучшим выходом в перспективе является упорядоченный дефолт Греции в противовес неупорядоченному.
Все дело в том, что никто не готов к радикальным шагам — одобрению эмиссии "евробондов", гарантированных всеми налогоплательщиками еврозоны, или созданию министерства финансов Европейского Союза — которые бы убедили рынки в том, что еврозона готова принять логику валютного союза. В результате уже очевидные тенденции — противоречащие целям конвергенции — продолжатся.
Греция не была готова к евро. Ее классическое прошлое имело меньше отношения к делу, чем недавняя история. Ложь подобна снежному кому: чем дольше он катится, тем больше становится. Никакая спасательная операция не может скрыть этого
The Great Greek Illusion
http://www.nytimes.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Былая слава — чудесная вещь, но негодный ориентир для выстраивания текущей политики. Это относится и к Святой Земле, и к Косово, и к Афинам. Нельзя было пускать Грецию в еврозону. Она не вступила в нее в 1999 году, так как не соответствовала фискальным критериям. В 2001 году она их выполнила только благодаря подтасовке бюджетных показателей.
Но без Афин смелый валютный союз Европы не мог быть полностью европейским. Поэтому все закрыли на это глаза.
На самом деле, было бы гораздо лучше руководствоваться недавней историей. Последнее столетие было для Греции ужасным. Начнем с войн 1912-1913 гг., в результате которых северная Греция была вырвана из-под власти Османской империи. Потом, согласно Лозаннскому договору 1923 года, был произведен массовый обмен населением, когда около 400 000 мусульман были вынуждены переехать из Греции в Турцию, а не менее 1,2 миллионов православных греков — из Турции в Грецию.
За этими потрясениями последовала диктатура генерала Метаксаса в тридцатые годы; жестокая немецкая оккупация 1941-44 годов и разрушительная гражданская война конца сороковых, наследием которой стала яростная идеологическая борьба между левыми и правыми, продолжающаяся по сей день.
Правая военная диктатура 1967-1974 гг., во время которой левых деятелей арестовывали и ссылали за границу, раздула тлевшие угольки гражданской войны. Продолжающийся конфликт с Турцией из-за Кипра, в ходе которого произошел очередной "обмен населением", гарантирует, что воспоминания о 1923 годе по-прежнему живы.
Так что забудьте о Сократе. Читайте отличную книгу Брюса Кларка (Bruce Clark) "Дважды чужие" (Twice a Stranger) о последствиях обмена населением по Лозаннскому договору и духовном мире современной Греции. Кларк пишет о Греции как об обществе, "в котором кровные узы гораздо важнее лояльности государству или партнерам по бизнесу".
Такое умонастроение не способствует уплате налогов, осуществлению коллективных усилий или сбалансированности государственных финансов. Все это не исключается, но и не облегчается. Неудивительно, что Греция восприняла евро как возможность повитать в облаках — в результате ее долг составил 150 процентов валового внутреннего продукта и продолжает расти.
Да, членство в ЕС в какой-то мере стало бальзамом на греческие раны. Огромная заслуга ЕС заключается в том, что он обезвреживает историю. Но Греция продолжает настороженно относиться к внешнему миру — тот, кем когда-то помыкали Османы, не захочет, чтобы им помыкали иностранные банкиры — и остается страной, в которой лояльность государственным структурам крайне низка.
Это не сулит ничего хорошего. Судя по всему, последний бэйлаут — после прошлогоднего, на 158 млрд. долларов — может свестись к тому, что хорошие деньги отправятся вслед за плохими.
Я еще никогда не видел Европу в столь затруднительном положении. В Греции полно аганактисмени,"возмущенных", которые активно выступают против бюджетных сокращений и продажи государственных предприятий, необходимых потому, что больше нет драхмы, которую можно было бы девальвировать для восстановления конкурентоспособности.
Как и испанские протестующие, они чувствуют, что бедные и безработные расплачиваются за ошибки политиков, налоговые уловки богатых и всю глобализированную систему, которая вознаграждает посвященных и наказывает аутсайдеров.
Их гнев можно понять.
Во многих отношениях кризис евро, европейский кризис является олицетворением нашей эпохи. Сегодня мир без границ, придуманный технократами, державшийся в бурный период на низких процентных ставках, милый сердцу богатых, которые заработали еще больше, имеет дело с народным бунтом, усугубленным внутренними противоречиями.
Забастовки и яростные протесты — лишь одно из свидетельств того, насколько не впечатлены многие европейцы великими достижениями европейской интеграции. Открытые границы начинают вновь закрываться. Турция поворачивается спиной к ЕС. Германия переболела послевоенным европейским идеализмом. Америка нещадно критикует Европу за ее ничтожность в военном отношении. Для многих греков и испанцев Европа — не более чем фикция.
Сухой остаток таков: валютный союз экономик, радикально отличающихся друг от друга, не подкрепленный ни фискальным, ни политическим союзом, не имеет убедительного исторического прецедента.
В течение какого-то времени бум легких денег позволял не обращать внимания на тот факт, что периферийные экономики вроде Греции или Португалии не обретают конкурентоспособность и не "конвергируются", а накапливают дефицит и долг угрожающих размеров. Теперь эти прискорбные факты очевидны.
Думаю, что при взрывоопасности греческой политики, ожесточении немцев и существующих границах допустимого для греческого народа наилучшим выходом в перспективе является упорядоченный дефолт Греции в противовес неупорядоченному.
Все дело в том, что никто не готов к радикальным шагам — одобрению эмиссии "евробондов", гарантированных всеми налогоплательщиками еврозоны, или созданию министерства финансов Европейского Союза — которые бы убедили рынки в том, что еврозона готова принять логику валютного союза. В результате уже очевидные тенденции — противоречащие целям конвергенции — продолжатся.
Греция не была готова к евро. Ее классическое прошлое имело меньше отношения к делу, чем недавняя история. Ложь подобна снежному кому: чем дольше он катится, тем больше становится. Никакая спасательная операция не может скрыть этого
The Great Greek Illusion
http://www.nytimes.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter