23 июля 2009 Project Syndicate
В течение примерно 25 лет финансовый сектор развивался намного быстрее, чем экономика в целом, как в развитых, так и в большинстве развивающихся стран. Соотношение общих финансовых активов (государственных ценных бумаг, облигаций и банковских депозитов) к ВВП в Соединённом Королевстве составило 100% в 1980 году, а к 2006 году оно поднялось почти до 440%. В Китае финансовые активы из практически несуществующих выросли до более чем 300% от валового внутреннего продукта за этот период.
Наряду с ростом финансовой индустрии также росла её прибыльность. Доля общих прибылей компаний в США, представленных финансовыми фирмами, резко подскочила с 10% в 1980 году до 40% в 2006 году. На этом фоне не удивляет рост заработной платы в финансовом секторе. Лондонский Сити, нижний Манхеттен и несколько других центров стали машинами по производству денег, которые превратили инвестиционных банкиров, менеджеров фондов хеджирования и держателей частных акций в весьма состоятельных людей. Руководители университетов, подобные мне, затратили много своего личного времени на то, чтобы убедить их перевести часть своих прибылей на нужды старых школ, в которых они когда-то учились.
За последние 2 года всё изменилось. Состояние многих финансовых фирм резко ухудшилось, а некоторые и совсем вышли из бизнеса. Другие же и вовсе разорились. Резко упали объемы заемных средств. У инвестиционных банков, у которых на начало 2007 года заемные средства превышали их собственный капитал более чем в 30 раз, сейчас заемные средства превышают собственный капитал не более чем в 10 раз. Объёмы торгов снизились, как и объемы выдаваемых банками кредитов. К тому же во всём мире произошли массовые сокращения работников в финансовых центрах.
Возникает вопрос: является ли это краткосрочным явлением и скоро ли мы станем свидетелями бурного роста финансового сектора сразу же после оздоровления мировой экономики? Уже сейчас не рынке ходят слухи от том, что идёт возврат гарантированных премий, хедж-фонды получают высокие прибыли и возрождается активность на рынке частных акций и капиталов. Это всё предвестники здорового восстановления финансового сектора или просто городские легенды и вымыслы?
На этот вопрос нет определённо точного ответа, но, возможно, история экономики может предоставить некоторые ключики для разгадки этого. Недавний анализ, проведённый Энди Холдейном на предмет долгосрочных прибылей центрального банка Великобритании от капиталов финансового сектора, показывает, что последние 25 лет оказались очень и очень необычными.
Предположим, вы заключили долгосрочное пари по финансовым капиталам в 1900 году, вместе с краткосрочным пари по неспециализированным капиталам, полагаясь на то, что финансовый сектор Англии превзойдёт по показателям прибыльности рынок. За первые 85 лет это было бы крайне невыгодное пари, которое бы приносило средний доход в размере 2% в год.
Но период с 1986 года по 2006 год отличался коренным образом. Во время этих двух десятилетий ваш среднегодовой показатель доходности превышал бы 16%. Как указывает Холдейн, “банковское хозяйство становится курицей, несущей золотые яйца”. И действительно, не существует временного периода в относительно недавней финансовой истории Великобритании, который бы мог тягаться в сравнении с этими “галопирующими” десятилетиями.
Если бы вы закрыли пари три года назад, то сейчас оказались бы в выигрышном положении, если бы, конечно, перевели все средства в наличность, так как период начиная с 2006 года уничтожил большинство из этих прибылей. Таким образом, если бы вы сохраняли свои банковские акции и облигации до конца прошлого года, то более чем за 110 лет ваши инвестиции принесли бы вам среднегодовую прибыль в размере менее 3%; получается, что стратегия по-прежнему является в итоге безубыточной.
И почему же эти 20 лет были такими необычными, когда доходность была несравненно выше, чем в любой момент истории в прошлом веке?
Как оказывается, самый прямой ответ – заемные средства. Банки злоупотребляли привлечением заемных средств, для того чтобы получать всё более и более высокие прибыли в конкурентной гонке. Холдейн это определяет как “прибегнуть к колесу рулетки”.
Хотя, возможно, это сравнение довольно оскорбительно для тех, кто играет в рулетку. На самом деле, фраза “банковский игорный дом” проявляет тенденцию к игнорированию того факта, что деньги с лихвой возвращаются в казино в виде прибыли. Игорные заведения, обычно, весьма проницательны в стратегии управления рисками, в отличие от множества банков, которые значительным образом увеличили объёмы привлекаемых заемных средств и, соответственно, свои риски за последние 20 лет.
Выводы, которые мы можем из всего этого извлечь на будущее, очень зависят от того, как центральные банки и регулятивные органы будут реагировать на кризис и вести себя в его условиях. В настоящий момент финансовые фирмы извлекают уроки для себя, уменьшая объём привлекаемых заемных средств и запасаясь капиталами и наличностью, в то же время власти пытаются убедить банки увеличить объёмы кредитования, а это именно та стратегия, которая и привела к существующему кризису.
Конечно же, мы осознаём, что в долгосрочной перспективе понадобится иной подход для решения проблем. В сущности, власти соблюдают подход, который первым обрисовал святой Августин. Они бы хотели, чтобы банки были “непорочными”, но не сейчас.
Но когда рост все-таки вернется, привлечение заемных средств будет значительно более ограничено, чем это было ранее. Регулятивные органы уже сейчас обсуждают идею фиксирования соотношения собственных и заёмных средств, а также ограничения по рисковым активам. Если они и дальше пойдут в этом направлении, как я и полагаю, не будет никакого возврата к стратегиям двух последних десятилетий.
В этом случае финансы уже не будут той индустрией, которая систематически опережает остальной сектор экономики. Будут победители и проигравшие, естественно, но систематический выход за установленные пределы при этом выглядит неправдоподобным. Что это будет значить для зарплат в финансовом секторе? Это более сложный вопрос, к которому я ещё вернусь.
Говард Дэвис, Project Syndicate
http://www.project-syndicate.org/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
Наряду с ростом финансовой индустрии также росла её прибыльность. Доля общих прибылей компаний в США, представленных финансовыми фирмами, резко подскочила с 10% в 1980 году до 40% в 2006 году. На этом фоне не удивляет рост заработной платы в финансовом секторе. Лондонский Сити, нижний Манхеттен и несколько других центров стали машинами по производству денег, которые превратили инвестиционных банкиров, менеджеров фондов хеджирования и держателей частных акций в весьма состоятельных людей. Руководители университетов, подобные мне, затратили много своего личного времени на то, чтобы убедить их перевести часть своих прибылей на нужды старых школ, в которых они когда-то учились.
За последние 2 года всё изменилось. Состояние многих финансовых фирм резко ухудшилось, а некоторые и совсем вышли из бизнеса. Другие же и вовсе разорились. Резко упали объемы заемных средств. У инвестиционных банков, у которых на начало 2007 года заемные средства превышали их собственный капитал более чем в 30 раз, сейчас заемные средства превышают собственный капитал не более чем в 10 раз. Объёмы торгов снизились, как и объемы выдаваемых банками кредитов. К тому же во всём мире произошли массовые сокращения работников в финансовых центрах.
Возникает вопрос: является ли это краткосрочным явлением и скоро ли мы станем свидетелями бурного роста финансового сектора сразу же после оздоровления мировой экономики? Уже сейчас не рынке ходят слухи от том, что идёт возврат гарантированных премий, хедж-фонды получают высокие прибыли и возрождается активность на рынке частных акций и капиталов. Это всё предвестники здорового восстановления финансового сектора или просто городские легенды и вымыслы?
На этот вопрос нет определённо точного ответа, но, возможно, история экономики может предоставить некоторые ключики для разгадки этого. Недавний анализ, проведённый Энди Холдейном на предмет долгосрочных прибылей центрального банка Великобритании от капиталов финансового сектора, показывает, что последние 25 лет оказались очень и очень необычными.
Предположим, вы заключили долгосрочное пари по финансовым капиталам в 1900 году, вместе с краткосрочным пари по неспециализированным капиталам, полагаясь на то, что финансовый сектор Англии превзойдёт по показателям прибыльности рынок. За первые 85 лет это было бы крайне невыгодное пари, которое бы приносило средний доход в размере 2% в год.
Но период с 1986 года по 2006 год отличался коренным образом. Во время этих двух десятилетий ваш среднегодовой показатель доходности превышал бы 16%. Как указывает Холдейн, “банковское хозяйство становится курицей, несущей золотые яйца”. И действительно, не существует временного периода в относительно недавней финансовой истории Великобритании, который бы мог тягаться в сравнении с этими “галопирующими” десятилетиями.
Если бы вы закрыли пари три года назад, то сейчас оказались бы в выигрышном положении, если бы, конечно, перевели все средства в наличность, так как период начиная с 2006 года уничтожил большинство из этих прибылей. Таким образом, если бы вы сохраняли свои банковские акции и облигации до конца прошлого года, то более чем за 110 лет ваши инвестиции принесли бы вам среднегодовую прибыль в размере менее 3%; получается, что стратегия по-прежнему является в итоге безубыточной.
И почему же эти 20 лет были такими необычными, когда доходность была несравненно выше, чем в любой момент истории в прошлом веке?
Как оказывается, самый прямой ответ – заемные средства. Банки злоупотребляли привлечением заемных средств, для того чтобы получать всё более и более высокие прибыли в конкурентной гонке. Холдейн это определяет как “прибегнуть к колесу рулетки”.
Хотя, возможно, это сравнение довольно оскорбительно для тех, кто играет в рулетку. На самом деле, фраза “банковский игорный дом” проявляет тенденцию к игнорированию того факта, что деньги с лихвой возвращаются в казино в виде прибыли. Игорные заведения, обычно, весьма проницательны в стратегии управления рисками, в отличие от множества банков, которые значительным образом увеличили объёмы привлекаемых заемных средств и, соответственно, свои риски за последние 20 лет.
Выводы, которые мы можем из всего этого извлечь на будущее, очень зависят от того, как центральные банки и регулятивные органы будут реагировать на кризис и вести себя в его условиях. В настоящий момент финансовые фирмы извлекают уроки для себя, уменьшая объём привлекаемых заемных средств и запасаясь капиталами и наличностью, в то же время власти пытаются убедить банки увеличить объёмы кредитования, а это именно та стратегия, которая и привела к существующему кризису.
Конечно же, мы осознаём, что в долгосрочной перспективе понадобится иной подход для решения проблем. В сущности, власти соблюдают подход, который первым обрисовал святой Августин. Они бы хотели, чтобы банки были “непорочными”, но не сейчас.
Но когда рост все-таки вернется, привлечение заемных средств будет значительно более ограничено, чем это было ранее. Регулятивные органы уже сейчас обсуждают идею фиксирования соотношения собственных и заёмных средств, а также ограничения по рисковым активам. Если они и дальше пойдут в этом направлении, как я и полагаю, не будет никакого возврата к стратегиям двух последних десятилетий.
В этом случае финансы уже не будут той индустрией, которая систематически опережает остальной сектор экономики. Будут победители и проигравшие, естественно, но систематический выход за установленные пределы при этом выглядит неправдоподобным. Что это будет значить для зарплат в финансовом секторе? Это более сложный вопрос, к которому я ещё вернусь.
Говард Дэвис, Project Syndicate
http://www.project-syndicate.org/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter