21 марта 2022 theguardian
Два исторических прецедента, которые случились в 2010-е и 1970-е годы, могут служить понимаем того, что дальше будет происходить сейчас.
Военный конфликт на Украине приобрел глобальный характер. Ралли цен на сырьевые товары может стать самым резким с 1970 года, вызывая ударную волну страданий по всему миру, поскольку цены на товары первой необходимости, нужные каждому человеку для выживания, стремительно растут. Цены на пшеницу выросли на 60% с февраля. Цены на продовольствие сейчас выше, чем во время глобального продовольственного кризиса 2008 года, в результате которого 155 миллионов человек оказались в условиях крайней нищеты. Дешевая украинская пшеница, на которую полагаются уязвимые страны, включая Египет, Ливию, Сомали, Сирию и Ливан, сейчас в затруднительном положении. «Украинский шок» может быстро приблизиться к устрашающим масштабам потрясений ОПЕК и Ирана, потрясших 1970-е годы.
Два исторических эпизода предлагают путеводитель по этим неспокойным временам: 2010-е и 1970-е годы. В оба периода резкие скачки цен на сырьевые товары спровоцировали каскад кризисов, которые происходили год за годом. Затянувшийся беспорядок был вызван петлей обратной связи между хаосом на рынках и хаосом в реальном мире. Конфликты вызывали ценовые шоки, высокие цены стимулировали новые конфликты, вызывая очередной скачок цен и так по кругу.
Первая лавина началась в 1973 году с арабо-израильской войны. В ответ на то, что США поддерживают Израиль, новый уверенный в себе энергетический картель ОПЕК применил «нефтяное оружие», удвоив, а затем и учетверив цены на мировом рынке. Во всем мире подскочила инфляция, резко возросла безработица, а фондовые рынки пережили самый большой крах с 1929 года. Столкнувшись с резким увеличением импорта, многие страны обратились к банкам Уолл-стрит, чтобы занять доллары, чтобы заплатить за нефть, в которой отчаянно нуждалась их экономика.
Но в 1979 году, когда иранская революция подняла цены еще выше, председатель ФРС Пол Волкер поднял процентные ставки до 20%, чтобы бороться с новым всплеском инфляции. Страны-должники объявили дефолт, что спровоцировало долговой кризис третьего мира. Пакет мер по спасению, предложенный МВФ неплатежеспособным странам, был обусловлен сокращением государственных расходов, особенно субсидий на продукты питания и топливо. Люди в этих странах не могли позволить себе жить, и вспыхнули протесты. Правительства Перу, Бразилии, Аргентины, Мексики, Ямайки, Филиппин, Панамы, Судана, Туниса и Гаити в конечном итоге были либо отправлены в отставку, либо свергнуты.
Хаос перешел от войны на Ближнем Востоке и высоких международных цен на нефть, к глобальной рецессии, а также к процветанию Уолл-стрит и к дефолту развивающихся стран и к революционной волне. Беспорядок на рынках и беспорядок в реальном мире подпитывали друг друга. В результате этой экономической дисфункции кейнсианские экономические теории, доминировавшие в послевоенный период, были объявлены неэффективными, и наступила революция свободного рынка. И когда эти революционеры свободного рынка дерегулировали товарные рынки в 2000 году, они позволили финансовым спекулянтам доминировать в ценообразовании. Теперь одного ожидания трейдерами будущего хаоса в реальном мире было достаточно, чтобы вызвать хаос на рынках, поскольку трейдеры начали «оценивать» предполагаемый риск. Восприятие может превзойти реальность.
Вторая лавина началась летом 2010 года, когда на российских сельскохозяйственных угодьях бушевали лесные пожары, а спекулянты опасались глобального дефицита пшеницы. Эти опасения были в конечном счете беспочвенными — в том году американские фермы собрали рекордный урожай — но панические торги фьючерсами на пшеницу почти удвоили мировую цену. Волна демонстраций охватила один из крупнейших в мире региональных импортеров — Ближний Восток — спровоцировав восстания «арабской весны». В Сирии и Ливии эти революции переросли в гражданские войны и пробудили дремлющее Исламское государство в соседнем Ираке. К 2015 году кризис с беженцами, вызванный этими конфликтами, приобрел глобальный характер, спровоцировав восстание правых популистов по всей Европе, которое подтолкнуло Великобританию к Brexit и дало Трампу достаточно боеприпасов для его президентской кампании.
По мере того как эти гражданские войны бушевали в регионе, населенном странами-экспортерами нефти, торговцы сырьевыми товарами «учитывали» сбои в мировой добыче нефти, которых так и не произошло. После непродолжительной блокировки Ливии нефть продолжала течь. Но спекулятивный нефтяной пузырь с 2011 по 2014 год обрушил ужасную волну черного золота на Уго Чавеса прямо перед его предвыборной кампанией. Многие из этих нефтедолларов также были вложены в западную недвижимость, что привело к огромному имущественному неравенству, которое, вместе с кризисом беженцев, еще больше подстегнуло рост правого популизма в Европе и привело к тому, что решающий ряд бывших избирателей Обамы выбрал Трампа в 2016 году.
Военная операция России на Украине вызывает третью лавину. Реакция рынка была настолько хаотичной, что Лондонской бирже металлов пришлось прекратить торги. В ближайшие недели скачок цен на сырьевые товары может вызвать всплеск инфляции, глобальную рецессию и растущую волну голода и нищеты. Если этот кризис не будет предотвращен, рейтинги одобрения действующих политиков в странах с развитой экономикой упадут по мере углубления кризиса стоимости жизни. Для многих стран, уже балансирующих на грани хаоса, это будет означать протесты, беспорядки и, возможно, даже революции, как мы уже видели в этом году в Казахстане. Некоторые из этих конфликтов перерастут в гражданские войны, как это произошло в 2011 году.
Экспортеры нефти, такие как Саудовская Аравия и Иран — и даже Россия, если она найдет покупателей на свою нефть, — обогатятся и приободрятся, смогут продолжить военные авантюры и начать новые. Горнодобывающие сообщества в странах Африки к югу от Сахары столкнутся со всплеском насилия, поскольку запасы металлов, которыми они владеют, вырастут в цене. Как могут подтвердить мексиканские фермеры, выращивающие авокадо, картели будут стремиться расширить свою деятельность за счет сельскохозяйственных товаров с высокими ценами. Эти конфликты, реализованные или ожидаемые в будущем, повысят цены, поскольку трейдеры будут учитывать «премию за риск». И, в свою очередь, эти высокие цены будут подпитывать те самые конфликты, от которых должна оградить премия.
Три дополнительных глобальных потока могут еще больше усилить эту машину хаоса. Товарные богатства могут перетекать в финансовые активы, особенно в недвижимость в самых желанных городах Запада, увеличивая неравенство, которое, как мы видели в 2016 году, может спровоцировать политическую поляризацию и популизм. Доллары для оплаты этих товаров также должны будут перетекать из финансовых учреждений США в уязвимые страны, создавая возможность нового долгового кризиса в развивающихся странах с последующими мерами жесткой экономии и нестабильности. Отсутствие безопасности — будь то голод, насилие или и то и другое — создает потоки беженцев: к 2 миллионам, которые уже бежали с Украины, вскоре присоединятся другие по мере возникновения новых кризисов и новых конфликтов.
Эти сценарии конца света основаны на одном предположении: рыночные цены будут свободно реагировать на события, будь они реальными или воображаемыми. Войны по определению являются временем крайней нестабильности. В такие нестабильные времена политики исторически считали необходимым ввести контроль над ценами до тех пор, пока они не вернутся к норме. Чем раньше политики осознают эту необходимость, тем быстрее можно будет демонтировать этот двигатель хаоса. С каждым днем задержки потенциальная лавина растет. Мы должны действовать, чтобы остановить это сейчас.
Перевод статьи The Guardian. Автор статьи Руперт Рассел — автор книги «Войны цен: как товарные рынки создали наш хаотичный мир».
http://www.theguardian.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу