13 марта 2018 banki.ru Егоров Даниил
В начале февраля Центр стратегических разработок (ЦСР) представил доклад, названный достаточно амбициозно: «Эффективное управление госсобственностью в 2018—2024 годах и до 2035 года», то есть на весь срок вновь избранного президента и на последующие 11 лет. Доклад наделал немало шума, потому что его главным тезисом была избыточная доля государства в экономике в целом и в банковском секторе в частности.
В качестве главного аргумента эксперты приводят долю компаний с государственным участием (по сути, подконтрольных государству) в совокупной выручке топ-100 крупнейших организаций в стране, отмечая, что она вплотную приблизилась к 50%. Тезис, если быть честным, отнюдь не нов: о чрезмерном влиянии государства на российскую экономику разговоры ведутся как минимум с 2012 года. Однако тенденция к росту госсектора не замедлилась. Напротив, этот рост ускорился. В качестве мер обеспечения роста экономики предлагается более эффективное управление госсобственностью путем частичной ее приватизации.
Во-первых, по данным самых разных источников, доля госсектора в экономике уже составляет порядка 70% ВВП. По оценкам Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА), в банковском секторе доля государства недавно достигла 70%, а количество банков с государственным участием — всего-то 4% от всей численности кредитных организаций в стране. Говорить о доле государственных компаний в транспорте и добыче полезных ископаемых и вовсе не приходится — в них государству фактически принадлежит монополия. Во-вторых, идея роста доли государства лежит в основе создания госкорпораций, которые до сих пор являются одной из главных причин высоких цен в стране и которые были созданы специально для вытеснения олигархических структур.
Другими словами, со своими выводами эксперты опоздали как минимум на четыре года. Что касается предложений по снижению этой самой доли госсектора в экономике, все они также были много раз озвучены на всевозможных экономических форумах начиная с 2010 года: снижение государственного контроля, более внятная система лицензирования, большая эффективность управления госсобственностью, выпуск на рынок акций госпредприятий для частичной приватизации. И прочие меры, которые звучат логично, но бесконечно далеки от реализации. А вот тезис о запрете госкомпаний покупать частные компании — который, по сути, и наделал больше всего шума — вполне реалистичен.
Спустя месяц после публикации доклада появились первые новости, которые вполне красноречиво говорят о том, насколько государство готово снижать свою долю. Банки, попавшие под санацию ЦБ и теперь по факту являющиеся государственными, внезапно нарастили объем депозитов от физических и юридических лиц (хотя по итогам 2017 года в них зафиксирован самый большой отток депозитов, что логично, учитывая их сложное финансовое состояние). Сбербанк собрался создать совместное предприятие с «Яндексом» на базе «Яндекс.Маркета». ФАС внезапно обратила внимание на стоимость банковских СМС-рассылок и начала расследование по этому поводу. Поводом для расследования стала жалоба Национального совета финансового рынка, нынешнего конкурента АРБ, в который входят почти все госбанки (кроме ВТБ). При этом Сбербанк не стесняется рассылать сообщения с просьбой оценить его онлайн-услуги ответной СМС, которая платная, и это ФАС не смущает. Ханты-Мансийский автономный округ вновь пытается продать единого государственного страховщика РФ ГСК «Югория», в этот раз за 2,8 млрд рублей (прежде цена была 7 млрд), потенциальный покупатель — ООО «Открытый мир», один из акционеров СК «Опора», основным бенефициаром которой является государство. Кстати, в прошлом году подобная участь постигла Национальную страховую компанию «Татарстан».
То есть от активного экстенсивного расширения государство переходит к интенсивной консолидации, однако снижению его доли в экономике это ну никак не помогает. Все это выглядит как исполнение не так давно подписанного президентом РФ Владимиром Путиным указа о сокращении количества государственных компаний. Да, они сокращаются в числе, потому что консолидируются.
Конечно, есть и приятные инициативы. Например, перспектива создания биржевого инструмента торговли нефтью, чего прежде в России не было. В качестве инструмента ценообразования использовались и используются либо текущие котировки Чикагской товарной биржи, либо цены на фьючерсные контракты на Нью-Йоркской. То есть государство создает как бы внутренний рынок для себя. Насколько этот инструмент будет эффективен, сказать трудно, потому что он, по сути, дублирует уже существующие инструменты. Корректировки на внутреннем рынке под влиянием спроса и предложения на бирже вряд ли будут существенными.
Теперь обратимся к опыту других стран, где проблема эффективности управления госсобственностью также актуальна, но ее удается решить посредством взаимодействия государства и бизнеса. Скажем, в США из Fortune 500 ни одну компанию нельзя назвать подконтрольной государству, однако государство выступает в качестве одного из главных клиентов этих компаний. Совместных государственно-частных предприятий немного и в США, и в Европе, потому что там эффективно действует закон о концессии, который в России с 2007 года по большей части реализуется либо с серьезными нарушениями (и последующими санкциями от профильных ведомств), либо в рамках формулы «государственное предприятие — предприятие с государственным участием».
Проблема управления государственными активами актуальна и для этих стран, однако в них государство, скорее, выполняет функцию надзора за эффективностью использования своих активов в интересах общества (как, например, делает Министерство энергетики США, учитывая, что фактически вся нефтедобыча в стране принадлежит частным компаниям). В России же государство предпочитает делать все самостоятельно и, как мы видим из недавних новостей, совсем не торопится отказываться от своей роли.
Скорее всего, законопроект о запрете покупки государственными компаниями частных будет внесен в Госдуму. И, скорее всего, будет принят. Прекрасно, государство прекратит покупать компании. Но оно начнет покупать их активы.
http://www.banki.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
В качестве главного аргумента эксперты приводят долю компаний с государственным участием (по сути, подконтрольных государству) в совокупной выручке топ-100 крупнейших организаций в стране, отмечая, что она вплотную приблизилась к 50%. Тезис, если быть честным, отнюдь не нов: о чрезмерном влиянии государства на российскую экономику разговоры ведутся как минимум с 2012 года. Однако тенденция к росту госсектора не замедлилась. Напротив, этот рост ускорился. В качестве мер обеспечения роста экономики предлагается более эффективное управление госсобственностью путем частичной ее приватизации.
Во-первых, по данным самых разных источников, доля госсектора в экономике уже составляет порядка 70% ВВП. По оценкам Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА), в банковском секторе доля государства недавно достигла 70%, а количество банков с государственным участием — всего-то 4% от всей численности кредитных организаций в стране. Говорить о доле государственных компаний в транспорте и добыче полезных ископаемых и вовсе не приходится — в них государству фактически принадлежит монополия. Во-вторых, идея роста доли государства лежит в основе создания госкорпораций, которые до сих пор являются одной из главных причин высоких цен в стране и которые были созданы специально для вытеснения олигархических структур.
Другими словами, со своими выводами эксперты опоздали как минимум на четыре года. Что касается предложений по снижению этой самой доли госсектора в экономике, все они также были много раз озвучены на всевозможных экономических форумах начиная с 2010 года: снижение государственного контроля, более внятная система лицензирования, большая эффективность управления госсобственностью, выпуск на рынок акций госпредприятий для частичной приватизации. И прочие меры, которые звучат логично, но бесконечно далеки от реализации. А вот тезис о запрете госкомпаний покупать частные компании — который, по сути, и наделал больше всего шума — вполне реалистичен.
Спустя месяц после публикации доклада появились первые новости, которые вполне красноречиво говорят о том, насколько государство готово снижать свою долю. Банки, попавшие под санацию ЦБ и теперь по факту являющиеся государственными, внезапно нарастили объем депозитов от физических и юридических лиц (хотя по итогам 2017 года в них зафиксирован самый большой отток депозитов, что логично, учитывая их сложное финансовое состояние). Сбербанк собрался создать совместное предприятие с «Яндексом» на базе «Яндекс.Маркета». ФАС внезапно обратила внимание на стоимость банковских СМС-рассылок и начала расследование по этому поводу. Поводом для расследования стала жалоба Национального совета финансового рынка, нынешнего конкурента АРБ, в который входят почти все госбанки (кроме ВТБ). При этом Сбербанк не стесняется рассылать сообщения с просьбой оценить его онлайн-услуги ответной СМС, которая платная, и это ФАС не смущает. Ханты-Мансийский автономный округ вновь пытается продать единого государственного страховщика РФ ГСК «Югория», в этот раз за 2,8 млрд рублей (прежде цена была 7 млрд), потенциальный покупатель — ООО «Открытый мир», один из акционеров СК «Опора», основным бенефициаром которой является государство. Кстати, в прошлом году подобная участь постигла Национальную страховую компанию «Татарстан».
То есть от активного экстенсивного расширения государство переходит к интенсивной консолидации, однако снижению его доли в экономике это ну никак не помогает. Все это выглядит как исполнение не так давно подписанного президентом РФ Владимиром Путиным указа о сокращении количества государственных компаний. Да, они сокращаются в числе, потому что консолидируются.
Конечно, есть и приятные инициативы. Например, перспектива создания биржевого инструмента торговли нефтью, чего прежде в России не было. В качестве инструмента ценообразования использовались и используются либо текущие котировки Чикагской товарной биржи, либо цены на фьючерсные контракты на Нью-Йоркской. То есть государство создает как бы внутренний рынок для себя. Насколько этот инструмент будет эффективен, сказать трудно, потому что он, по сути, дублирует уже существующие инструменты. Корректировки на внутреннем рынке под влиянием спроса и предложения на бирже вряд ли будут существенными.
Теперь обратимся к опыту других стран, где проблема эффективности управления госсобственностью также актуальна, но ее удается решить посредством взаимодействия государства и бизнеса. Скажем, в США из Fortune 500 ни одну компанию нельзя назвать подконтрольной государству, однако государство выступает в качестве одного из главных клиентов этих компаний. Совместных государственно-частных предприятий немного и в США, и в Европе, потому что там эффективно действует закон о концессии, который в России с 2007 года по большей части реализуется либо с серьезными нарушениями (и последующими санкциями от профильных ведомств), либо в рамках формулы «государственное предприятие — предприятие с государственным участием».
Проблема управления государственными активами актуальна и для этих стран, однако в них государство, скорее, выполняет функцию надзора за эффективностью использования своих активов в интересах общества (как, например, делает Министерство энергетики США, учитывая, что фактически вся нефтедобыча в стране принадлежит частным компаниям). В России же государство предпочитает делать все самостоятельно и, как мы видим из недавних новостей, совсем не торопится отказываться от своей роли.
Скорее всего, законопроект о запрете покупки государственными компаниями частных будет внесен в Госдуму. И, скорее всего, будет принят. Прекрасно, государство прекратит покупать компании. Но оно начнет покупать их активы.
http://www.banki.ru/ (C)
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу