13 февраля 2024 giovanni1313
Почему настроения американских потребителей такие мрачные, когда экономика страны находится в прекрасной форме? Пока этот феномен остаётся одной из самых труднообъяснимых загадок постпандемийного восстановления. Добавлю, что такое расхождение характерно не только для США: в Европе и в Японии потребители тоже неоправданно пессимистичны на фоне рекордно низких показателей безработицы.
Издание «Уолл Стрит Джорнал» попыталось разгадать этот паззл, ограничившись Америкой и отправив журналистов «в народ», узнать из первых рук, что мешает рядовым американцам с оптимизмом смотреть в будущее. Результаты — хоть они и имеют анекдотический характер — на мой взгляд, получились достойными внимания. Давайте познакомимся с ними подробнее.
Одна из главных тем, объединяющих настроения многих жителей Америки — ощущение нестабильности нынешней ситуации. Да, пускай безработица низка, зарплаты растут, холодильники полны, и люди не отказывают себе в тех или иных удовольствиях. Но их не покидает чувство, что всё это ненадолго — и что в любой момент это экономическое благополучие может быстро развалиться.
Это тревога за вещи, которые, как правило, находятся в стороне от текущей экономической конъюнктуры. Это неуверенность в том, что через несколько десятков лет — ближе к старости — они смогут жить в таком же достатке. И это смутные тревоги по поводу тех или иных социальных и политических потрясений.
Возникает картина, в которой раньше путь к «американской мечте», к социальному успеху, был прям и понятен. Учись хорошо, поступи в хороший колледж, там тоже учись хорошо, получи хорошую работу, добросовестно трудись, слушайся начальства и подымайся по карьерной лестнице.
Сейчас некоторые важные ступеньки на этом пути воспринимаются сломанными. Возьмем колледж. Удовольствие, которое за последние 10 лет в США подорожало на 40%-45%. Но отдача от этих массивных вложений вряд ли пропорционально выросла. Так, лишь 43% американцев с высшим образовании работают в области, к которой их готовили в вузе. Высшее образование уже не даёт гарантии высокого достатка: четверть респондентов опроса, организованного порталом "Intelligent”, зарабатывают меньше 30 тыс. долларов в год. В еще одном опросе 56% американцев заявили, что обучение в колледже не стоило потраченных на него денег.
Отсутствие надёжного, понятного способа «дать путёвку в жизнь» своим подрастающим детям, конечно, будет лежать тяжким грузом на сердце у родителей. В опросе, проведенном в 2023 г., рекордное количество американцев — 78% — сказали, что не уверены, что поколение их детей будет жить лучше, чем они сами:
В достижимость «американской мечты» сейчас верит лишь 38% жителей страны:
Но один из важных моментов, который будет снова и снова всплывать в сегодняшнем анализе — это вопрос «что изменилось?». Потому что и сильный рост цен на образование, и работа не по специальности, и отсутствие гарантированного достатка — феномены далеко не новые. Всем им не менее двух десятков лет. Рассматриваемый же эпизод необъяснимого пессимизма характерен только для постпандемийного периода, 2021-23 гг.
И родительские тревоги по поводу «испортившегося» высшего образования парируются тем, что стакан не только наполовину пуст — но еще и наполовину полон. Высшее образование по-прежнему даёт существенные преимущества на рынке труда. Среди владельцев дипломов уровень безработицы гораздо ниже. А их медианный доход на 63% выше, чем медианный доход людей, никогда не посещавших колледж.
Зато объективные свидетельства ухудшения ситуации есть для еще одного обязательного компонента «американской мечты»: наличие собственного дома. Резкий рост ипотечных ставок и сохраняющиеся высокие цены сделали жильё наименее доступным как минимум с 1991 года:
Есть и еще один повод для тревог, ситуация с которым изменилась с начала пандемии. Это войны. Войны, разгоревшиеся довольно далеко от американских границ — но очень активно освещаемые в масс-медиа.
Война — это очень страшная штука, которая, конечно, никак не совместима с потребительским энтузиазмом. Так что здесь американцев вполне можно понять. Недоумение здесь как раз вызывает отечественный потребитель, которого эта тема волнует гораздо меньше, чем их заокеанских коллег:
Индекс потребительской уверенности россиян, ВЦИОМ
Однако сосредоточимся на американском кейсе. Войны пугают жителей США не только сами по себе, но и как свидетельство того, что некие зарубежные силы бросают вызов прежде непоколебимому американскому могуществу. Это удар по национальному престижу. Это слом прежнего миропорядка. И это растущее ощущение угрозы со стороны других, враждебных Америке государств.
Масс-медиа здесь тоже вносят посильную лепту, поддерживая нарратив о враждебном окружении. Отношения с Китаем уже практически не рассматриваются иначе, как через призму конфликта. С другими странами «оси зла» это случилось еще раньше. А курс на конфликт, в свою очередь, неявно требует от простых людей готовиться к преодолению трудностей, «затянуть потуже пояса». Риторика развития через международную кооперацию сменилась на риторику соперничества и бескомпромиссности, «победитель получает всё». Надежда — на постоянную напряженность.
Навязываемый курс на соперничество сталкивается с тем, что нынешние политические лидеры Штатов не могут похвастаться ни большой харизмой, ни международным авторитетом, ни даже хорошей физической формой. Президент страны должен олицетворять ее могущество, но, увы, Джо Байден с этой задачей справляется плохо. Впечатление довершает и несколько совсем постыдных для мировой сверхдержавы эпизодов, вроде дезорганизованного бегства американских сил из Афганистана.
Дело не только в отдельно взятых лидерах и международных провалах. Государственные институты всё более воспринимаются дисфункциональными, ставящими политические игры выше благополучия нации, преследующими эгоистичные цели и упрямо ищущие конфликта там, где нужны конструктивные договоренности. Складывается впечатление, что политики «оторвались от народа» и преследуют собственные интересы, мало совпадающие с интересами публики.
Впрочем, из нового здесь — лишь Байден в президентском кресле, с его очевидными когнитивными проблемами на фоне преклонного возраста. Зрелище не самое вдохновляющее. Ноябрьский опрос CNN/SSRS показал, что лишь 25% американцев считают, что у Байдена есть силы и острота ума, позволяющие ему эффективно выполнять свои обязанности.
В числе претензий американцев — воспринимаемая безинициативность власти в экономической сфере, отсутствие чёткого и понятного курса. Здесь, очевидно, проявляется предпочтение народом «хоть какого-то» курса в противоположность «совсем никакому». При Трампе четкость в экономической сфере была: вот мы сейчас покажем всему миру дулю, будем производить всё сами, загоним государственный бюджет в сильный дефицит и каааак заживём! Публика, конечно, не подозревала, что экономические рецепты 18 века могут привести только к уровню жизни 18 века — для нее главными были хлесткие лозунги и простота решений. В этом плане администрация Байдена сильно уступает трамповской: пиар-составляющая очень слаба, а действия, пускай и грамотные по отдельности, не складываются в какую-то системную политику.
Тема высокого дефицита гос. бюджета хоть и упоминается в статье, но всего один раз. Видимо, это не настолько пугает рядовых американцев.
Нарратив о политической дисфункциональности, тем не менее, не так просто подтвердить объективными метриками. Да, доверие американцев к своему правительству сейчас близко к историческим минимумам — лишь 16% доверяют ему в большинстве случаев. Но возле этого дна оно болтается с 2011 года. И нынешнее снижение находится в пределах статистической погрешности. Однако в предыдущую декаду воспринимаемый политический упадок так не влиял на потребительский энтузиазм:
Возможно, дело не в единодушном чувстве недоверия к государству, а, наоборот, в экстремальной политической поляризации, в раcколе страны на два непримиримых лагеря? Действительно, согласно опросу FiveThirtyEight/Ipsos, политическая поляризация и экстремизм занимает третью строчку в списке важнейших проблем, стоящих перед США, и является крупнейшей проблемой политического характера:
По данным фабрики мыслей “V-Dem”, индекс политической поляризации Штатов начал расти в преддверии президентских выборов-2016, и к 2021 приблизился к максимальной, 4-балльной отметке. Это одно из самых высоких значений для развитых стран:
Политическая поляризация — объективный повод для тревоги за страну для тех немногих адекватных людей, кто не поддался политическому угару. Но она же влияет и на восприятие экономической ситуации более идейных граждан. И чем сильнее поляризация — тем сильнее это искажающее влияние.
WSJ приводит такие данные. Перед президентскими выборами-2016 лишь 11% республиканцев оценивали состояние экономики как хорошее или отличное. После победы Трампа, еще до его инаугурации, эта цифра резко подскочила до 26%. Через год — до 73%. Объективно же улучшение за этот год было довольно скромным.
Поэтому «пессимизм несмотря ни на что», ни на шикарный рынок труда, ни на бурный рост потребления — это лишь следствие того, что у руля сидит неправильный человек. Причём «неправильный» — это мягко сказано. Точнее будет «враг народа». И пока во власти враги народа, в голове у политически ангажированного обывателя экономика обязана только разваливаться и деградировать.
Причем исследователи из Стэнфорда вычислили, что «политический угар» и присущая ему степень неадекватности восприятия экономической ситуации у республиканцев сильнее, чем у сторонников Демократической партии. Поскольку «враги народа» сейчас во власти с точки зрения республиканцев, потребительский пессимизм сейчас сильнее, чем при предыдущем президенте. Этот фактор может объяснить примерно 30% разрыва между настроениями и реальностью.
Перейдём к следующему блоку объяснений избыточного пессимизма, касающемуся экономических условий. Одним из центральных мотивов здесь является шок от резкого ускорения инфляции в 2021-22 гг. Инфляция замедлилась — но шок еще не прошёл. Выше мы говорили о восприятии нестабильности нынешней ситуации. Цены — один из ключевых интуитивных «якорей», которые человек регулярно видит в повседневной жизни. Когда они начинают быстро расти, эта интуитивная уверенность в завтрашнем дне начинает исчезать.
Продолжающиеся военные конфликты усиливают этот эффект: мировая торговля критически зависит от безопасности торговых путей и логистической инфраструктуры. Да и от политических пристрастий тоже: нефтяное эмбарго 1973 г. американцы помнят до сих пор.
Еще одним существенным моментом является падение реальных доходов населения. Падение беспрецедентное — хотя и случившееся после беспрецедентного же роста, проспонсированного раздачей «вертолетных денег» от государства. Располагаемый реальный подушевой доход на дне падения, в июне 2022, почти сравнялся с допандемийным пиком в феврале 2020. И затем опять пошел в рост. Так что речь совсем не о катастрофе, а именно о субъективном восприятии своего финансового положения.
Исторические аналогии говорят о том, что сильная инфляция действительно бьёт по потребительским настроениям. Так, в 1978 г. уверенность потребителей летела вниз стремительным домкратом, несмотря на сокращающуюся безработицу.
На социальном фронте WSJ упоминает проблему большого числа бездомных — еще один заметный, «интуитивный» показатель экономического положения в стране. Количество бездомных в США действительно резко выросло в 2023 — на 12%, хотя рост начался еще раньше, в 2018:
Подытоживая перечисленное, из объективных факторов, появившихся после начала пандемии, мы видим снижение доступности жилья, невразумительное политическое руководство, обострение военных конфликтов за рубежом, сворачивание конструктивной международной повестки, рост политической поляризации до опасного уровня и инфляционный шок, разрушивший представления о стабильности. Довольно пёстрая солянка, которая, в сумме, может и объяснить неоправданный потребительский пессимизм американцев.
Что касается политических факторов, классическая точка зрения заключалась в том, что они якобы нейтральны в отношении экономических настроений «звериных душ». Возможно, это было слишком наивное представление. Обыватель вряд ли раскладывает по полочкам свои тревоги: эти имеют отношение к экономике, а эти — не имеют. Скорее всего, взаимное влияние экономических и политических представлений довольно велико.
Классическая связь между настроениями и уровнем потребления объясняется так: неуверенность в будущих доходах и в сохранении своего рабочего места побуждает потребителя ужать свои расходы и больше экономить. Но многие из перечисленных факторов не несут прямой угрозы будущим доходам. Ни недоступное жильё, ни посредственный президент, ни зарубежные войны и политические противостояния не ассоциируются с неминуемым экономическим спадом.
И даже инфляционный шок — хоть он и неприятен — не побуждает прямо «затянуть пояса». Тем более когда инфляция уже находится в зеркале заднего вида. Пожалуй, сильнее всего на потребление гипотетически может повлиять политизированное восприятие ситуации «в черном цвете».
Добавим, что большинство из этих факторов также не должны влиять и на настроения корпоративных «звериных душ» — на инвестиционные планы. Единственным исключением видится удар по глобализационной повестке. Но перспективы глобализации влияют в первую очередь на исходящие иностранные инвестиции и лишь во вторую — на планы внутри страны. Таким образом, и у корпораций нет особых поводов для сокращения экономической активности. Что и объясняет хорошее состояние американской экономики.
В числе объективных причин потребительского пессимизма есть еще парочка, не совсем политкорректная, поэтому «Уолл Стрит Джорнал» мог опустить эти неудобные темы в своём обзоре. «Социальная» часть обзора получилась слишком короткой — но вряд ли это означает, что на этом фронте американцы видят мало проблем.
Еще раз вернемся к опросу FiveThirtyEight/Ipsos и топ-5 наиболее насущных проблем из него. На втором месте — выше, чем политическая поляризация — мы видим преступность и вооруженное насилие. И в данном случае можно уверенно говорить, что после коронавируса ситуация здесь действительно ухудшилась.
Одним из самых заметных событий последних лет в США стали массовые погромы в мае-июне 2020 г., крупнейшие как минимум со времен беспорядков в Лос-Анджелесе в 1992. Для восстановления порядка было задействовано 62 тыс. служащих Национальной Гвардии, ок. 2 тыс. из них получили травмы и ранения. Счет разграбленным магазинам и другим заведениям шел на сотни, если не на тысячи.
Погромы обнажили хрупкость существующего социального порядка и создали атмосферу полного беззакония. Они шли под лозунгами полного упразднения полиции. Интеллигенция и, что самое страшное, власти смотрели на эти лозунги довольно благосклонно, лишая граждан надежды на хоть какую-то защиту от произвола мародёров.
Это торжество беззакония не прошло бесследно. В официальной статистике очень серьезный скачок произошел в уровне убийств:
...Хотя общий уровень насильственных преступлений изменился слабо:
Число насильственных преступлений на 100 тыс. жителей США
Но обыватель вряд ли знаком с криминальной статистикой — на него больше влияют именно такие масштабные, запоминающиеся события, и сопутствующий им нарратив.
Еще одна деликатная тема из топ-5 тревог американцев — нелегальная иммиграция. Число только задокументированных нелегальных пересечений американской границы выросло примерно в 5 раз по сравнению с 2010-ми и превысило исторические рекорды:
Казалось бы, ну иммигрируют и иммигрируют — причем здесь экономические настроения? Но нелегальные иммигранты — обездоленные люди, и рост их числа на улицах американских городов порождает примерно те же чувства, что и упомянутый выше рост числа бездомных американцев. Это, опять-таки, ощущение слома социального порядка, ощущение угрозы социальной стабильности.
Как и в случае с большинством «политкорректных» факторов, ни опасения по поводу роста преступности, ни наплыв иммигрантов не должны особо влиять на потребительские решения американцев. Благо уровень преступности объективно приходит в норму после шока-2020, а субъективно нарратив о поощрении бандитов и роспуске полиции теряет и актуальность, и широкую поддержку. Кризис нелегальной иммиграции, правда, только нарастает — но он и не несет настолько же большой психологической угрозы.
И мы видим, что последние пару месяцев экономический оптимизм «звериных душ» всё-таки понемногу берет верх над политическим и социальным пессимизмом. Инфляционный шок тоже проходит.
В конце концов, классическое представление о том, что потребителя должно волновать только состояние экономики, возникло не на пустом месте. В первую очередь людей действительно интересует состояние собственного кошелька, регулярное перечисление зарплаты и легкость нахождения новой работы.
Да, оказалось, что настроения потребителей — не настолько простая вещь, и что этот индикатор не настолько надежен, как представлялось ранее. Но даже с такой пониженной надежностью он всё равно будет со временем стремиться вернуться к норме — где настроения определяются экономическими условиями. Поэтому совсем списывать его со счетов, я думаю, не стоит.
(C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter