25 декабря 2014 Однако
Часто разговоры о будущем сланцевой нефти (а от него во многом зависит благополучие стран-экспортёров нефти) ограничиваются качественным подходом: «бурить на нефть станут меньше», «добыча упадёт» и т.п. Понятно, что без количественного анализа такие рассуждения выглядят недостаточно информативными. Поэтому в настоящем материале мы предлагаем обсудить сразу несколько статистических параметров сланцевой добычи.
В теории можно отслеживать четыре параметра. Один из них очень косвенный — разрешения на бурение скважин, а самый прямой — объём добычи. Так как данные по добыче выходят с некоторым лагом, то появляется соблазн использовать опережающие параметры, хотя они косвенные и потому менее достоверные. В порядке уменьшения «косвенности» эти индикаторы выглядят следующим образом:
1. Разрешения на бурение скважин
2. Количество буровых на месторождении
3. Ввод скважин в эксплуатацию
4. Добыча
Разрешения на бурение: неочевидный индикатор
Параметр выдачи разрешений на бурение, на наш взгляд, нужно использовать с большой осторожностью, так как бурятся далеко не все выданные разрешения и параметр очень изменчив. Тем не менее на сегодняшний день разрешения на бурение выглядят в рамках среднегодовых значений, без значимых отклонений, хотя недавний провал относительно октябрьских значений позволил начать спекуляции на этом факте. Чтобы лучше понимать ситуацию с разрешениями на бурение, стоит смотреть этот параметр в исторической перспективе. Начнём с самого известного месторождения сланцевой нефти — Баккен:
В последнюю неделю количество выданных разрешений на бурение вернулось к нормальным среднегодовым значениям, но нельзя не обратить внимание на высокую изменчивость показателя. Это значит, что по одной неделе, по предыдущей, когда они сильно упали, или по текущей, когда они выросли, судить о ситуации нельзя. Тем не менее возврат к высокому значению косвенно намекает на отсутствие особо серьёзных проблем на данный момент.
В Техасе (бассейн Пермиан и месторождение Игл-форд) ситуация аналогична:
Во-первых, несмотря на сильное падение разрешений на бурение в ноябре относительно октября, на чём было много спекуляций, количество разрешений в ноябре осталось недалеко от среднегодового уровня и, в целом, фатально не выглядит. Во-вторых, видно, что разрешения на бурение слабо связаны с вводом скважин в эксплуатацию, а значит, их нельзя использовать для прогнозирования добычи и для Техаса придётся опираться на другие параметры, так как этот параметр слишком косвенный.
Работающие буровые: сколько установок должно «уйти» для стагнации добычи
Следующий параметр — количество эксплуатирующихся буровых на месторождении. Тут уместно вспомнить матчасть. Дело в том, что до снижения цен на нефть все месторождения наращивали добычу. Поэтому, если уйдёт лишь некоторая часть буровых, то добыча месторождения не начнёт падать, а просто перестанет расти. Чтобы добыча начала падать — нужно, чтобы ушло очень существенное количество буровых. Поэтому уход буровых некорректно связывать с падением добычи — там нет прямой связи. Приведём пример. Месячное бурение новых скважин на Баккене увеличивает добычу на 104 тыс. барр. в день (кБ/д), в то время как ранее пробурённые скважины суммарно теряют в добыче 77 кБ/д. Поэтому добыча на Баккене увеличивается на 104–77=27 кБ/д. Если бурить меньше новых скважин и они будут давать, например, не 104 кБ/д новой добычи, а 77 кБ/д, то рост добычи прекратится, так как новое бурение будет уравновешено снижением добычи ранее пробурённых скважин.
Используя данные по «вводу» новой добычи и снижению старой, можно примерно оценить, при каком уровне буровых добыча месторождения начнёт стагнировать, а ниже какого — падать. Исходя из текущих данных, на месторождении Баккен для остановки роста нужно, чтобы прекратило работу 26% буровых, то есть от 190 штук осталось 140. Посмотрим на текущую ситуацию (пороговое значение актуально только для текущей добычи, на 2011–2013 года оно не распространялось):
Пока количество буровых на Баккене довольно далеко от порогового и в ближайшее время вряд ли его достигнет. После чего остаётся ещё лаг в два месяца между бурением и вводом скважин.
Для бассейна Пермиан ситуация выглядит так:
Конечно, из-за изменений других параметров (качества скважин) возможны какие-то отклонения от полученных результатов, но по сути ситуация именно такова — сначала «сланцевая» нефть должна остановить свой рост и только потом начать падать. Таким образом, придётся довольно долго ждать, чтобы увидеть достоверный тренд падения на добыче. При этом на Пермиане ситуация сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что Пермиан — это единственный нефтегазовый бассейн, где широко распространено вертикальное бурение «сланцевых» месторождений с высокой себестоимостью и скважинами низких дебитов. То сокращение, которое сейчас видно на графике — это исключительно низкоэффективное вертикальное бурение, а «горизонтальные» буровые, которые ответственны за основную долю новой добычи, ещё даже не начали сокращаться.
Уроки истории
На счёт связи буровых и добычи можно не только теоретизировать. Дело в том, что в истории существовал прецедент, на основе которого можно изучить на практике обсуждаемый эффект (соответствие буровых и добычи) и имя ему — месторождение сланцевого газа Хейнесвилль. Себестоимость добычи по меркам США очень высока — $6,5 за МБТЕ или $230 за тыс. куб. м, поэтому когда в 2009–2012 годах цены на газ в США находились ниже значений в $3 за МБТЕ ($108 за тыс. куб. м), добыча на месторождении стала нерентабельной. Спустя два года можно посмотреть на происходящие в то время трагические для месторождения события и понять пример взаимосвязи буровых и добычи в экстремальных ситуациях:
Количество буровых сократилось очень сильно, в 5 раз (с 240 штук до 50), а добыча сланцевого газа достигла пика и упала совсем не так резко, в 1,8 раза — с 73 млрд кубометров до 40 (в пересчёте дневной добычи на годовой эквивалент). Летом 2012 года количество буровых прекратило снижаться, а добыча снижалась ещё год. В целом, связь слаба. Проблема в том, что существует большое количество дополнительных факторов, которые определяют влияние буровых на добычу. Всё перечислять нет смысла, но пару факторов стоит упомянуть.
Хейнесвилль находился в фазе роста и потому уход части буровых обеспечил лишь остановку роста.
На месторождении всегда разбуриваются разные участки, и хорошие, и плохие, и в невыгодных условиях буровые уходят именно с плохих участков, которые обеспечивали меньшую часть добычи.
При этом стоит отметить, что применение кустового бурения не сильно ответственно за рост эффективности буровых на Хейнесвилле.
Применим этот опыт к рассматриваемым нефтяным месторождениям. Если первый эффект количественно оценить относительно просто («пороговое значение» на графиках буровых), то второй — крайне сложно и придётся всё-таки ограничиться качественной характеристикой в словесной форме. Второй эффект должен опускать ещё ниже красную линию порогового значения буровых. Учитывая большое количество малоэффективных вертикальных буровых на Пермиане (половина), второй эффект на нём особенно сильно проявится и пороговая линия, скорее всего, сместится ниже. Но есть и другой нюанс, противоположный — с ростом добычи месторождения снижение старой добычи тоже будет увеличиваться, что будет влиять на пороговое значение буровых в сторону увеличения. Поэтому сейчас пороговое значение буровых можно оценивать лишь примерно.
Менее косвенные параметры — ввод скважин в эксплуатацию и непосредственно добыча — более точны, но первый в свободном доступе есть не для всех месторождений, а второй слишком запаздывает и пока там нельзя увидеть ничего конкретного.
Добыча сланцевой нефти отреагирует на снижение цен и перейдёт к стабильному падению только при уходе довольно большого количества буровых, чего пока не наблюдается, но вполне вероятно в перспективе около полугода-года. А значит, добыча сланцевой нефти в ближайшее время не начнёт падать и нужно надолго готовиться к суровым низким ценам на нефть.
Комментарий обозревателя энергетических рынков А. Собко
«Однако» — место для вменяемых дискуссий, поэтому мы с удовольствием представляем видение перспектив американской нефтяной добычи нашего коллеги и «сланцевого оптимиста».
Действительно, некоторые неочевидные опережающие индикаторы сланцевой добычи, обсуждаемые в статье, могут трактоваться субъективно, в зависимости от общего отношения комментатора к феномену сланцевой добычи.
В то же время приведённая в статье авторская оценка «предельного значения» числа работающих буровых, после которой начнётся стагнация добычи, — это очень важный и вполне себе объективный показатель.
Субъективный фактор включается на следующем этапе — как быстро число буровых придёт к этим значениям и придёт ли вообще.
И тут включаются ещё два «скрытых» аспекта, которые могут исказить реальную экономику сланцевой добычи при текущих низких нефтяных ценах. Эти же факторы мы уже наблюдали несколько лет назад во время развития газовой добычи, которая тоже прошла через период экстремально низких цен.
Автор в качестве примера рассматривает месторождение Хейнесвилль (рис.5), откуда в конечном счёте убежали многие буровые установки из-за дорогого бурения. В статье сопоставляется снижение объёмов бурения с падением объёмов добычи. Но здесь важно отметить, что весь период 2009–2012 годов (хотя цены на газ в США уже были около 4 долл. за млн БТЕ) эти объёмы бурения не только не снижались, но и стремительно росли. Иными словами, очень дорогое в разработке месторождение стали интенсивно разбуривать «с нуля» при недостаточно высокой цене газа. Чем это можно объяснить? Обязательствами по бурению перед землевладельцами? Уже арендованными буровыми установками? Надуванием знаменитого «сланцевого пузыря» (кстати, именно добыча на Хейнесвилль привела к убыткам компании Chesapeake)? Это не так важно. Факты состоят в том, что тезис о неочевидной корреляции цен и темпов бурения действительно имеет историческое подтверждение.
Ещё один фактор, который может затормозить крах сланцевой добычи, — хеджирование рисков, то есть когда компании ещё при высоких ценах на нефть перестраховывались, покупая опцион (право) на продажу нефти по фиксированной (и устраивающей их цене). По недавним оценкам, опубликованным Bloomberg, к примеру, компания-добытчик сланцевой нефти Pioneer захеджировала 85% процентов своей добычи в 2015 году по ценам на 15 долларов выше текущих котировок для сорта WTI.
Но если кто-то (Pioneer) нашёл, то кто-то (кстати, интересно, кто и зачем) потерял. И хотя для всей экономики, по сути, это убытки, факты остаются фактами: хеджирование реально противостоит падению добычи при низких ценах.
Таким образом, здесь мы видим некоторую парадоксальность. С одной стороны, есть основания предполагать, что сланцевая добыча долгосрочно нерентабельна при текущих ценах. Но и ждать, когда закончатся договора по аренде и исчерпаются возможности по хеджированию, придётся достаточно долго. А значит, основный вывод автора — что быстрого падения темпов бурения мы не дождёмся — вполне себе имеет право на существование.
В теории можно отслеживать четыре параметра. Один из них очень косвенный — разрешения на бурение скважин, а самый прямой — объём добычи. Так как данные по добыче выходят с некоторым лагом, то появляется соблазн использовать опережающие параметры, хотя они косвенные и потому менее достоверные. В порядке уменьшения «косвенности» эти индикаторы выглядят следующим образом:
1. Разрешения на бурение скважин
2. Количество буровых на месторождении
3. Ввод скважин в эксплуатацию
4. Добыча
Разрешения на бурение: неочевидный индикатор
Параметр выдачи разрешений на бурение, на наш взгляд, нужно использовать с большой осторожностью, так как бурятся далеко не все выданные разрешения и параметр очень изменчив. Тем не менее на сегодняшний день разрешения на бурение выглядят в рамках среднегодовых значений, без значимых отклонений, хотя недавний провал относительно октябрьских значений позволил начать спекуляции на этом факте. Чтобы лучше понимать ситуацию с разрешениями на бурение, стоит смотреть этот параметр в исторической перспективе. Начнём с самого известного месторождения сланцевой нефти — Баккен:
В последнюю неделю количество выданных разрешений на бурение вернулось к нормальным среднегодовым значениям, но нельзя не обратить внимание на высокую изменчивость показателя. Это значит, что по одной неделе, по предыдущей, когда они сильно упали, или по текущей, когда они выросли, судить о ситуации нельзя. Тем не менее возврат к высокому значению косвенно намекает на отсутствие особо серьёзных проблем на данный момент.
В Техасе (бассейн Пермиан и месторождение Игл-форд) ситуация аналогична:
Во-первых, несмотря на сильное падение разрешений на бурение в ноябре относительно октября, на чём было много спекуляций, количество разрешений в ноябре осталось недалеко от среднегодового уровня и, в целом, фатально не выглядит. Во-вторых, видно, что разрешения на бурение слабо связаны с вводом скважин в эксплуатацию, а значит, их нельзя использовать для прогнозирования добычи и для Техаса придётся опираться на другие параметры, так как этот параметр слишком косвенный.
Работающие буровые: сколько установок должно «уйти» для стагнации добычи
Следующий параметр — количество эксплуатирующихся буровых на месторождении. Тут уместно вспомнить матчасть. Дело в том, что до снижения цен на нефть все месторождения наращивали добычу. Поэтому, если уйдёт лишь некоторая часть буровых, то добыча месторождения не начнёт падать, а просто перестанет расти. Чтобы добыча начала падать — нужно, чтобы ушло очень существенное количество буровых. Поэтому уход буровых некорректно связывать с падением добычи — там нет прямой связи. Приведём пример. Месячное бурение новых скважин на Баккене увеличивает добычу на 104 тыс. барр. в день (кБ/д), в то время как ранее пробурённые скважины суммарно теряют в добыче 77 кБ/д. Поэтому добыча на Баккене увеличивается на 104–77=27 кБ/д. Если бурить меньше новых скважин и они будут давать, например, не 104 кБ/д новой добычи, а 77 кБ/д, то рост добычи прекратится, так как новое бурение будет уравновешено снижением добычи ранее пробурённых скважин.
Используя данные по «вводу» новой добычи и снижению старой, можно примерно оценить, при каком уровне буровых добыча месторождения начнёт стагнировать, а ниже какого — падать. Исходя из текущих данных, на месторождении Баккен для остановки роста нужно, чтобы прекратило работу 26% буровых, то есть от 190 штук осталось 140. Посмотрим на текущую ситуацию (пороговое значение актуально только для текущей добычи, на 2011–2013 года оно не распространялось):
Пока количество буровых на Баккене довольно далеко от порогового и в ближайшее время вряд ли его достигнет. После чего остаётся ещё лаг в два месяца между бурением и вводом скважин.
Для бассейна Пермиан ситуация выглядит так:
Конечно, из-за изменений других параметров (качества скважин) возможны какие-то отклонения от полученных результатов, но по сути ситуация именно такова — сначала «сланцевая» нефть должна остановить свой рост и только потом начать падать. Таким образом, придётся довольно долго ждать, чтобы увидеть достоверный тренд падения на добыче. При этом на Пермиане ситуация сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что Пермиан — это единственный нефтегазовый бассейн, где широко распространено вертикальное бурение «сланцевых» месторождений с высокой себестоимостью и скважинами низких дебитов. То сокращение, которое сейчас видно на графике — это исключительно низкоэффективное вертикальное бурение, а «горизонтальные» буровые, которые ответственны за основную долю новой добычи, ещё даже не начали сокращаться.
Уроки истории
На счёт связи буровых и добычи можно не только теоретизировать. Дело в том, что в истории существовал прецедент, на основе которого можно изучить на практике обсуждаемый эффект (соответствие буровых и добычи) и имя ему — месторождение сланцевого газа Хейнесвилль. Себестоимость добычи по меркам США очень высока — $6,5 за МБТЕ или $230 за тыс. куб. м, поэтому когда в 2009–2012 годах цены на газ в США находились ниже значений в $3 за МБТЕ ($108 за тыс. куб. м), добыча на месторождении стала нерентабельной. Спустя два года можно посмотреть на происходящие в то время трагические для месторождения события и понять пример взаимосвязи буровых и добычи в экстремальных ситуациях:
Количество буровых сократилось очень сильно, в 5 раз (с 240 штук до 50), а добыча сланцевого газа достигла пика и упала совсем не так резко, в 1,8 раза — с 73 млрд кубометров до 40 (в пересчёте дневной добычи на годовой эквивалент). Летом 2012 года количество буровых прекратило снижаться, а добыча снижалась ещё год. В целом, связь слаба. Проблема в том, что существует большое количество дополнительных факторов, которые определяют влияние буровых на добычу. Всё перечислять нет смысла, но пару факторов стоит упомянуть.
Хейнесвилль находился в фазе роста и потому уход части буровых обеспечил лишь остановку роста.
На месторождении всегда разбуриваются разные участки, и хорошие, и плохие, и в невыгодных условиях буровые уходят именно с плохих участков, которые обеспечивали меньшую часть добычи.
При этом стоит отметить, что применение кустового бурения не сильно ответственно за рост эффективности буровых на Хейнесвилле.
Применим этот опыт к рассматриваемым нефтяным месторождениям. Если первый эффект количественно оценить относительно просто («пороговое значение» на графиках буровых), то второй — крайне сложно и придётся всё-таки ограничиться качественной характеристикой в словесной форме. Второй эффект должен опускать ещё ниже красную линию порогового значения буровых. Учитывая большое количество малоэффективных вертикальных буровых на Пермиане (половина), второй эффект на нём особенно сильно проявится и пороговая линия, скорее всего, сместится ниже. Но есть и другой нюанс, противоположный — с ростом добычи месторождения снижение старой добычи тоже будет увеличиваться, что будет влиять на пороговое значение буровых в сторону увеличения. Поэтому сейчас пороговое значение буровых можно оценивать лишь примерно.
Менее косвенные параметры — ввод скважин в эксплуатацию и непосредственно добыча — более точны, но первый в свободном доступе есть не для всех месторождений, а второй слишком запаздывает и пока там нельзя увидеть ничего конкретного.
Добыча сланцевой нефти отреагирует на снижение цен и перейдёт к стабильному падению только при уходе довольно большого количества буровых, чего пока не наблюдается, но вполне вероятно в перспективе около полугода-года. А значит, добыча сланцевой нефти в ближайшее время не начнёт падать и нужно надолго готовиться к суровым низким ценам на нефть.
Комментарий обозревателя энергетических рынков А. Собко
«Однако» — место для вменяемых дискуссий, поэтому мы с удовольствием представляем видение перспектив американской нефтяной добычи нашего коллеги и «сланцевого оптимиста».
Действительно, некоторые неочевидные опережающие индикаторы сланцевой добычи, обсуждаемые в статье, могут трактоваться субъективно, в зависимости от общего отношения комментатора к феномену сланцевой добычи.
В то же время приведённая в статье авторская оценка «предельного значения» числа работающих буровых, после которой начнётся стагнация добычи, — это очень важный и вполне себе объективный показатель.
Субъективный фактор включается на следующем этапе — как быстро число буровых придёт к этим значениям и придёт ли вообще.
И тут включаются ещё два «скрытых» аспекта, которые могут исказить реальную экономику сланцевой добычи при текущих низких нефтяных ценах. Эти же факторы мы уже наблюдали несколько лет назад во время развития газовой добычи, которая тоже прошла через период экстремально низких цен.
Автор в качестве примера рассматривает месторождение Хейнесвилль (рис.5), откуда в конечном счёте убежали многие буровые установки из-за дорогого бурения. В статье сопоставляется снижение объёмов бурения с падением объёмов добычи. Но здесь важно отметить, что весь период 2009–2012 годов (хотя цены на газ в США уже были около 4 долл. за млн БТЕ) эти объёмы бурения не только не снижались, но и стремительно росли. Иными словами, очень дорогое в разработке месторождение стали интенсивно разбуривать «с нуля» при недостаточно высокой цене газа. Чем это можно объяснить? Обязательствами по бурению перед землевладельцами? Уже арендованными буровыми установками? Надуванием знаменитого «сланцевого пузыря» (кстати, именно добыча на Хейнесвилль привела к убыткам компании Chesapeake)? Это не так важно. Факты состоят в том, что тезис о неочевидной корреляции цен и темпов бурения действительно имеет историческое подтверждение.
Ещё один фактор, который может затормозить крах сланцевой добычи, — хеджирование рисков, то есть когда компании ещё при высоких ценах на нефть перестраховывались, покупая опцион (право) на продажу нефти по фиксированной (и устраивающей их цене). По недавним оценкам, опубликованным Bloomberg, к примеру, компания-добытчик сланцевой нефти Pioneer захеджировала 85% процентов своей добычи в 2015 году по ценам на 15 долларов выше текущих котировок для сорта WTI.
Но если кто-то (Pioneer) нашёл, то кто-то (кстати, интересно, кто и зачем) потерял. И хотя для всей экономики, по сути, это убытки, факты остаются фактами: хеджирование реально противостоит падению добычи при низких ценах.
Таким образом, здесь мы видим некоторую парадоксальность. С одной стороны, есть основания предполагать, что сланцевая добыча долгосрочно нерентабельна при текущих ценах. Но и ждать, когда закончатся договора по аренде и исчерпаются возможности по хеджированию, придётся достаточно долго. А значит, основный вывод автора — что быстрого падения темпов бурения мы не дождёмся — вполне себе имеет право на существование.
http://www.odnako.org/ Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба