24 июля 2016 Zero Hedge
Искусственные меры, направленные на предотвращение экономического спада, только ухудшат положение дел.
Великий австрийский экономист Людвиг фон Мизес придумал термин “крах бума”, и вот, что он написал по этому поводу:
Бум не может продолжаться бесконечно. Есть две альтернативы. Либо банки продолжают кредитную экспансию, которая вызовет увеличение цен и рост спекулятивных оргий, что в итоге закончится неограниченной инфляцией и следующим за ней “крахом бума”, сопровождающегося коллапсом монетарной и кредитной системы.
Либо банки останавливаются до точки невозврата, добровольно отказываются от дальнейшей кредитной экспансии и, таким образом, создают условия для кризиса. Последствием обоих вариантов развития событий является депрессия.
Хотя второй вариант представляет собой более мудрый подход, однако, в мире нет свидетельств того, что какой-либо центробанк выбрал вторую альтернативу. Регуляторы и их политические и финансовые дружки боятся принимать “д-пилюлю” — экономическое лекарство, называемое “депрессией”.
Только старая, добрая депрессия, по образцу депрессий, случавшихся в США до 1929 года (например, одиннадцатимесячная депрессия 1920-1921 годов до того, как появился “современный” центральный банкинг и “оздоровительное” кейнсианское вмешательство в экономику) может расчистить горы неэффективного приложения капитала, накопленные с наступлением эры фиатных денег. Эта эра началась в августе 1971 года. Тогда Ричард Никсон, узнав, что золотые резервы США стремительно снижаются в результате распоряжения Президента Джонсона от марта 1968 года об уменьшении доли золотых резервов с 25% до 0, “временно” приостановил конвертируемость американского доллара в золото. Эта “временная” мера просуществовала 45 лет.
Наконец-то освобожденные от ограничений денежные регуляторы и их дружки в правительствах, финансовом секторе и в большом бизнесе получили лицензию на обесценение всех валют, которые до этого являлись твердыми. (Эти валюты были “твердыми”, поскольку они были связаны с долларом США по Бреттон-Вудским соглашениям, а доллар был обеспечен золотом.) И они обесценили деньги: они заместили реальный инвестиционный капитал (реальные сбережения) дешевым, искусственным кредитом; они заместили стоимость денег, определяемую рынком (рыночные процентные ставки), процентными ставками, устанавливаемыми центральным банком.
Эти действия по подавлению рыночного ценообразования стоимости денег привели к появлению $12 трлн. суверенных долгов с отрицательной процентной ставкой. Это означает, что треть суверенных долгов в мире имеют отрицательную доходность.
Эти $12 трлн. состоят из $3,2 трлн. краткосрочного долга и $8,5 трлн. долгосрочного долга. Каждый занятый франк Швейцарским правительством – даже по пятидесятилетним облигациям – теперь несет отрицательную доходность, как и весь долг эмитируемый японским правительством.
Просто представьте, что вы занимаете деньги кому-либо, пусть даже швейцарскому правительству, на 50 лет, и в итоге вы получаете меньше, чем давали, то есть вы платите за привилегию быть кредитором! Для того, чтобы сделать такой займ, инвестор должен быть уверен в том, что в последующие 50 лет покупательная сила швейцарского франка существенно вырастет (в результате великой долгосрочной дефляции). Но каждая главная валюта, включая доллар США, британский фунт, японскую иену и евро/немецкую марку, значительно потеряла в покупательной силе за последние 45 лет (с момента обнуления Бреттон-Вудских соглашений).
Почему инвесторы верят в то, что валюта, которая не обеспечена драгоценными металлами, и которая может быть по желанию отчаявшегося правительства сделана буквально из воздуха, будет стоить больше, а не меньше в следующие 50 лет? Но они верят в это, доказывая свою веру делом, по крайней мере это касается высоких финансов.
Политика отрицательных процентных ставок была бы просто не осуществима в мире реальных денег, в котором кредит, как и любой товар, редок и его цена должна определяться рынком. Но Управляющий ЕЦБ Марио Драги при явной и неявной поддержке со стороны глобальных центробанков, правительств, финансового сектора и большого бизнеса, повторяет снова и снова, что “нет предела” дальнейшему смягчению монетарной политики, то есть дальнейшему печатанию денег и уменьшению процентных ставок.
Политика нулевых и отрицательных процентных ставок неплохо служит политической, финансовой и бизнес –элите. Деньги, печатаемые центральными банками, направляются в рынки акций, и это способствует увеличению количества бай-бэков, которые обогащают топ-менеджмент корпораций вследствие увеличения стоимости их опционов на акции. Печатаемые деньги надувают пузырь автокредитов, который уже достиг $1 трлн. Эти деньги обеспечивают рост студенческих долгов, которые порабощают американскую молодежь, препятствуя ее участию в “Американской мечте”. Эти долги превращают людей в страстных сторонников политиков-социалистов (таких, как Берни Сандерс), обещающих освободить должников от их неподъёмного долгового бремени.
Но возможности регуляторов оспаривать законы экономики, похоже, наконец-то заканчиваются. Даже радикальный кейнсианец Ричард Ку возмутился касательно попыток внедрения политики отрицательных процентных ставок, которую он описал, как “акт отчаяния, вызванного отчаянием от неспособности количественного смягчения и инфляционного таргетирования произвести желаемый результат… провал политики количественного смягчения символизирует макроэкономический кризис.”
Провал политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок хорошо заметен по корпоративным прибылям и ассоциированным с ними мультипликаторами P/E: по состоянию на 1 июля 2016 года индекс S&P 500 торговался на значении в 24,3 раза превышающем прибыли корпораций, входящих в этот индекс, за последние 12 месяцев. Это значение находится вблизи исторических рекордов. Обычно (речь идет о периоде до эры фиатных денег), повышение мультипликаторов P/E сопровождалось увеличением прибылей корпораций. Но средняя прибыль на акцию индекса S&P 500 по итогам 1 квартала 2016 года составила лишь $87. Между тем, по итогам 3 квартала 2014 года, который был пиковым по размеру корпоративных прибылей, это значение равнялось $106. Если бы печатание денег и уменьшение процентных ставок центральными банками помогало реальной экономике, то мы бы стали свидетелями экономического восстановления, а корпоративные прибыли бы увеличивались, а не уменьшались.
Удивительно, но средние $87 за акцию из индекса S&P 500 зловеще напоминают значение соответствующего показателя в $85, которое было зафиксировано перед крахом 2008 года. Но мультипликатор P/E на тот момент составлял лишь 18,4.
Провал политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок хорошо заметен по отчетности корпораций о продажах: недавно обновленный коэффициент отношения запасов к продажам, рассчитываемый Федеральным резервным банком Сент-Луиса, показал значение 1,35, что лишь немногим ниже рекорда в 1,41 по состоянию на январь 2009 года. Этот коэффициент растет каждый квартал, начиная со второй половины 2014 года. Если бы печатание денег и уменьшение процентных ставок центральными банками помогало реальной экономике, то мы бы стали свидетелями экономического восстановления, а складские запасы не пролеживали бы на полках производителей и ритейлеров. Высокооплачиваемые работники раскупили бы их.
Рынок труда – это то, что наиболее просто позволяет понять суть провала политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок. Вопреки утверждениям статистического ведомства (которое считает количество рабочих мест, и в статистике, которого временная работа эквивалентна постоянной работе с оплатой более $50 000 в год) в Америке не было создано больше рабочих мест. Полноценные рабочие места продолжают заменятся рабочими местами с более низкой оплатой и неполным рабочим днем. По подсчетам бывшего начальника бюджетного управления при Администрации президента США Дэвида Стокмана, количество, как он их назвал, “рабочих мест –кормильцев”, которые могут обеспечивать семью, состоящую из 4 человек, в настоящее время почти на 1 000 000 меньше, чем в 2000 году. Если бы печатание денег и уменьшение процентных ставок центральными банками помогало реальной экономике, то мы бы стали свидетелями экономического восстановления, а количество “рабочих мест –кормильцев” было ы значительно больше, чем в 2000 году, когда общая численность населения была гораздо ниже, чем сейчас.
Крах бума, накачанного фиатными деньгами, политикой количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок, приближается. И этот крах будет глобальным. По сравнению с ним Великая депрессия будет восприниматься, как пикник в парке. Почему этот крах будет хуже? Посмотрите на два простых факта: во-первых, производственные цепочки стали гораздо длиннее и значительно замысловатее, чем 85 лет назад. Когда они распадутся (вследствие банкротств бизнесов, составляющих эти цепочки), товары первой необходимости не попадут тем, кто нуждается в них. Во-вторых, сейчас в мире проживает на несколько миллиардов ртов больше, чем тогда. Напротив, фермеров, знающих, как производить эти товары первой необходимости, стало на миллионы меньше.
Да, центральные банки умеют печатать деньги, но они не могут производить еду, энергию и другие товары, необходимые человеку для жизни. Когда товары первой необходимости станут недоступны рядовым гражданам, последуют войны, бунты, восстания, болезни и все закончится репрессиями со стороны государственного аппарата. Все человеческие страдания, которые обществу предстоит испытать, станут результатом политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок, которая, в свою очередь, явились следствием замены золотого стандарта на стандарт “ученых-экономистов”.
http://www.zerohedge.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу
Великий австрийский экономист Людвиг фон Мизес придумал термин “крах бума”, и вот, что он написал по этому поводу:
Бум не может продолжаться бесконечно. Есть две альтернативы. Либо банки продолжают кредитную экспансию, которая вызовет увеличение цен и рост спекулятивных оргий, что в итоге закончится неограниченной инфляцией и следующим за ней “крахом бума”, сопровождающегося коллапсом монетарной и кредитной системы.
Либо банки останавливаются до точки невозврата, добровольно отказываются от дальнейшей кредитной экспансии и, таким образом, создают условия для кризиса. Последствием обоих вариантов развития событий является депрессия.
Хотя второй вариант представляет собой более мудрый подход, однако, в мире нет свидетельств того, что какой-либо центробанк выбрал вторую альтернативу. Регуляторы и их политические и финансовые дружки боятся принимать “д-пилюлю” — экономическое лекарство, называемое “депрессией”.
Только старая, добрая депрессия, по образцу депрессий, случавшихся в США до 1929 года (например, одиннадцатимесячная депрессия 1920-1921 годов до того, как появился “современный” центральный банкинг и “оздоровительное” кейнсианское вмешательство в экономику) может расчистить горы неэффективного приложения капитала, накопленные с наступлением эры фиатных денег. Эта эра началась в августе 1971 года. Тогда Ричард Никсон, узнав, что золотые резервы США стремительно снижаются в результате распоряжения Президента Джонсона от марта 1968 года об уменьшении доли золотых резервов с 25% до 0, “временно” приостановил конвертируемость американского доллара в золото. Эта “временная” мера просуществовала 45 лет.
Наконец-то освобожденные от ограничений денежные регуляторы и их дружки в правительствах, финансовом секторе и в большом бизнесе получили лицензию на обесценение всех валют, которые до этого являлись твердыми. (Эти валюты были “твердыми”, поскольку они были связаны с долларом США по Бреттон-Вудским соглашениям, а доллар был обеспечен золотом.) И они обесценили деньги: они заместили реальный инвестиционный капитал (реальные сбережения) дешевым, искусственным кредитом; они заместили стоимость денег, определяемую рынком (рыночные процентные ставки), процентными ставками, устанавливаемыми центральным банком.
Эти действия по подавлению рыночного ценообразования стоимости денег привели к появлению $12 трлн. суверенных долгов с отрицательной процентной ставкой. Это означает, что треть суверенных долгов в мире имеют отрицательную доходность.
Эти $12 трлн. состоят из $3,2 трлн. краткосрочного долга и $8,5 трлн. долгосрочного долга. Каждый занятый франк Швейцарским правительством – даже по пятидесятилетним облигациям – теперь несет отрицательную доходность, как и весь долг эмитируемый японским правительством.
Просто представьте, что вы занимаете деньги кому-либо, пусть даже швейцарскому правительству, на 50 лет, и в итоге вы получаете меньше, чем давали, то есть вы платите за привилегию быть кредитором! Для того, чтобы сделать такой займ, инвестор должен быть уверен в том, что в последующие 50 лет покупательная сила швейцарского франка существенно вырастет (в результате великой долгосрочной дефляции). Но каждая главная валюта, включая доллар США, британский фунт, японскую иену и евро/немецкую марку, значительно потеряла в покупательной силе за последние 45 лет (с момента обнуления Бреттон-Вудских соглашений).
Почему инвесторы верят в то, что валюта, которая не обеспечена драгоценными металлами, и которая может быть по желанию отчаявшегося правительства сделана буквально из воздуха, будет стоить больше, а не меньше в следующие 50 лет? Но они верят в это, доказывая свою веру делом, по крайней мере это касается высоких финансов.
Политика отрицательных процентных ставок была бы просто не осуществима в мире реальных денег, в котором кредит, как и любой товар, редок и его цена должна определяться рынком. Но Управляющий ЕЦБ Марио Драги при явной и неявной поддержке со стороны глобальных центробанков, правительств, финансового сектора и большого бизнеса, повторяет снова и снова, что “нет предела” дальнейшему смягчению монетарной политики, то есть дальнейшему печатанию денег и уменьшению процентных ставок.
Политика нулевых и отрицательных процентных ставок неплохо служит политической, финансовой и бизнес –элите. Деньги, печатаемые центральными банками, направляются в рынки акций, и это способствует увеличению количества бай-бэков, которые обогащают топ-менеджмент корпораций вследствие увеличения стоимости их опционов на акции. Печатаемые деньги надувают пузырь автокредитов, который уже достиг $1 трлн. Эти деньги обеспечивают рост студенческих долгов, которые порабощают американскую молодежь, препятствуя ее участию в “Американской мечте”. Эти долги превращают людей в страстных сторонников политиков-социалистов (таких, как Берни Сандерс), обещающих освободить должников от их неподъёмного долгового бремени.
Но возможности регуляторов оспаривать законы экономики, похоже, наконец-то заканчиваются. Даже радикальный кейнсианец Ричард Ку возмутился касательно попыток внедрения политики отрицательных процентных ставок, которую он описал, как “акт отчаяния, вызванного отчаянием от неспособности количественного смягчения и инфляционного таргетирования произвести желаемый результат… провал политики количественного смягчения символизирует макроэкономический кризис.”
Провал политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок хорошо заметен по корпоративным прибылям и ассоциированным с ними мультипликаторами P/E: по состоянию на 1 июля 2016 года индекс S&P 500 торговался на значении в 24,3 раза превышающем прибыли корпораций, входящих в этот индекс, за последние 12 месяцев. Это значение находится вблизи исторических рекордов. Обычно (речь идет о периоде до эры фиатных денег), повышение мультипликаторов P/E сопровождалось увеличением прибылей корпораций. Но средняя прибыль на акцию индекса S&P 500 по итогам 1 квартала 2016 года составила лишь $87. Между тем, по итогам 3 квартала 2014 года, который был пиковым по размеру корпоративных прибылей, это значение равнялось $106. Если бы печатание денег и уменьшение процентных ставок центральными банками помогало реальной экономике, то мы бы стали свидетелями экономического восстановления, а корпоративные прибыли бы увеличивались, а не уменьшались.
Удивительно, но средние $87 за акцию из индекса S&P 500 зловеще напоминают значение соответствующего показателя в $85, которое было зафиксировано перед крахом 2008 года. Но мультипликатор P/E на тот момент составлял лишь 18,4.
Провал политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок хорошо заметен по отчетности корпораций о продажах: недавно обновленный коэффициент отношения запасов к продажам, рассчитываемый Федеральным резервным банком Сент-Луиса, показал значение 1,35, что лишь немногим ниже рекорда в 1,41 по состоянию на январь 2009 года. Этот коэффициент растет каждый квартал, начиная со второй половины 2014 года. Если бы печатание денег и уменьшение процентных ставок центральными банками помогало реальной экономике, то мы бы стали свидетелями экономического восстановления, а складские запасы не пролеживали бы на полках производителей и ритейлеров. Высокооплачиваемые работники раскупили бы их.
Рынок труда – это то, что наиболее просто позволяет понять суть провала политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок. Вопреки утверждениям статистического ведомства (которое считает количество рабочих мест, и в статистике, которого временная работа эквивалентна постоянной работе с оплатой более $50 000 в год) в Америке не было создано больше рабочих мест. Полноценные рабочие места продолжают заменятся рабочими местами с более низкой оплатой и неполным рабочим днем. По подсчетам бывшего начальника бюджетного управления при Администрации президента США Дэвида Стокмана, количество, как он их назвал, “рабочих мест –кормильцев”, которые могут обеспечивать семью, состоящую из 4 человек, в настоящее время почти на 1 000 000 меньше, чем в 2000 году. Если бы печатание денег и уменьшение процентных ставок центральными банками помогало реальной экономике, то мы бы стали свидетелями экономического восстановления, а количество “рабочих мест –кормильцев” было ы значительно больше, чем в 2000 году, когда общая численность населения была гораздо ниже, чем сейчас.
Крах бума, накачанного фиатными деньгами, политикой количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок, приближается. И этот крах будет глобальным. По сравнению с ним Великая депрессия будет восприниматься, как пикник в парке. Почему этот крах будет хуже? Посмотрите на два простых факта: во-первых, производственные цепочки стали гораздо длиннее и значительно замысловатее, чем 85 лет назад. Когда они распадутся (вследствие банкротств бизнесов, составляющих эти цепочки), товары первой необходимости не попадут тем, кто нуждается в них. Во-вторых, сейчас в мире проживает на несколько миллиардов ртов больше, чем тогда. Напротив, фермеров, знающих, как производить эти товары первой необходимости, стало на миллионы меньше.
Да, центральные банки умеют печатать деньги, но они не могут производить еду, энергию и другие товары, необходимые человеку для жизни. Когда товары первой необходимости станут недоступны рядовым гражданам, последуют войны, бунты, восстания, болезни и все закончится репрессиями со стороны государственного аппарата. Все человеческие страдания, которые обществу предстоит испытать, станут результатом политики количественного смягчения, нулевых и отрицательных процентных ставок, которая, в свою очередь, явились следствием замены золотого стандарта на стандарт “ученых-экономистов”.
http://www.zerohedge.com/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Отправить жалобу