26 января 2016 slon.ru Алексашенко Сергей
Сразу скажу, что не стоит ожидать быстрых чудес – экономика России весьма инерционна, и мгновенных перемен не произойдет. Мой горизонт – три года, как раз тот период времени, в течение которого Минфин намерен потратить все остатки Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. И, следовательно, цель, которую я преследовал, – найти такие меры, которые можно реализовать в 2016 году, которые позволят полностью профинансировать расходы бюджета, которые будут способствовать ускорению экономики и позволят сохранить бюджетные резервы после 2018 года.
Сегодня российскому Минфину трудно завидовать – безостановочное падение нефтяных цен, продолжающееся уже полтора года, ведет не только к спаду экономики, но и к последовательному падению доходов федерального бюджета. Выстроенная в «тучные годы» бюджетная конструкция прочно усадила казну на нефтяную иглу – в 2013–2014 годах более половины бюджетных доходов на федеральном уровне были, что называется, нефтегазовыми. То есть их источником были два налога – на добычу полезных ископаемых и экспортная пошлина, – размер которых был привязан к уровню экспортных цен на российские углеводороды. При этом при цене нефти выше $20 за баррель казна забирает себе 57–60 центов от каждого доллара сверх этого уровня. Но это значит, что при снижении цены казна теряет те же самые 57–60 центов с каждого доллара.
Понятное дело, что бюджет Российской Федерации составляется в рублях, то есть доходы казны еще зависят и от курса доллара к рублю. Казалось бы, связанное с падением цены на нефть ослабление рубля (статистически в 2013–2015 годах 92% изменения курса рубля к доллару объяснялись изменением цены нефти) в значительной мере должно компенсировать падение цен на нефть. То есть доходы бюджета привязаны к рублевой цене российской экспортной нефти.
На протяжении 2011-го – первой половины 2015 года эта величина – рублевая цена нефти российского сорта Urals – изменялась в коридоре от 3000 до 3500 рублей за баррель. Поэтому прогноз Минэкономики, положенный в основу бюджета-2016 ($50/баррель и 61 руб./$), можно было оценить как весьма консервативный: цена экспортной нефти получалась на нижней границе этого коридора (3050 руб./баррель). Однако российская экономика преподнесла Минфину неожиданный сюрприз.
Двукратной девальвации рубля при более чем трехкратном падении цен на нефть оказалось достаточно для того, чтобы платежный баланс сохранил равновесие. То есть при текущем курсе (76–77 руб./$) спрос на валюту в России примерно равен ее предложению. Но при текущих ценах на нефть это дает рублевую цену экспортной нефти на уровне 2250–2300 руб./баррель, примерно на 25% ниже того уровня, на который рассчитывал бюджет.
Отмечу, что если бы не было западных финансовых санкций и российские банки и компании имели бы доступ к западным рынкам капитала, то курс рубля был бы выше, а рублевая цена экспортной нефти, соответственно, – ниже; то есть в данном случае западные санкции играют положительную роль для Российского государства.
Надежно прогнозировать динамику нефтяных цен не может никто, в том числе и российские Минфин с Минэкономики. Поэтому, просто спроецировав текущий уровень нефтяных цен на период до конца года, Минфин понял, что потери в доходах могут составить около 1,2 трлн рублей (около 9%), и начал бить тревогу – привлекать внимание политиков к новым реалиям и угрозам. Бухгалтерский подход Минфина, который уже давно из мозгового штаба правительства превратился в министерство казны, управляющей исключительно ее доходами и расходами, позволил сформулировать одно-единственное предложение – сократить расходы бюджета, утвержденного в качестве закона всего месяц назад.
С одной стороны, секвестром бюджета в России уже никого не удивишь: при планировании бюджета-2015 Минфин провел 10%-ное сокращение плановых расходов, которые были утверждены в трехлетнем бюджете, а едва начался 2015 год, как правительство запустило процедуру 10%-ного сокращения утвержденного бюджета. С другой стороны, сокращение утвержденных расходов неизбежно подрывает доверие к государству и его политике и еще больше снижает совокупный спрос в экономике, который и так является весьма и весьма слабым.
Сокращение утвержденных расходов неизбежно подрывает доверие к государству
Поэтому вопрос, может ли Минфин сделать что-то другое в сложившейся ситуации, звучит весьма актуально. И, по большому счету, именно его я бы поставил в центр дискуссии прошедшего на прошлой неделе Гайдаровского форума и в центр внимания правительства. Но ни правительство, ни организаторы форума, видимо, не сочли эту тему достаточно важной, и никакого мозгового штурма на эту тему не случилось.
Поскольку я считаю идею секвестра бюджета вредной для экономики, то решил сам пофантазировать на эту тему и собрать набор идей, которые могли бы быть поддержаны нынешними властями (намеренно оставляя за рамками обсуждения все стратегические вопросы, связанные с институциональными реформами и защитой прав собственности в России; встав на позицию сторонника теории «малых дел»).
Сразу скажу, что не стоит ожидать быстрых чудес – экономика России весьма инерционна, и мгновенных перемен не произойдет. Мой горизонт – три года, как раз тот период времени, в течение которого Минфин намерен потратить все остатки Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. И, следовательно, цель, которую я преследовал, – найти такие меры, которые можно реализовать в 2016 году, которые позволят полностью профинансировать расходы бюджета, которые будут способствовать ускорению экономики и позволят сохранить бюджетные резервы после 2018 года.
Вот что у меня получилось.
1. Увеличение дефицита бюджета. Негатив от секвестра утвержденного бюджета (снижения доверия к государству, снижение совокупного спроса в экономике) заметно превышает его позитив (удовлетворение от соблюдения самими собой установленных нормативов). Поэтому увеличение дефицита бюджета до 5% в 2016 году и до 4–4,5% в 2017–2018 годах принесет заведомо положительный импульс для экономики.
2. Государство не должно быть наперсточником и не должно манипулировать законодательством. Поэтому в обязательном порядке следует отменить решение о конфискации пенсионных накоплений 2015 года и принять решение о возврате в пенсионную систему в течение следующих двух лет конфискованных ранее пенсионных накоплений 2013–2014 годов.
3. Секвестр военных расходов 2017–2018 годов на 10% и 20% соответственно. Замещение 25% бюджетного финансирования гособоронзаказа на 2016–2018 годы кредитными схемами оплаты (кредиты банков под гарантии бюджета с низкой ставкой), погашающимися в 2019–2025 годах.
4. Сокращение на 25% ежегодно в течение трех лет расходов на госаппарат(минус 50% за три года). Сокращение не числа чиновников от штатной численности, а сокращение объема финансирования, функций и числа ведомств.
5. Передача доходов от экспорта вооружений, которые сегодня получает «Ростех», в федеральный бюджет.
6. Приватизация ВТБ. Этот банк не в состоянии вести нормальную коммерческую деятельность, будучи перегруженным государственными «задачами» и отличаясь плохим менеджментом – сумма средств, полученных им от акционеров с 2000 года, превышает текущий размер капитала банка. ВТБ следует разделить на «плохой» и «хороший» (качество активов оценивается двумя аудиторами независимо), при этом 100% собственности в «плохом» банке забирает себе государство, чья доля в «хорошем» банке уменьшается соответствующим образом. Если после этого доля государства в «хорошем» банке превышает 20%, то проводится продажа части госпакета, которая позволит уменьшить долю государства ниже этого уровня.
7. Повышение на 15% НДПИ и экспортной пошлины на газ.
8. Выделение газотранспортной компании («Трансгаз» условно) и «Газэкспорта» из Газпрома. Установление единых для всех компаний тарифов на прокачку газа и превращение «Газэкспорта» в единственного экспортера российского газа, который обязан закупать газ для целей экспорта только на аукционах у тех компаний, которые предложат минимальные цены.
9. Ликвидация «Роснефтегаза» и передача принадлежащих ему акций «Роснефти» и «Газпрома», а также все ранее полученные дивиденды, в федеральную собственность.
10. Создание механизма, принуждающего нефтяные компании продавать малые, законсервированные, неразрабатываемые месторождения с целью привлечения частного бизнеса в отрасль и наращивания добычи нефти.
Уверен, что за счет реализации данных мер у бюджета появится достаточно ресурсов и для индексации зарплат и пенсий, и для восстановления расходов на науку и образование, и на финансирование инвестиционных проектов.
https://slon.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Сегодня российскому Минфину трудно завидовать – безостановочное падение нефтяных цен, продолжающееся уже полтора года, ведет не только к спаду экономики, но и к последовательному падению доходов федерального бюджета. Выстроенная в «тучные годы» бюджетная конструкция прочно усадила казну на нефтяную иглу – в 2013–2014 годах более половины бюджетных доходов на федеральном уровне были, что называется, нефтегазовыми. То есть их источником были два налога – на добычу полезных ископаемых и экспортная пошлина, – размер которых был привязан к уровню экспортных цен на российские углеводороды. При этом при цене нефти выше $20 за баррель казна забирает себе 57–60 центов от каждого доллара сверх этого уровня. Но это значит, что при снижении цены казна теряет те же самые 57–60 центов с каждого доллара.
Понятное дело, что бюджет Российской Федерации составляется в рублях, то есть доходы казны еще зависят и от курса доллара к рублю. Казалось бы, связанное с падением цены на нефть ослабление рубля (статистически в 2013–2015 годах 92% изменения курса рубля к доллару объяснялись изменением цены нефти) в значительной мере должно компенсировать падение цен на нефть. То есть доходы бюджета привязаны к рублевой цене российской экспортной нефти.
На протяжении 2011-го – первой половины 2015 года эта величина – рублевая цена нефти российского сорта Urals – изменялась в коридоре от 3000 до 3500 рублей за баррель. Поэтому прогноз Минэкономики, положенный в основу бюджета-2016 ($50/баррель и 61 руб./$), можно было оценить как весьма консервативный: цена экспортной нефти получалась на нижней границе этого коридора (3050 руб./баррель). Однако российская экономика преподнесла Минфину неожиданный сюрприз.
Двукратной девальвации рубля при более чем трехкратном падении цен на нефть оказалось достаточно для того, чтобы платежный баланс сохранил равновесие. То есть при текущем курсе (76–77 руб./$) спрос на валюту в России примерно равен ее предложению. Но при текущих ценах на нефть это дает рублевую цену экспортной нефти на уровне 2250–2300 руб./баррель, примерно на 25% ниже того уровня, на который рассчитывал бюджет.
Отмечу, что если бы не было западных финансовых санкций и российские банки и компании имели бы доступ к западным рынкам капитала, то курс рубля был бы выше, а рублевая цена экспортной нефти, соответственно, – ниже; то есть в данном случае западные санкции играют положительную роль для Российского государства.
Надежно прогнозировать динамику нефтяных цен не может никто, в том числе и российские Минфин с Минэкономики. Поэтому, просто спроецировав текущий уровень нефтяных цен на период до конца года, Минфин понял, что потери в доходах могут составить около 1,2 трлн рублей (около 9%), и начал бить тревогу – привлекать внимание политиков к новым реалиям и угрозам. Бухгалтерский подход Минфина, который уже давно из мозгового штаба правительства превратился в министерство казны, управляющей исключительно ее доходами и расходами, позволил сформулировать одно-единственное предложение – сократить расходы бюджета, утвержденного в качестве закона всего месяц назад.
С одной стороны, секвестром бюджета в России уже никого не удивишь: при планировании бюджета-2015 Минфин провел 10%-ное сокращение плановых расходов, которые были утверждены в трехлетнем бюджете, а едва начался 2015 год, как правительство запустило процедуру 10%-ного сокращения утвержденного бюджета. С другой стороны, сокращение утвержденных расходов неизбежно подрывает доверие к государству и его политике и еще больше снижает совокупный спрос в экономике, который и так является весьма и весьма слабым.
Сокращение утвержденных расходов неизбежно подрывает доверие к государству
Поэтому вопрос, может ли Минфин сделать что-то другое в сложившейся ситуации, звучит весьма актуально. И, по большому счету, именно его я бы поставил в центр дискуссии прошедшего на прошлой неделе Гайдаровского форума и в центр внимания правительства. Но ни правительство, ни организаторы форума, видимо, не сочли эту тему достаточно важной, и никакого мозгового штурма на эту тему не случилось.
Поскольку я считаю идею секвестра бюджета вредной для экономики, то решил сам пофантазировать на эту тему и собрать набор идей, которые могли бы быть поддержаны нынешними властями (намеренно оставляя за рамками обсуждения все стратегические вопросы, связанные с институциональными реформами и защитой прав собственности в России; встав на позицию сторонника теории «малых дел»).
Сразу скажу, что не стоит ожидать быстрых чудес – экономика России весьма инерционна, и мгновенных перемен не произойдет. Мой горизонт – три года, как раз тот период времени, в течение которого Минфин намерен потратить все остатки Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. И, следовательно, цель, которую я преследовал, – найти такие меры, которые можно реализовать в 2016 году, которые позволят полностью профинансировать расходы бюджета, которые будут способствовать ускорению экономики и позволят сохранить бюджетные резервы после 2018 года.
Вот что у меня получилось.
1. Увеличение дефицита бюджета. Негатив от секвестра утвержденного бюджета (снижения доверия к государству, снижение совокупного спроса в экономике) заметно превышает его позитив (удовлетворение от соблюдения самими собой установленных нормативов). Поэтому увеличение дефицита бюджета до 5% в 2016 году и до 4–4,5% в 2017–2018 годах принесет заведомо положительный импульс для экономики.
2. Государство не должно быть наперсточником и не должно манипулировать законодательством. Поэтому в обязательном порядке следует отменить решение о конфискации пенсионных накоплений 2015 года и принять решение о возврате в пенсионную систему в течение следующих двух лет конфискованных ранее пенсионных накоплений 2013–2014 годов.
3. Секвестр военных расходов 2017–2018 годов на 10% и 20% соответственно. Замещение 25% бюджетного финансирования гособоронзаказа на 2016–2018 годы кредитными схемами оплаты (кредиты банков под гарантии бюджета с низкой ставкой), погашающимися в 2019–2025 годах.
4. Сокращение на 25% ежегодно в течение трех лет расходов на госаппарат(минус 50% за три года). Сокращение не числа чиновников от штатной численности, а сокращение объема финансирования, функций и числа ведомств.
5. Передача доходов от экспорта вооружений, которые сегодня получает «Ростех», в федеральный бюджет.
6. Приватизация ВТБ. Этот банк не в состоянии вести нормальную коммерческую деятельность, будучи перегруженным государственными «задачами» и отличаясь плохим менеджментом – сумма средств, полученных им от акционеров с 2000 года, превышает текущий размер капитала банка. ВТБ следует разделить на «плохой» и «хороший» (качество активов оценивается двумя аудиторами независимо), при этом 100% собственности в «плохом» банке забирает себе государство, чья доля в «хорошем» банке уменьшается соответствующим образом. Если после этого доля государства в «хорошем» банке превышает 20%, то проводится продажа части госпакета, которая позволит уменьшить долю государства ниже этого уровня.
7. Повышение на 15% НДПИ и экспортной пошлины на газ.
8. Выделение газотранспортной компании («Трансгаз» условно) и «Газэкспорта» из Газпрома. Установление единых для всех компаний тарифов на прокачку газа и превращение «Газэкспорта» в единственного экспортера российского газа, который обязан закупать газ для целей экспорта только на аукционах у тех компаний, которые предложат минимальные цены.
9. Ликвидация «Роснефтегаза» и передача принадлежащих ему акций «Роснефти» и «Газпрома», а также все ранее полученные дивиденды, в федеральную собственность.
10. Создание механизма, принуждающего нефтяные компании продавать малые, законсервированные, неразрабатываемые месторождения с целью привлечения частного бизнеса в отрасль и наращивания добычи нефти.
Уверен, что за счет реализации данных мер у бюджета появится достаточно ресурсов и для индексации зарплат и пенсий, и для восстановления расходов на науку и образование, и на финансирование инвестиционных проектов.
https://slon.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter