29 ноября 2021 goldenfront.ru Селгин Джордж
«Роковые ошибки популярных монетарных доктрин, расстроивших кредитно-денежную политику почти всех правительств, вряд ли были бы возможны, если бы многие экономисты сами не допускали просчеты в кредитно-денежных вопросах и не цеплялись за них». – Людвиг фон Мизес (Ludwigvon Mises) «Человеческая деятельность» (Human Action).
На прошлой неделе я беседовал по телефону с Питером Коем (Peter Coy), как раз работавшим над статьей о деньгах для New York Тimes Magazine, и он упомянул старое хрестоматийное тройное определение денег: деньги – средство обмена, средство сбережения и учетная единица. Для большинства студентов-экономистов это первое, чему их учат о деньгах. И, подозреваю, для многих это всё, что они запоминают.
Очень жаль, потому что это неверно.
В этой статье я объясняю, почему это неверно. Я прослеживаю это ошибочное определение к небрежному прочтению экономистами прошлого его классической формулировки в великолепном труде Уильяма Стенли Джевонса (William Stanley Jevons) «Деньги и механизм обмена» (Money and the Mechanism of Exchange). Далее я показываю, что реальное понимание Джевонсом смысла «денег» разделяли Карл Менгер (Carl Menger) и более поздние экономисты австрийской школы. В конце я призываю навсегда избавиться от тройного хрестоматийного определения «денег» в пользу того, какое предпочитал Джевонс.
«Три функции» денег
В своем учебнике «Принципы экономики» (Principles of Economics) Эд Долан (Ed Dolan) пишет, что «деньги – это актив, выступающий платежным средством, средством сбережения покупательной способности и учетной единицей». Точно так же Грег Мэнкью (Greg Mankiw) в «Принципах макроэкономики» (Principles of Macroeconomics) говорит: «Деньги выполняют три функции в экономике: это средство обмена, учетная единица и средство сбережения. Вместе эти три функции отличают деньги от других активов в экономике». Я мог бы привести сколько угодно похожих примеров такого общепринятого определения денег.
Тройное определение денег встречается не только в учебниках. Согласно публикации Федерального резервного банка Сент-Луиса, хотя «деньги в течение истории принимали разные формы», все они «разделяют три функции»:
«Во-первых, деньги – это средство сбережения. Если я заработаю сегодня $25, я могу их придержать, прежде чем потрачу, потому что они сохранят свою стоимость до завтра, до следующей недели или даже следующего года. На самом деле держать деньги – более эффективный способ сбережения стоимости, чем держать другие ценные товары, такие как зерно, которое может испортиться…
Во-вторых, деньги – учетная единица. Деньги можно представить себе как мерило – нечто, с помощью чего мы измеряем стоимость в экономических транзакциях…
В-третьих, деньги – средство обмена. То есть деньги повсеместно принимаются как платежный способ».
Деньги не «средство сбережения»
Что не так с этим стандартным определением? Проблема в том, что даже в неоспоримо «монетарных» экономиках часто бывает, что ни один товар или актив не выполняет все три функции, которые, согласно этому определению, должны выполнять «деньги». Во всех таких случаях стандартное определение наводит на вопрос: если ничто не выполняет все три функции, то как могут существовать «деньги»? Если они существуют, значит, деньги не обязательно должны выполнять все три предполагаемых «функции» денег, а тем более выполнять их хорошо.
Возьмем, к примеру, функцию средства сбережения. Конечно, нечто не имеющее вообще никакой ценности или имеющее лишь эфемерную ценность вряд ли будет выполнять какую-либо из предполагаемых денежных функций, и многое из того, что в прошлом служило деньгами, также было достаточно хорошим средством сбережения. Поэтому есть очевидный соблазн предположить, что, независимо от их других функций, деньги должны выступать средством сбережения.
Но хотя верно, что в высшей степени плохое средство сбережения – такое, как мороженое летом, – вряд ли будет выполнять другие две предполагаемые функции денег, то, что все считают «деньгами», нередко бывает посредственным, а то и плохим средством сбережения. Например, правительственные деньги всегда склонны обесцениваться, и известно, что иногда они теряют свою стоимость достаточно быстро. Однако даже в крайних случаях гиперинфляции такие правительственные валюты продолжают считаться «деньгами» и выступать учетной единицей и общепринятым средством обмена. (В конце концов, гиперинфляция возможна, только когда цены выражаются в той или иной правительственной единице, где число таких единиц, тратящихся в тот или иной период, быстро растет.) В таких случаях, когда настаивают, что деньги должны выступать «средством сбережения», напрашивается вопрос: в каком содержательном смысле бумажные марки выступали «средством сбережения» в Германии осенью 1923 г.? И если они были ужасным средством сбережения, не были ли они всё равно деньгами?
Если что-то может быть ужасным средством сбережения, но при этом оставаться деньгами, то справедливо и обратное: нечто может быть превосходным средством сбережения, так и не став деньгами. Стоит отдать должное Полу Самуэльсону (Paul Samuelson), в оригинальном издании (за 1948 г.) своего знаменитого учебника приписывавшему деньгам только две функции: средство обмена и учетную единицу. Хотя он признает, что «человек может предпочесть держать часть своего богатства в виде наличных», Самуэльсон отмечает, что «в нормальные времена можно получить доход со своих сбережений, если положить их на сберегательный счет или инвестировать в акции или облигации. Поэтому для денег нормально выступать средством сбережения».
Таким образом, Самуэльсон улучшил стандартное тройное определение денег. Однако он всё же приписал «деньгам» одну лишнюю функцию.
Деньги не учетная единица
Хотя относительно легко указать на то, что выступало общепринятым средством обмена и учетной единицей, будучи при этом плохим средством сбережения, не так просто найти примеры, где учетная единица экономики не совпадает с предпочитаемым средством обмена. У этого есть вполне хорошая причина: вполне логично оценивать всё и вести счет в единицах того, в чем вы получаете платежи или на чем вы настаиваете как платежном средстве.
Но иногда всё же случается, что учетная единица экономики «отделена» от ее самого популярного средства обмена, и в таких случаях мы снова вынуждены спросить, что из этого деньги: учетная единица или средство обмена? Ответ на этот вопрос еще на один шаг приблизит нас к ответу на вопрос: что такое «деньги» на самом деле?
Здесь на помощь снова приходит высокая инфляция, так как она часто ведет к отделению учетных единиц от преобладающих средств обмена. Возьмем, к примеру, случай Бразилии в 1992 г. Только за этот год цены в официальной бразильской валютной единице крузейро выросли более чем в 10 раз. Но вместо того чтобы указывать цены в крузейро, что означало бы менять их каждый день, если не чаще, отели, рестораны и многие другие бизнесы стали указывать их в долларах. Многие также вели учет в долларах. Тем не менее крузейро оставался наиболее широко используемым средством обмена в Бразилии. Так что же было бразильскими «деньгами» – доллар или крузейро? Если доллар, то чем был крузейро?
Последний вопрос риторический. Крузейро перестал быть полезной учетной единицей в Бразилии, и уж точно никто не рассматривал его как средство сбережения. Однако он оставался общепринятым средством обмена, и мало кто сомневается, что именно поэтому он, а не доллар, был бразильскими «деньгами».
Или вот другой пример: британский фунт стерлингов. Фунт стерлингов выступал главной учетной единицей в Великобритании задолго до того, как появилась фунтовая монета. С другой стороны, в Великобритании с 1663 по 1814 гг. (когда на смену пришли соверены) в обращении была золотая гинея, большую часть своего существования стоившая 21 шиллинг, или 1 фунт и 1 шиллинг, и более мелкие монеты. Однако использование гинеи как учетной единицы было очень ограниченным – только в договорах между «джентльменами». Но кто сомневается, что гинея была британскими деньгами?
А если перенестись еще дальше в прошлое, в средневековье, то найдем еще более убедительные основания, чтобы отбросить определение денег как «учетной единицы», так как большое разнообразие монет в те времена вынуждало купцов прибегать к учетным единицам, не соответствовавшим какой-либо монете. В некоторых случаях эти единицы были основаны на том, что покойный Джон Манро (John Munro) называл «призрачными» деньгами, – исторических монетах, вышедших из обращения. Должно быть очевидно, что такие «призрачные» единицы не могли быть реальными деньгами. То есть они больше не обозначали что-либо, что можно сосчитать. Они были «чистыми» учетными единицами, полностью отделенными от реальных средств обмена. Таким образом, средневековая ситуация представляет особенно наглядный случай, где термин «деньги» может означать либо реально использовавшееся средство обмена, либо средство, на котором была основана преобладающая учетная единица, но не что-либо, что одновременно выступало и тем и другим. Что же из этого было деньгами?
Раньше мало кто из экономистов сомневался, что «деньгами» были фактически использовавшиеся монеты, а не «призрачные» монеты, переставшие существовать. Сегодня многие думают так же. Но если кто-то не уверен, то в этом можно винить небрежное прочтение некоторыми экономистами прошлого великого труда Уильяма Стенли Джевонса.
Что на самом деле говорил Джевонс
Обычно источником рассмотрения «денег» как чего-то, что выполняет несколько отдельных функций, считают третью главу книги Уильяма Стенли Джевонса «Деньги и механизм обмена» (1875). На самом деле Джевонс упоминает не три, а четыре функции денег: три приводимые сейчас в большинстве учебников, а также четвертую – «стандарт отсроченных платежей».
К 1919 г. подход Джевонса стал настолько популярным, что его резюмировали в известном в те времена двустишии:
«Функций у денег всего есть четыре:
Посредник, стандарт, сбереженье, мерило».
В дальнейшем «мерило» (стоимости) и «стандарт» (отсроченных платежей) объединили в (учетную) «единицу», вследствие чего появилось нынешнее стандартное определение, хотя иногда всё еще можно встретить упоминания о четырех функциях денег.
Но тогда как выделенные Джевонсом функции денег породили сегодняшнее расхожее мнение, о его оценке важности каждой из функций забыли. Если внимательно рассмотреть эту оценку, то можно увидеть, что на самом деле важной и, следовательно, определяющей Джевонс считал лишь одну функцию денег.
Уже в самом начале своего обсуждения Джевонс ясно дает понять, что лишь две из четырех функций денег он считает «значимыми». «Мы видели, – пишет он, – что с практикой простого бартера связано три неудобства: невозможность совпадения потребностей тех, кто чего-то хочет, и тех, у кого это что-то есть; сложность обмена, где нет какого-то единого промежуточного вещества; и необходимость в каком-то способе делить и распределять ценные товары. Деньги устраняют эти неудобства и, следовательно, выполняют две значимые функции, выступая: 1) средством обмена; и 2) общепринятым мерилом стоимости».
Остальные две функции денег для Джевонса вторичны. Функция «стандарта стоимости», по его словам, возникает только как следствие других ролей денег. Что касается функции «средства сбережения», то хотя деньги страны могут быть полезным средством для хранения и передачи стоимости, той же цели могут служить «алмазы и другие драгоценные камни, а также предметы исключительной красоты и редкости». Джевонс также признает связь между неденежными средствами сбережения и ранними деньгами:
«Использование ценных товаров как средства сбережения или средства передачи стоимости в некоторых случаях предшествует их применению в качестве валюты. Согласно Гладстону (Gladstone), в гомеровских поэмах упоминается, что золото ценили и копили и иногда использовали для оплаты за услуги, прежде чем оно стало общепринятым мерилом стоимости, для чего ранее служил скот. С исторической точки зрения, такое ценное вещество, как золото, по-видимому, служило, во-первых, товаром, ценившимся как украшение; во-вторых, средством сбережения; в-третьих, средством обмена; и, наконец, мерилом стоимости».
Наконец, в подразделе, где рассматривается «разделение [денежных] функций», Джевонс недвусмысленно признает неадекватность определения денег, настаивающего на том, что они должны выполнять все четыре названные им функции. По его словам, только потому, что люди «привыкли использовать одно и то же вещество для всех четырех целей», они «стали считать такое единство функций практически необходимым, что на самом деле в лучшем случае вопрос удобства и может быть не всегда желательно. Мы определенно можем использовать одно вещество как средство обмена, другое – как мерило стоимости, третье – как стандарт стоимости и четвертое – как средство сбережения. Покупая и продавая, мы можем передавать разное количество золота; устанавливая и рассчитывая цены, мы можем использовать серебро; мы можем определять стоимость долгосрочной аренды в пшенице; и мы можем переносить свое богатство в компактной форме драгоценных камней».
Но разве Джевонс не сказал, что у денег не одна, а две «значимые» функции? Да. Но если прочитать продолжение абзаца, где он это говорит, то мы увидим, что по-настоящему важна только одна из этих двух значимых функций – то есть настолько важна, чтобы быть неотъемлемой или решающей.
«В своей первой форме, – говорит Джевонс, – деньги – это просто любой товар, ценимый всеми: любой продукт, предмет одежды или украшение, которые любой охотно примет и который, следовательно, каждый желает иметь при себе в большем или меньшем количестве, чтобы иметь возможность в любое время заполучить то, что ему необходимо для жизни. Хотя многие товары более-менее идеально могут выполнять эту посредническую функцию, обычно какой-то один выбирается в качестве основных денег в силу обычая или обстоятельств».
Другими словами, деньги – это в первую очередь общепринятое средство сбережения. Хотя использование стандартной денежной единицы как общепринятого мерила стоимости также «значимо» в том смысле, что оно помогает еще больше упростить и ускорить обмен, это также лишь следствие ее главной, фундаментальной роли. То, что становится общепринятым средством обмена, «затем начинает использоваться как мерило стоимости. Привыкнув часто обменивать товары на те или иные суммы денег, люди учатся оценивать в деньгах другие товары, чтобы любой обмен можно было быстро рассчитать и согласовать, сравнив денежную стоимость обмениваемых товаров».
Таким образом, в тех сравнительно редких случаях, когда две функции, обычно выполняемые одним и тем же товаром, выполняются разными товарами, только тот из них, который обычно принимается в обмене, является «деньгами».
Нас не должно удивлять, что человек, придумавший выражение «двойное совпадение потребностей» и первым представивший деньги как нечто способное компенсировать отсутствие такого «двойного совпадения» в бартерной экономике, поставил во главу угла функцию денег как средства обмена. Но Джевонс в этом отношении был далеко не один. Такого же взгляда придерживались и другие выдающиеся монетарные теоретики конца XIX – XX вв., включая Карла Менгера.
Менгер о функциях денег
Любой, кто знаком со знаменитой теорией эволюции денег Менгера, знает, что он отождествляет деньги с наиболее охотно принимаемым или самым «ходким» товаром или активом в экономике. Как и Джевонс, Менгер признает, что деньги обычно выполняют и другие функции, но он считает их вторичными. Так, когда Менгер отмечает в своих «Основаниях политической экономии» (PrinciplesofEconomics), что «в условиях развитой торговли единственный товар, в котором без обходных процедур могут оцениваться все другие, – это деньги», он не определяет деньги как учетную единицу: он лишь, как и Джевонс, утверждает, что устоявшиеся деньги также обычно выступают самым удобным средством учета в экономике.
Менгер также признает, что «такой исход не является обязательным следствием денежного характера товара. Несложно представить случаи, когда товар, лишенный денежного характера, тем не менее выступает “мерилом цены”… Таким образом, функция мерила цены не обязательно свойство товаров, достигших денежного характера. И если это не обязательное следствие того факта, что товар стал деньгами, это тем более не предпосылка и не причина того, что товар стал деньгами».
Словно предвидя настоящую критику, Менгер далее отмечает, что «некоторые экономисты объединили концепции денег и “мерила стоимости” и, как следствие, искаженно представляют истинную природу денег».
Точно так же Менгер отбрасывает взгляд на деньги как на «средство сбережения»:
«Те же факторы, что отвечают за то, что деньги – единственный товар, в котором обычно производят оценку, также ответственны и за то, что деньги – наиболее походящее средство для накопления той части богатства, за которую вы намереваетесь приобрести другие товары (потребительские товары или средства производства)… Но представление, приписывающее деньгам как таковым также функцию передачи ”стоимости” из настоящего в будущее, следует признать ошибочным. Хотя металлические деньги благодаря своей долговечности и низкой стоимости хранения несомненно подходят и для этой цели, тем не менее очевидно, что другие товары подходят для этого еще лучше. Опыт показывает, что там, где денежного характера достигали не драгоценные металлы, а товары, хранить которые не так легко, они обычно служили для обмена, но не для сохранения “стоимости”».
Более поздние австрийские экономисты не меньше, а даже больше, чем Менгер, подчеркивали эти моменты. Согласно Людвигу фон Мизесу, «деньги – это то, что выступает общепринятым и чаще всего используемым средством обмена. Такова их единственная функция. Все другие функции, приписываемые деньгам, всего лишь частные аспекты их главной и единственной функции – функции средства обмена». Мюррей Ротбард (Murray Rothbard) точно так же отмечает, что хотя «во многих учебниках утверждается, что у денег есть несколько функций… должно быть очевидно, что все эти функции лишь следствия одной, главной функции – функции средства обмена».
Деньги – это общепринятое средство обмена
Итак, почему бы нам не избавиться от глупого тройного определения денег? Ну и что, что его продолжают повторять авторы учебников? Оно непоследовательно. Оно основано на небрежном прочтении классического подхода Джевонса некоторыми экономистами прошлого. Оно побуждает людей говорить глупости. Другими словами, оно не несет пользы, а несет лишь вред и путаницу.
Однако есть вполне разумное альтернативное определение – вынесенное в заголовок этого раздела. Его поддерживали многие величайшие монетарные экономисты всех времен, включая того, кого ошибочно считают автором глупого тройного варианта. Оно лишено всех недостатков тройного определения. И его проще запомнить.
Покажите мне того, кто считает эти аргументы неубедительными, и я покажу вам того, кому очень хочется называть «деньгами» то, что ими не является.
http://goldenfront.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter
На прошлой неделе я беседовал по телефону с Питером Коем (Peter Coy), как раз работавшим над статьей о деньгах для New York Тimes Magazine, и он упомянул старое хрестоматийное тройное определение денег: деньги – средство обмена, средство сбережения и учетная единица. Для большинства студентов-экономистов это первое, чему их учат о деньгах. И, подозреваю, для многих это всё, что они запоминают.
Очень жаль, потому что это неверно.
В этой статье я объясняю, почему это неверно. Я прослеживаю это ошибочное определение к небрежному прочтению экономистами прошлого его классической формулировки в великолепном труде Уильяма Стенли Джевонса (William Stanley Jevons) «Деньги и механизм обмена» (Money and the Mechanism of Exchange). Далее я показываю, что реальное понимание Джевонсом смысла «денег» разделяли Карл Менгер (Carl Menger) и более поздние экономисты австрийской школы. В конце я призываю навсегда избавиться от тройного хрестоматийного определения «денег» в пользу того, какое предпочитал Джевонс.
«Три функции» денег
В своем учебнике «Принципы экономики» (Principles of Economics) Эд Долан (Ed Dolan) пишет, что «деньги – это актив, выступающий платежным средством, средством сбережения покупательной способности и учетной единицей». Точно так же Грег Мэнкью (Greg Mankiw) в «Принципах макроэкономики» (Principles of Macroeconomics) говорит: «Деньги выполняют три функции в экономике: это средство обмена, учетная единица и средство сбережения. Вместе эти три функции отличают деньги от других активов в экономике». Я мог бы привести сколько угодно похожих примеров такого общепринятого определения денег.
Тройное определение денег встречается не только в учебниках. Согласно публикации Федерального резервного банка Сент-Луиса, хотя «деньги в течение истории принимали разные формы», все они «разделяют три функции»:
«Во-первых, деньги – это средство сбережения. Если я заработаю сегодня $25, я могу их придержать, прежде чем потрачу, потому что они сохранят свою стоимость до завтра, до следующей недели или даже следующего года. На самом деле держать деньги – более эффективный способ сбережения стоимости, чем держать другие ценные товары, такие как зерно, которое может испортиться…
Во-вторых, деньги – учетная единица. Деньги можно представить себе как мерило – нечто, с помощью чего мы измеряем стоимость в экономических транзакциях…
В-третьих, деньги – средство обмена. То есть деньги повсеместно принимаются как платежный способ».
Деньги не «средство сбережения»
Что не так с этим стандартным определением? Проблема в том, что даже в неоспоримо «монетарных» экономиках часто бывает, что ни один товар или актив не выполняет все три функции, которые, согласно этому определению, должны выполнять «деньги». Во всех таких случаях стандартное определение наводит на вопрос: если ничто не выполняет все три функции, то как могут существовать «деньги»? Если они существуют, значит, деньги не обязательно должны выполнять все три предполагаемых «функции» денег, а тем более выполнять их хорошо.
Возьмем, к примеру, функцию средства сбережения. Конечно, нечто не имеющее вообще никакой ценности или имеющее лишь эфемерную ценность вряд ли будет выполнять какую-либо из предполагаемых денежных функций, и многое из того, что в прошлом служило деньгами, также было достаточно хорошим средством сбережения. Поэтому есть очевидный соблазн предположить, что, независимо от их других функций, деньги должны выступать средством сбережения.
Но хотя верно, что в высшей степени плохое средство сбережения – такое, как мороженое летом, – вряд ли будет выполнять другие две предполагаемые функции денег, то, что все считают «деньгами», нередко бывает посредственным, а то и плохим средством сбережения. Например, правительственные деньги всегда склонны обесцениваться, и известно, что иногда они теряют свою стоимость достаточно быстро. Однако даже в крайних случаях гиперинфляции такие правительственные валюты продолжают считаться «деньгами» и выступать учетной единицей и общепринятым средством обмена. (В конце концов, гиперинфляция возможна, только когда цены выражаются в той или иной правительственной единице, где число таких единиц, тратящихся в тот или иной период, быстро растет.) В таких случаях, когда настаивают, что деньги должны выступать «средством сбережения», напрашивается вопрос: в каком содержательном смысле бумажные марки выступали «средством сбережения» в Германии осенью 1923 г.? И если они были ужасным средством сбережения, не были ли они всё равно деньгами?
Если что-то может быть ужасным средством сбережения, но при этом оставаться деньгами, то справедливо и обратное: нечто может быть превосходным средством сбережения, так и не став деньгами. Стоит отдать должное Полу Самуэльсону (Paul Samuelson), в оригинальном издании (за 1948 г.) своего знаменитого учебника приписывавшему деньгам только две функции: средство обмена и учетную единицу. Хотя он признает, что «человек может предпочесть держать часть своего богатства в виде наличных», Самуэльсон отмечает, что «в нормальные времена можно получить доход со своих сбережений, если положить их на сберегательный счет или инвестировать в акции или облигации. Поэтому для денег нормально выступать средством сбережения».
Таким образом, Самуэльсон улучшил стандартное тройное определение денег. Однако он всё же приписал «деньгам» одну лишнюю функцию.
Деньги не учетная единица
Хотя относительно легко указать на то, что выступало общепринятым средством обмена и учетной единицей, будучи при этом плохим средством сбережения, не так просто найти примеры, где учетная единица экономики не совпадает с предпочитаемым средством обмена. У этого есть вполне хорошая причина: вполне логично оценивать всё и вести счет в единицах того, в чем вы получаете платежи или на чем вы настаиваете как платежном средстве.
Но иногда всё же случается, что учетная единица экономики «отделена» от ее самого популярного средства обмена, и в таких случаях мы снова вынуждены спросить, что из этого деньги: учетная единица или средство обмена? Ответ на этот вопрос еще на один шаг приблизит нас к ответу на вопрос: что такое «деньги» на самом деле?
Здесь на помощь снова приходит высокая инфляция, так как она часто ведет к отделению учетных единиц от преобладающих средств обмена. Возьмем, к примеру, случай Бразилии в 1992 г. Только за этот год цены в официальной бразильской валютной единице крузейро выросли более чем в 10 раз. Но вместо того чтобы указывать цены в крузейро, что означало бы менять их каждый день, если не чаще, отели, рестораны и многие другие бизнесы стали указывать их в долларах. Многие также вели учет в долларах. Тем не менее крузейро оставался наиболее широко используемым средством обмена в Бразилии. Так что же было бразильскими «деньгами» – доллар или крузейро? Если доллар, то чем был крузейро?
Последний вопрос риторический. Крузейро перестал быть полезной учетной единицей в Бразилии, и уж точно никто не рассматривал его как средство сбережения. Однако он оставался общепринятым средством обмена, и мало кто сомневается, что именно поэтому он, а не доллар, был бразильскими «деньгами».
Или вот другой пример: британский фунт стерлингов. Фунт стерлингов выступал главной учетной единицей в Великобритании задолго до того, как появилась фунтовая монета. С другой стороны, в Великобритании с 1663 по 1814 гг. (когда на смену пришли соверены) в обращении была золотая гинея, большую часть своего существования стоившая 21 шиллинг, или 1 фунт и 1 шиллинг, и более мелкие монеты. Однако использование гинеи как учетной единицы было очень ограниченным – только в договорах между «джентльменами». Но кто сомневается, что гинея была британскими деньгами?
А если перенестись еще дальше в прошлое, в средневековье, то найдем еще более убедительные основания, чтобы отбросить определение денег как «учетной единицы», так как большое разнообразие монет в те времена вынуждало купцов прибегать к учетным единицам, не соответствовавшим какой-либо монете. В некоторых случаях эти единицы были основаны на том, что покойный Джон Манро (John Munro) называл «призрачными» деньгами, – исторических монетах, вышедших из обращения. Должно быть очевидно, что такие «призрачные» единицы не могли быть реальными деньгами. То есть они больше не обозначали что-либо, что можно сосчитать. Они были «чистыми» учетными единицами, полностью отделенными от реальных средств обмена. Таким образом, средневековая ситуация представляет особенно наглядный случай, где термин «деньги» может означать либо реально использовавшееся средство обмена, либо средство, на котором была основана преобладающая учетная единица, но не что-либо, что одновременно выступало и тем и другим. Что же из этого было деньгами?
Раньше мало кто из экономистов сомневался, что «деньгами» были фактически использовавшиеся монеты, а не «призрачные» монеты, переставшие существовать. Сегодня многие думают так же. Но если кто-то не уверен, то в этом можно винить небрежное прочтение некоторыми экономистами прошлого великого труда Уильяма Стенли Джевонса.
Что на самом деле говорил Джевонс
Обычно источником рассмотрения «денег» как чего-то, что выполняет несколько отдельных функций, считают третью главу книги Уильяма Стенли Джевонса «Деньги и механизм обмена» (1875). На самом деле Джевонс упоминает не три, а четыре функции денег: три приводимые сейчас в большинстве учебников, а также четвертую – «стандарт отсроченных платежей».
К 1919 г. подход Джевонса стал настолько популярным, что его резюмировали в известном в те времена двустишии:
«Функций у денег всего есть четыре:
Посредник, стандарт, сбереженье, мерило».
В дальнейшем «мерило» (стоимости) и «стандарт» (отсроченных платежей) объединили в (учетную) «единицу», вследствие чего появилось нынешнее стандартное определение, хотя иногда всё еще можно встретить упоминания о четырех функциях денег.
Но тогда как выделенные Джевонсом функции денег породили сегодняшнее расхожее мнение, о его оценке важности каждой из функций забыли. Если внимательно рассмотреть эту оценку, то можно увидеть, что на самом деле важной и, следовательно, определяющей Джевонс считал лишь одну функцию денег.
Уже в самом начале своего обсуждения Джевонс ясно дает понять, что лишь две из четырех функций денег он считает «значимыми». «Мы видели, – пишет он, – что с практикой простого бартера связано три неудобства: невозможность совпадения потребностей тех, кто чего-то хочет, и тех, у кого это что-то есть; сложность обмена, где нет какого-то единого промежуточного вещества; и необходимость в каком-то способе делить и распределять ценные товары. Деньги устраняют эти неудобства и, следовательно, выполняют две значимые функции, выступая: 1) средством обмена; и 2) общепринятым мерилом стоимости».
Остальные две функции денег для Джевонса вторичны. Функция «стандарта стоимости», по его словам, возникает только как следствие других ролей денег. Что касается функции «средства сбережения», то хотя деньги страны могут быть полезным средством для хранения и передачи стоимости, той же цели могут служить «алмазы и другие драгоценные камни, а также предметы исключительной красоты и редкости». Джевонс также признает связь между неденежными средствами сбережения и ранними деньгами:
«Использование ценных товаров как средства сбережения или средства передачи стоимости в некоторых случаях предшествует их применению в качестве валюты. Согласно Гладстону (Gladstone), в гомеровских поэмах упоминается, что золото ценили и копили и иногда использовали для оплаты за услуги, прежде чем оно стало общепринятым мерилом стоимости, для чего ранее служил скот. С исторической точки зрения, такое ценное вещество, как золото, по-видимому, служило, во-первых, товаром, ценившимся как украшение; во-вторых, средством сбережения; в-третьих, средством обмена; и, наконец, мерилом стоимости».
Наконец, в подразделе, где рассматривается «разделение [денежных] функций», Джевонс недвусмысленно признает неадекватность определения денег, настаивающего на том, что они должны выполнять все четыре названные им функции. По его словам, только потому, что люди «привыкли использовать одно и то же вещество для всех четырех целей», они «стали считать такое единство функций практически необходимым, что на самом деле в лучшем случае вопрос удобства и может быть не всегда желательно. Мы определенно можем использовать одно вещество как средство обмена, другое – как мерило стоимости, третье – как стандарт стоимости и четвертое – как средство сбережения. Покупая и продавая, мы можем передавать разное количество золота; устанавливая и рассчитывая цены, мы можем использовать серебро; мы можем определять стоимость долгосрочной аренды в пшенице; и мы можем переносить свое богатство в компактной форме драгоценных камней».
Но разве Джевонс не сказал, что у денег не одна, а две «значимые» функции? Да. Но если прочитать продолжение абзаца, где он это говорит, то мы увидим, что по-настоящему важна только одна из этих двух значимых функций – то есть настолько важна, чтобы быть неотъемлемой или решающей.
«В своей первой форме, – говорит Джевонс, – деньги – это просто любой товар, ценимый всеми: любой продукт, предмет одежды или украшение, которые любой охотно примет и который, следовательно, каждый желает иметь при себе в большем или меньшем количестве, чтобы иметь возможность в любое время заполучить то, что ему необходимо для жизни. Хотя многие товары более-менее идеально могут выполнять эту посредническую функцию, обычно какой-то один выбирается в качестве основных денег в силу обычая или обстоятельств».
Другими словами, деньги – это в первую очередь общепринятое средство сбережения. Хотя использование стандартной денежной единицы как общепринятого мерила стоимости также «значимо» в том смысле, что оно помогает еще больше упростить и ускорить обмен, это также лишь следствие ее главной, фундаментальной роли. То, что становится общепринятым средством обмена, «затем начинает использоваться как мерило стоимости. Привыкнув часто обменивать товары на те или иные суммы денег, люди учатся оценивать в деньгах другие товары, чтобы любой обмен можно было быстро рассчитать и согласовать, сравнив денежную стоимость обмениваемых товаров».
Таким образом, в тех сравнительно редких случаях, когда две функции, обычно выполняемые одним и тем же товаром, выполняются разными товарами, только тот из них, который обычно принимается в обмене, является «деньгами».
Нас не должно удивлять, что человек, придумавший выражение «двойное совпадение потребностей» и первым представивший деньги как нечто способное компенсировать отсутствие такого «двойного совпадения» в бартерной экономике, поставил во главу угла функцию денег как средства обмена. Но Джевонс в этом отношении был далеко не один. Такого же взгляда придерживались и другие выдающиеся монетарные теоретики конца XIX – XX вв., включая Карла Менгера.
Менгер о функциях денег
Любой, кто знаком со знаменитой теорией эволюции денег Менгера, знает, что он отождествляет деньги с наиболее охотно принимаемым или самым «ходким» товаром или активом в экономике. Как и Джевонс, Менгер признает, что деньги обычно выполняют и другие функции, но он считает их вторичными. Так, когда Менгер отмечает в своих «Основаниях политической экономии» (PrinciplesofEconomics), что «в условиях развитой торговли единственный товар, в котором без обходных процедур могут оцениваться все другие, – это деньги», он не определяет деньги как учетную единицу: он лишь, как и Джевонс, утверждает, что устоявшиеся деньги также обычно выступают самым удобным средством учета в экономике.
Менгер также признает, что «такой исход не является обязательным следствием денежного характера товара. Несложно представить случаи, когда товар, лишенный денежного характера, тем не менее выступает “мерилом цены”… Таким образом, функция мерила цены не обязательно свойство товаров, достигших денежного характера. И если это не обязательное следствие того факта, что товар стал деньгами, это тем более не предпосылка и не причина того, что товар стал деньгами».
Словно предвидя настоящую критику, Менгер далее отмечает, что «некоторые экономисты объединили концепции денег и “мерила стоимости” и, как следствие, искаженно представляют истинную природу денег».
Точно так же Менгер отбрасывает взгляд на деньги как на «средство сбережения»:
«Те же факторы, что отвечают за то, что деньги – единственный товар, в котором обычно производят оценку, также ответственны и за то, что деньги – наиболее походящее средство для накопления той части богатства, за которую вы намереваетесь приобрести другие товары (потребительские товары или средства производства)… Но представление, приписывающее деньгам как таковым также функцию передачи ”стоимости” из настоящего в будущее, следует признать ошибочным. Хотя металлические деньги благодаря своей долговечности и низкой стоимости хранения несомненно подходят и для этой цели, тем не менее очевидно, что другие товары подходят для этого еще лучше. Опыт показывает, что там, где денежного характера достигали не драгоценные металлы, а товары, хранить которые не так легко, они обычно служили для обмена, но не для сохранения “стоимости”».
Более поздние австрийские экономисты не меньше, а даже больше, чем Менгер, подчеркивали эти моменты. Согласно Людвигу фон Мизесу, «деньги – это то, что выступает общепринятым и чаще всего используемым средством обмена. Такова их единственная функция. Все другие функции, приписываемые деньгам, всего лишь частные аспекты их главной и единственной функции – функции средства обмена». Мюррей Ротбард (Murray Rothbard) точно так же отмечает, что хотя «во многих учебниках утверждается, что у денег есть несколько функций… должно быть очевидно, что все эти функции лишь следствия одной, главной функции – функции средства обмена».
Деньги – это общепринятое средство обмена
Итак, почему бы нам не избавиться от глупого тройного определения денег? Ну и что, что его продолжают повторять авторы учебников? Оно непоследовательно. Оно основано на небрежном прочтении классического подхода Джевонса некоторыми экономистами прошлого. Оно побуждает людей говорить глупости. Другими словами, оно не несет пользы, а несет лишь вред и путаницу.
Однако есть вполне разумное альтернативное определение – вынесенное в заголовок этого раздела. Его поддерживали многие величайшие монетарные экономисты всех времен, включая того, кого ошибочно считают автором глупого тройного варианта. Оно лишено всех недостатков тройного определения. И его проще запомнить.
Покажите мне того, кто считает эти аргументы неубедительными, и я покажу вам того, кому очень хочется называть «деньгами» то, что ими не является.
http://goldenfront.ru/ (C) Источник
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией
При копировании ссылка обязательна Нашли ошибку: выделить и нажать Ctrl+Enter