Дискуссия о параметрах цифрового рубля по сути касается будущего всей банковской системы. О возможных изменениях рассказывает научный руководитель Центра технологий распределенных реестров СПбГУ Виктор Достов
Цифровой рубль довольно быстро превратился из теоретической перспективы (глава ЦБ Эльвира Набиуллина еще в 2019 году говорила, что к вопросу цифровой валюты надо подходить очень аккуратно) в центральный сюжет полемики среди финансистов.
В сентябре Банк России предложил развернутый консультативный доклад, из которого стало ясно, что цифровой рубль рано или поздно появится и держать его граждане смогут на специальных «кошельках» непосредственно в ЦБ и, возможно, в обход традиционных банков.
А в конце ноября уже Сбербанк представил свою концепцию этого инструмента. Мировой энтузиазм вокруг цифровых валют центральных банков (CBDC) подогревают Нацбанк Китая, запустивший массовое (разумеется, по европейским меркам) тестирование электронного юаня и еще 50 национальных банков, начавших локальные исследования или пилоты в этой сфере.
Валютные сценарии
Надо понимать, что все эти проекты находятся на ранних стадиях и четкого понимания, какими должны быть цифровые валюты, ни у кого нет. Для развивающихся стран, например, в Африке, где отсутствует платежная инфраструктура, CBDC — прекрасное решение для того, чтобы одним махом решить проблему цифровизации платежей. Частные структуры там слабоваты, европейские решения плохо применимы, а электронный ранд из ЮАР или ангольскую кванзу можно сразу заточить под конкретные потребности и специфику страны. Тем более никакой оппозиции со стороны банков там нет, в силу их слабости.
Для Европы, судя по пяти сценариям ЕЦБ, цифровой евро — это, в первую очередь, ответ на угрозы. Большинство сценариев направлено на защиту от частных криптовалют, зарубежных игроков, давления международных платежных систем, с одной стороны, и возможности их краха в случае глобального кризиса — с другой.
У Китая сразу несколько целей — в бедных регионах может сработать африканский сценарий, но одновременно Пекин получает еще один инструмент международной экспансии. Нельзя забывать про китайскую диаспору, для которой электронный юань станет анклавным средством платежа, неподконтрольным местным регуляторам. А внутри страны — это ответ «новым цифровым феодалам», типа Ant Group, которые, по мнению китайских властей, стали слишком влиятельными.
Технологическая монополия
На этом фоне позиция «Сбера» достаточно проста — давайте сделаем цифровыми все безналичные рубли. Таким образом, мы совершим технологический прорыв, усилим контрольные функции ЦБ и государства, но не будем трогать функционал банков. По сути, мы заменяем безличные деньги, которые технически полностью находятся под контролем банков, на новую сущность, контролируемую только ЦБ. При этом, с одной стороны, многие цели российского регулятора достигаются — он получает полный контроль над ликвидностью, движением средств, расходами. С другой стороны, банки не становятся конкурентами ЦБ в области платежей, не происходит перетока ликвидности из банков в кошельки ЦБ. Важно, что при этом полностью сохраняются традиционные кредитные и депозитные механизмы, которым безразлично, на каком техническом носителе находятся денежные средства. Реакция ЦБ на эти предложения пока скорее негативная, проект назван «футурологичным», не соответствующим сегодняшней ситуации.
Какой же сценарий развития в итоге возобладает? На мой взгляд, вопрос является чисто технологическим. Развитие компьютерных мощностей, интернета, алгоритмов защиты информации достигло такого уровня, что счета всего населения большой страны можно прекрасно вести у одного оператора. Это максимизирует эффективность и минимизирует риски и, скорее всего, — это неизбежное будущее финансовой системы. Уже потеряло смысл существование мелких банков и теряет смысл существование средних — мы уверенно идем к технологической олигополии, если не монополии на рынке.
«Сбер» уже продемонстрировал реальность такого оператора — между обслуживанием половины населения страны и всего населения концептуальной разницы нет. Вопрос в том, что делать с такой возможностью? Если оставить все как есть, мы неизбежно получим одного-двух банковских гигантов, контролирующих рынок. Цифровой рубль позволит ЦБ или взять на себя роль монополиста, или эффективно управлять процессом, контролируя банки через функционал цифрового рубля. Пока существующие пилоты в основном сконцентрированы на переводах физических лиц друг другу, но нет технологических препятствий для перевода на CBDC и расчетов между юрлицами, что позволит полностью управлять платежно-расчетным сегментом. Поэтому, на самом деле дискуссии идут не о снижении расходов, эффективности обслуживания населения и оффлайновых платежах, а о том, сохранится ли привычная нам структура финансового рынка и как на нем будут перераспределены функции, полномочия и доходы.
Цифровой рубль довольно быстро превратился из теоретической перспективы (глава ЦБ Эльвира Набиуллина еще в 2019 году говорила, что к вопросу цифровой валюты надо подходить очень аккуратно) в центральный сюжет полемики среди финансистов.
В сентябре Банк России предложил развернутый консультативный доклад, из которого стало ясно, что цифровой рубль рано или поздно появится и держать его граждане смогут на специальных «кошельках» непосредственно в ЦБ и, возможно, в обход традиционных банков.
А в конце ноября уже Сбербанк представил свою концепцию этого инструмента. Мировой энтузиазм вокруг цифровых валют центральных банков (CBDC) подогревают Нацбанк Китая, запустивший массовое (разумеется, по европейским меркам) тестирование электронного юаня и еще 50 национальных банков, начавших локальные исследования или пилоты в этой сфере.
Валютные сценарии
Надо понимать, что все эти проекты находятся на ранних стадиях и четкого понимания, какими должны быть цифровые валюты, ни у кого нет. Для развивающихся стран, например, в Африке, где отсутствует платежная инфраструктура, CBDC — прекрасное решение для того, чтобы одним махом решить проблему цифровизации платежей. Частные структуры там слабоваты, европейские решения плохо применимы, а электронный ранд из ЮАР или ангольскую кванзу можно сразу заточить под конкретные потребности и специфику страны. Тем более никакой оппозиции со стороны банков там нет, в силу их слабости.
Для Европы, судя по пяти сценариям ЕЦБ, цифровой евро — это, в первую очередь, ответ на угрозы. Большинство сценариев направлено на защиту от частных криптовалют, зарубежных игроков, давления международных платежных систем, с одной стороны, и возможности их краха в случае глобального кризиса — с другой.
У Китая сразу несколько целей — в бедных регионах может сработать африканский сценарий, но одновременно Пекин получает еще один инструмент международной экспансии. Нельзя забывать про китайскую диаспору, для которой электронный юань станет анклавным средством платежа, неподконтрольным местным регуляторам. А внутри страны — это ответ «новым цифровым феодалам», типа Ant Group, которые, по мнению китайских властей, стали слишком влиятельными.
Технологическая монополия
На этом фоне позиция «Сбера» достаточно проста — давайте сделаем цифровыми все безналичные рубли. Таким образом, мы совершим технологический прорыв, усилим контрольные функции ЦБ и государства, но не будем трогать функционал банков. По сути, мы заменяем безличные деньги, которые технически полностью находятся под контролем банков, на новую сущность, контролируемую только ЦБ. При этом, с одной стороны, многие цели российского регулятора достигаются — он получает полный контроль над ликвидностью, движением средств, расходами. С другой стороны, банки не становятся конкурентами ЦБ в области платежей, не происходит перетока ликвидности из банков в кошельки ЦБ. Важно, что при этом полностью сохраняются традиционные кредитные и депозитные механизмы, которым безразлично, на каком техническом носителе находятся денежные средства. Реакция ЦБ на эти предложения пока скорее негативная, проект назван «футурологичным», не соответствующим сегодняшней ситуации.
Какой же сценарий развития в итоге возобладает? На мой взгляд, вопрос является чисто технологическим. Развитие компьютерных мощностей, интернета, алгоритмов защиты информации достигло такого уровня, что счета всего населения большой страны можно прекрасно вести у одного оператора. Это максимизирует эффективность и минимизирует риски и, скорее всего, — это неизбежное будущее финансовой системы. Уже потеряло смысл существование мелких банков и теряет смысл существование средних — мы уверенно идем к технологической олигополии, если не монополии на рынке.
«Сбер» уже продемонстрировал реальность такого оператора — между обслуживанием половины населения страны и всего населения концептуальной разницы нет. Вопрос в том, что делать с такой возможностью? Если оставить все как есть, мы неизбежно получим одного-двух банковских гигантов, контролирующих рынок. Цифровой рубль позволит ЦБ или взять на себя роль монополиста, или эффективно управлять процессом, контролируя банки через функционал цифрового рубля. Пока существующие пилоты в основном сконцентрированы на переводах физических лиц друг другу, но нет технологических препятствий для перевода на CBDC и расчетов между юрлицами, что позволит полностью управлять платежно-расчетным сегментом. Поэтому, на самом деле дискуссии идут не о снижении расходов, эффективности обслуживания населения и оффлайновых платежах, а о том, сохранится ли привычная нам структура финансового рынка и как на нем будут перераспределены функции, полномочия и доходы.
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба