28 декабря 2016 Financial One
Глава Сбербанка Герман Греф в интервью газете «Ведомости» затронул множество интересных тем. Мы выбрали наиболее значимые из них.
Про президентские выборы и планы Владимира Путина
– Вы ждете нового или обновленного президента? Вы допускаете, что будет баллотироваться не Путин?
– Это как раз из области гаданий. Я не знаю планов президента, но очевидно, что изменения будут. Мы все их ждем. Они нужны как минимум в экономической области, нужны интенсивные реформы.
– Но все же вы общаетесь с президентом. Как вам кажется, понимает ли он глубину кризиса и необходимость изменений? Тренд на реформы зависит от него, но готов ли он к обновлению?
– На мой взгляд, он хорошо понимает ситуацию.
– Многим его последнее послание Федеральному собранию показалось малосодержательным.
– Я не согласен. Было сказано очень много важных вещей. Оно было комплексным, президент впервые отчетливо сказал про ценности. А именно ценности лежат в основе любых изменений. Он сказал про диверсификацию, про необходимость изменения государства, повышения его эффективности, про новую экономику, про распространение цифровых технологий на все сферы жизни и деятельности.
Отношение к победе Дональда Трампа в США
– А как вы оцениваете «фактор Трампа», от которого одни ждут стимулов для экономического роста, а другие – конфликтов?
– Пока никто не знает Трампа-президента. Многие знают Трампа-бизнесмена и Трампа-кандидата, но не президента. И я не берусь предсказывать, но у меня позитивные ожидания. Я встречался с Трампом, и впечатления от общения очень позитивные, знаю некоторых членов его команды. Проблемой будет отсутствие политического опыта, но у них есть солидный бизнес-опыт: это прагматичные люди, сумевшие победить в жесткой конкурентной борьбе. И у этих людей, и у системы достаточно ресурса, чтобы делать выверенные и правильные шаги.
Я всегда приветствую изменения – сегодня, как никогда, миру нужны изменения. Накопилось очень много диспропорций и в национальных экономиках, в том числе американской, и в мире. Трамп – это президент изменений. Люди и в США, и в Великобритании голосовали за изменения, надеюсь, они будут происходить.
Но в целом сейчас очень хорошая почва для любителей гадать, что нас ждет впереди. Я к их числу не отношусь, но, повторю, ожидания у меня позитивные.
Дело Улюкаева и будущее Минэкономразвития
– А какой была ваша первая реакция, когда вы узнали про задержание Алексея Улюкаева, и можете ли вы поверить в то, в чем его обвиняют?
– Простите, но я не хочу это комментировать. Для меня это большая травма. Я был в шоке. Это министерство для меня является родным, и я сильно переживал из-за того, что происходило с ним в последние годы. И Алексея я много лет знаю, знаю его жену, детей. Чтобы судить, надо быть в стороне. А я не могу.
– Реформами прежде занималось Минэкономразвития. Но в последнее время оно утратило эту функцию, очевидно, было ослабление министерства, повестка развития почти исчезла. Сейчас сменился министр. Как вам кажется, может ли Минэкономразвития вернуть себе прежний статус?
– Когда мы работали в Минэкономразвития, оно и выполняло функцию delivery unit, мы занимались всеми реформами, были офисом их управления. Сейчас эта функция правительству крайне нужна. Органично, если она будет у Минэкономразвития. Сможет ли оно вернуть ее, покажет время. Я знаком с новым министром, он производит благоприятное впечатление, грамотный человек, но, конечно, у него нет большого управленческого опыта. И у него мало времени на серьезные изменения в оставшийся год перед сменой правительства. Поэтому все будет зависеть от того, с какой скоростью он сумеет сформулировать задачи и цели перед собой: что он может и хочет сделать. И если он попросит помощи, думаю, что все, кто когда-то работал в министерстве, постараются помочь и советом, и делом. Это очень важное министерство, и очень важно его реанимировать. Я очень надеюсь, что он будет успешен в этом.
Эксперименты ЦБ
– Но ЦБ – ваш акционер, неужели он не помогает готовиться к изменениям в регулировании?
– У нас есть только одна привилегия: мы договорились, что на нас ставят все эксперименты. Мы первыми чувствуем все изменения.
– То есть вы участвуете во всех пилотных проектах, от надзора до кибербезопасности?
– Абсолютно, и никаких снисхождений к нам нет! Мы сами просили об этом ЦБ. Мы большие, и нам точно не надо помогать, никаких скидок мы никогда не просили и, надеюсь, не попросим. Мы должны справляться со всем сами. В 2014 году, когда была критическая ситуация, когда вкладчики сняли более 1 трлн рублей, мы ни копейки ликвидности не привлекли от ЦБ, хотя это была бы абсолютно нормальная практика. Не думаю, что открою большую тайну, если скажу, что в самый критический момент, когда мы привлекли депозит на 200 млрд рублей от Минфина по ставке 31% годовых, мне позвонила Эльвира Сахипзадовна и сказала: «Вы всегда можете взять у нас временную линию, чтобы продержаться». Я поблагодарил ее за звонок – он был очень важен как поддержка – и сказал, что если будет совсем плохо, то мы, может быть, придем за помощью. Но, слава богу, обошлись.
О «черных лебедях»
– Каких черных лебедей, по вашему мнению, стоит опасаться в 2017 г. – внешних и внутренних?
– Я не ожидаю черных лебедей в следующем году. Цены на сырьевые товары даже если упадут, то не сильно – они и так низкие. Ценам на алюминий некуда опускаться. Уголь может подешеветь, но он значительно подорожал в этом году, и ему есть куда падать. Нефть сейчас стоит $52–53, и, если подешевеет до $45, шока не случится. Бюджет к этому подготовлен (в нем заложена цена $40), и компании, и банки. Есть надежда, что геополитическая ситуация стабилизируется. Так что после двух очень тяжелых лет мы входим в 2017 год – год столетия Октябрьской революции – с достаточно позитивными ожиданиями.
Венчурные инвестиции
– Какими будут параметры второго венчурного фонда Сбербанка?
– В первом фонде Сбербанк является якорным и самым крупным акционером, этот фонд недоступен для других инвесторов. Второй фонд мы решили открыть для инвестиций другим инвесторам, в том числе частным. Обязательства Сбербанка не будут превышать $50 млн, в то время как совокупный размер второго фонда равен $200 млн. Минимальный взнос – $1 млн. Фонд ограничен 10 годами – это своего рода стандарт для венчурных фондов. Приоритетные области для фонда – искусственный интеллект, биометрические технологии, кибербезопасность, большие данные, предиктивная аналитика, sharing- и on-demand-экономика.
За три года работы первого фонда команда многому научилась. У нас выстроено взаимодействие со стартапами, построена экосистема. Фонд стал узнаваемым на международной арене, и мы видим большие возможности для его развития.
http://fomag.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter