Вчера, 17:23 1ПРАЙМ
Для того, чтобы составить перечень возможных сценариев, связанных с демаршем властей Катара в отношении ЕС, следует понять источник возникших проблем, а также оценить взаимный уровень влияния участников событий в плоскостях политики и экономики.
Триггером, запустившим данную ситуацию, стала вступившая в силу 25 июля текущего года Директива 2024/1760 (Corporate Sustainability Due Diligence Directive), призванная, по замыслу авторов из Европейской комиссии и Совета Европейского союза, обеспечить соблюдение стандартов корпоративной этики в сфере экологии, соблюдение прав трудящихся и политики разнообразия.
Интересно, что изначально этот акт не смог набрать необходимое количество голосов. Речь шла о поддержке минимум 15 государств ЕС, где суммарно проживают не менее 65% населения Европы. Утверждён был гораздо менее строгий вариант, куда были внесены поправки по требованию Италии и Германии. Тем не менее, даже в её текущем варианте Директива имеет вполне ощутимый функционал, направленный на контроль деятельности компаний, имеющих обороты не менее 1,5 млрд евро.
В дальнейшем (на горизонте 2029 года) предусмотрен постепенный охват всех компаний, имеющих годовой оборот более 450 млн евро. Для компаний, не входящих в юрисдикцию ЕC, применяется следующее правило: под прямое действие Директивы подпадут компании, имеющие оборот от 450 млн евро за счёт продаж на территории ЕС.
В реальности этот функционал допускает взимание штрафов за несоответствие стандартам устойчивого развития, размер которых может достигать 5% от годового мирового дохода компании. Важной особенностью является то, что в зону действия Директивы попадает не только сама компания, но все элементы цепочки создания ценности, в которую она включена. То есть, все бизнес-партнёры, которые снабжают компанию прямо или косвенно товарами и услугами, необходимыми для производства, оказывают для компании услуги по дистрибуции, транспортировке и хранению продукции.
Фактически Еврокомиссия изобрела ещё одно удивительное средство воздействия на рынки, не имеющего ничего общего с честной конкуренцией. Ничего принципиально нового по сравнению с трендами последних лет изобретено не было. Пожалуй, ключевым отличием от предыдущих инициатив подобного рода является описанная выше обязанность бизнеса контролировать не только свои процессы, но и вникать в деятельность контрагентов, а при обнаружении проблемных моментов – прекращать сотрудничество.
Важно, что сам процесс этого обнаружения может быть инициативно запущен органами Еврокомиссии, решение которой становится директивным для компаний вне стран ЕС. Первым знаковым применением 2024/1760 стал кейс компании QatarEnergy. Еврокомиссия выпустила релиз, в котором угрожает штрафом катарскому производителю СПГ за нарушения комплаенса в области выбросов углерода, прав человека и трудовых прав.
Реакция катарской стороны оказалось весьма резкой. Надо отметить, что вопросы добычи углеводородов находятся в Катаре на прямом контроле государства. В этой связи министр энергетики Катара прямо указал на те последствия, которые ожидают Еврозону в случае применения штрафов. Речь идёт о полной остановке поставок катарского газа на европейский рынок.
Правда, как и любые восточные политики, руководители QatarEnergy оставили окно возможностей для ЕС. Долгосрочные контракты на поставку СПГ с Германий, Францией, Италией и Нидерландами не будут расторгнуты, если штрафы будут затрагивать не весь доход компании, а лишь ту его часть, что относится к Европе.
В этой ситуации мяч находится на стороне ЕК. Насколько там готовы идти на принцип и отказаться от поставок "недемократичного" СПГ? Оценочно, в 2023 году поставки газа из Катара в ЕС составили 15,5 млрд куб. м, или 5,3% от общего объёма импорта. Полагаю, что и в уходящем году можно ориентироваться если не на абсолютные значения, то на долю.
Способен ли ЕC заместить её выпадение без экономических и политических потерь? В целом, такая задача не выглядит невозможной. Однако следует понимать, что если в общем объёме газовых поставок Катар находится даже не в первой пятёрке – лидируют тут Норвегия (30,3%, 87,8 млрд куб. м), США (19,4%, 56,2 млрд куб. м) и Россия (по трубопроводам — 8,7%, 25,1 млрд куб. м, и в виде СПГ — 6,1%, 17,8 млрд куб. м), то в части обеспечения СПГ картина выглядит иначе. Катар уже в тройке с 11% после США (46%) и России (21%).
При этом, очевидно, замещение возможно только с ростом цены, а значит – с дополнительной нагрузкой на потребителей газа. А это, в первую очередь, и так сильно ослабевшая промышленность Европы. Если к этому добавить наиболее вероятную страну-заместитель выпавших объёмов (речь идёт о США), то складывается уже знакомый пасьянс, где главным выгодоприобретателем становится Вашингтон, а потерпевшей стороной – страны Европы.
Недавно Дональд Трамп объявил о намерении ввести пошлины против стран Европейского Союза в случае, если они не увеличат объёмы закупок нефти и газа, произведённых в США. Деиндустриализация Европы выглядит, как одна из ключевых задач американских элит на ближайшие годы. Скандал с QatarEnergy вполне вписывается в этот тренд. Сюда же можно отнести и планы по обнулению транзита российского газа через территорию Украины.
Грядущее газового рынка Европы всё более становится заложником политической повестки, где национальным государствам отводится незавидная роль. Здравомыслящие политики уже понимают эту угрозу и стремятся найти выход. Об этом говорит, например, визит словацкого лидера Роберта Фицо для конфиденциальных переговоров с Владимиром Путиным. Большинство экспертов считают, что вопрос газовых поставок был среди главных.
Впрочем, пока что Европу ждёт достаточно трудная зима. Запасы газа уже находятся на уровне 75% от максимума. В этой связи можно ожидать повышения цен на газ на 10-12%, что в абсолютных цифрах составит 525-540 долларов США за эквивалент тысячи кубометров.
Автор - Максим Максимов, к.э.н., доцент кафедры управления инновационной и промышленной политикой РЭУ им. Г.В. Плеханова
Триггером, запустившим данную ситуацию, стала вступившая в силу 25 июля текущего года Директива 2024/1760 (Corporate Sustainability Due Diligence Directive), призванная, по замыслу авторов из Европейской комиссии и Совета Европейского союза, обеспечить соблюдение стандартов корпоративной этики в сфере экологии, соблюдение прав трудящихся и политики разнообразия.
Интересно, что изначально этот акт не смог набрать необходимое количество голосов. Речь шла о поддержке минимум 15 государств ЕС, где суммарно проживают не менее 65% населения Европы. Утверждён был гораздо менее строгий вариант, куда были внесены поправки по требованию Италии и Германии. Тем не менее, даже в её текущем варианте Директива имеет вполне ощутимый функционал, направленный на контроль деятельности компаний, имеющих обороты не менее 1,5 млрд евро.
В дальнейшем (на горизонте 2029 года) предусмотрен постепенный охват всех компаний, имеющих годовой оборот более 450 млн евро. Для компаний, не входящих в юрисдикцию ЕC, применяется следующее правило: под прямое действие Директивы подпадут компании, имеющие оборот от 450 млн евро за счёт продаж на территории ЕС.
В реальности этот функционал допускает взимание штрафов за несоответствие стандартам устойчивого развития, размер которых может достигать 5% от годового мирового дохода компании. Важной особенностью является то, что в зону действия Директивы попадает не только сама компания, но все элементы цепочки создания ценности, в которую она включена. То есть, все бизнес-партнёры, которые снабжают компанию прямо или косвенно товарами и услугами, необходимыми для производства, оказывают для компании услуги по дистрибуции, транспортировке и хранению продукции.
Фактически Еврокомиссия изобрела ещё одно удивительное средство воздействия на рынки, не имеющего ничего общего с честной конкуренцией. Ничего принципиально нового по сравнению с трендами последних лет изобретено не было. Пожалуй, ключевым отличием от предыдущих инициатив подобного рода является описанная выше обязанность бизнеса контролировать не только свои процессы, но и вникать в деятельность контрагентов, а при обнаружении проблемных моментов – прекращать сотрудничество.
Важно, что сам процесс этого обнаружения может быть инициативно запущен органами Еврокомиссии, решение которой становится директивным для компаний вне стран ЕС. Первым знаковым применением 2024/1760 стал кейс компании QatarEnergy. Еврокомиссия выпустила релиз, в котором угрожает штрафом катарскому производителю СПГ за нарушения комплаенса в области выбросов углерода, прав человека и трудовых прав.
Реакция катарской стороны оказалось весьма резкой. Надо отметить, что вопросы добычи углеводородов находятся в Катаре на прямом контроле государства. В этой связи министр энергетики Катара прямо указал на те последствия, которые ожидают Еврозону в случае применения штрафов. Речь идёт о полной остановке поставок катарского газа на европейский рынок.
Правда, как и любые восточные политики, руководители QatarEnergy оставили окно возможностей для ЕС. Долгосрочные контракты на поставку СПГ с Германий, Францией, Италией и Нидерландами не будут расторгнуты, если штрафы будут затрагивать не весь доход компании, а лишь ту его часть, что относится к Европе.
В этой ситуации мяч находится на стороне ЕК. Насколько там готовы идти на принцип и отказаться от поставок "недемократичного" СПГ? Оценочно, в 2023 году поставки газа из Катара в ЕС составили 15,5 млрд куб. м, или 5,3% от общего объёма импорта. Полагаю, что и в уходящем году можно ориентироваться если не на абсолютные значения, то на долю.
Способен ли ЕC заместить её выпадение без экономических и политических потерь? В целом, такая задача не выглядит невозможной. Однако следует понимать, что если в общем объёме газовых поставок Катар находится даже не в первой пятёрке – лидируют тут Норвегия (30,3%, 87,8 млрд куб. м), США (19,4%, 56,2 млрд куб. м) и Россия (по трубопроводам — 8,7%, 25,1 млрд куб. м, и в виде СПГ — 6,1%, 17,8 млрд куб. м), то в части обеспечения СПГ картина выглядит иначе. Катар уже в тройке с 11% после США (46%) и России (21%).
При этом, очевидно, замещение возможно только с ростом цены, а значит – с дополнительной нагрузкой на потребителей газа. А это, в первую очередь, и так сильно ослабевшая промышленность Европы. Если к этому добавить наиболее вероятную страну-заместитель выпавших объёмов (речь идёт о США), то складывается уже знакомый пасьянс, где главным выгодоприобретателем становится Вашингтон, а потерпевшей стороной – страны Европы.
Недавно Дональд Трамп объявил о намерении ввести пошлины против стран Европейского Союза в случае, если они не увеличат объёмы закупок нефти и газа, произведённых в США. Деиндустриализация Европы выглядит, как одна из ключевых задач американских элит на ближайшие годы. Скандал с QatarEnergy вполне вписывается в этот тренд. Сюда же можно отнести и планы по обнулению транзита российского газа через территорию Украины.
Грядущее газового рынка Европы всё более становится заложником политической повестки, где национальным государствам отводится незавидная роль. Здравомыслящие политики уже понимают эту угрозу и стремятся найти выход. Об этом говорит, например, визит словацкого лидера Роберта Фицо для конфиденциальных переговоров с Владимиром Путиным. Большинство экспертов считают, что вопрос газовых поставок был среди главных.
Впрочем, пока что Европу ждёт достаточно трудная зима. Запасы газа уже находятся на уровне 75% от максимума. В этой связи можно ожидать повышения цен на газ на 10-12%, что в абсолютных цифрах составит 525-540 долларов США за эквивалент тысячи кубометров.
Автор - Максим Максимов, к.э.н., доцент кафедры управления инновационной и промышленной политикой РЭУ им. Г.В. Плеханова
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба