13 ноября 2023 ИХ "Финам" Братерский Александр
13 ноября исполняется 20 лет с начала радикального изменения экономической модели Китая, который начал отход от государственного контроля над большей частью отраслей. Спустя годы после реформ доля госсектора в экономике Китая растет, однако сами госкомпании стараются быть более востребованными в рыночной среде. Похожая ситуация наблюдается и в России, за редким исключением, госкомпании страны далеки от прозрачности, присущей предприятиям, работающим на рынке, и приносят многомиллиардные долги.
Конечно, приватизация в КНР шла с начала предложенной Дэн Сяопином политики реформ, однако дата 13 ноября считается рубежной: глава Госкомимущества КНР Ли Ронг Ронг заявил, что идея государственного контроля над большинством сфер экономики «более не является актуальной».
До начала приватизации в КНР практически не существовало частной собственности. Экономика КНР была полностью построена по образцу СССР, где после сворачивания НЭП в 1920-е годы, частная собственность прекратила свое существование.
В КНР процессы приватизации начались благодаря реформам Дэн Сяопина, еще в начале 1980-х годов провозгласившего свой знаменитый принцип «Не важно, какого кот цвета. Хороший кот такой, который ловит мышей». Однопартийную систему трогать не надо, однако контроль за экономикой для повышения эффективности можно ослабить, дав возможность иностранцам становится акционерами китайских предприятий. В КНР появился закон о свободных экономических зонах, куда допускалось проникновение иностранного капитала.
Однако реформы наталкивались на сопротивление партийного аппарата, писал бывший премьер КНР Чжао Цзыян, который был одним из реформаторов, а впоследствии попал в опалу и провел годы под домашним арестом. В своей книге «Узник государства» он вспоминает, что такое отношение к реформам со стороны бюрократии «посеяло у людей сомнения они не знали, что можно и что нельзя».
При этом сам процесс приватизации в стране шел медленно, так как власти понимали, что это грозит массовыми увольнениями, чтобы начать реконструкцию раздутых государственных предприятий. «Приватизация также встретила сопротивление со стороны влиятельных менеджеров компаний, многие из которых были чиновниками Коммунистической партии», - отмечается в исследовании Университета Пенсильвании.
Как и во многих государствах Восточного блока, приватизация в КНР началась с акционирования предприятий. При этом сам термин «приватизация» был заменен на термин «схема владения акциями», чтобы меньше входить в противоречия с действующей политической системой. Государство, продавая акции предприятий новым владельцам, оставалось акционером. «Такая идеология социалистической рыночной экономики приводит к тому, что китайское правительство сохраняет за собой значительную часть собственности приватизированных предприятий, особенно средних и крупных», - писал в 2003 году Journal of Financial Economics.
В 2003 году, когда в КНР началась основная стадия приватизации, число государственных предприятий сократилось до 15% от всех промышленных предприятий. Однако китайская экономика, часть «социализма с китайской спецификой», по-прежнему остается смешанной, и государственный сектор в ней по-прежнему доминирует.
По данным американского экспертного центра Peterson Institute for International Economics, доля госсектора среди 100 крупнейших компаний страны в настоящее время составляет 61%. При этом число компаний частного сектора с госдолей меньше 10% сократилось в 2023 году до менее 40% впервые с 2019 года. При этом частный сектор в экономике КНР достиг пика в 2021 году, когда он составил более 55%. Во многом рост доли государственного сектора в экономике связывают с политикой нынешнего главы китайского государства Си Цзиньпином, который в отличие от своего предшественника Ху Цзиньтао имеет более ортодоксальный взгляд на экономику.
При этом исследование World Economic Forum отмечает, что, действуя в конкурентной рыночной среде, китайские государственные компании становятся более современными и играют весомую роль в экономике. «Государственные предприятия являются органическим компонентом политического и экономического управления Китая, хотя их вклад в национальный продукт сократился до 40%. Они по-прежнему считаются важными строительными блоками экономики и выступают в качестве буфера против внутренних потрясений и внешних угроз».
Как констатирует исследование, в последние годы КНР провела реформы компаний государственного сектора. Они были переданы холдинговым компаниям, принадлежавшим Комиссии по надзору и управлению государственным активом (SASAC). Сегодня 97 гигантских холдингов, находящихся в прямой собственности центрального правительства, считаются наиболее стратегически значимыми предприятиями.
Не исключено, что этот опыт сделать госкомпании более эффективными может помочь и России с ее госкорпорациями, которые в последнее время лишь усиливают свое влияние в экономике. Однако многие из них вряд ли могут считаться успешными, с точки зрения рынка. Еще в 2019 году редакция РБК Quote обнаружила в ходе исследования, что долг десяти российских гокомпаний на 1 трлн рублей превысил размеры ФНБ и составил 9,2 трлн. В 2022 году убытки государственной корпорации «Роскосмос» превысили 50 млрд рублей.
Конечно, вряд ли «Роскосмос» нуждается в приватизации, скорее в эффективном контроле за расходами, который в России в отличие от «братской» КНР нередко отсутствует. Однако множеству госкомпаний приватизация, хотя бы частичная, точно не помешала бы. Известно, что сторонником нового этапа приватизации в стране еще в апреле выступил глава ВТБ Андрей Костин. «Передача госсобственности в частные руки на прозрачных и рыночных условиях - инструмент, уже неоднократно доказавший свою эффективность. Отечественный бизнес накопил значительный инвестиционный потенциал. Деньги в стране есть», - писал бизнесмен в статье для РБК.
В мае, отвечая на статью Костина, замглавы Минфина Алексей Моисеев заявил, что «большая приватизация» в России должна быть, однако необходимо сформировать рынок и активного розничного инвестора.
Правда, в Кремле Костину ответили по-другому: власти вскоре передали ВТБ в доверительное управление Объединенную судостроительную корпорацию. Подобный жест тоже можно назвать своеобразным вариантом «приватизации» по-российски, он лежит в тренде «огосударствления» российской экономики, который продолжается не один год. Конечно, сегодня о тотальной госсобственности на все и вся не высказываются даже коммунисты, выступающие за «смешанную экономику». Однако найти разумный вариант «смешения» государственного и частного бывает порой сложно, лучше почему-то получается бросаться в крайности.
Конечно, приватизация в КНР шла с начала предложенной Дэн Сяопином политики реформ, однако дата 13 ноября считается рубежной: глава Госкомимущества КНР Ли Ронг Ронг заявил, что идея государственного контроля над большинством сфер экономики «более не является актуальной».
До начала приватизации в КНР практически не существовало частной собственности. Экономика КНР была полностью построена по образцу СССР, где после сворачивания НЭП в 1920-е годы, частная собственность прекратила свое существование.
В КНР процессы приватизации начались благодаря реформам Дэн Сяопина, еще в начале 1980-х годов провозгласившего свой знаменитый принцип «Не важно, какого кот цвета. Хороший кот такой, который ловит мышей». Однопартийную систему трогать не надо, однако контроль за экономикой для повышения эффективности можно ослабить, дав возможность иностранцам становится акционерами китайских предприятий. В КНР появился закон о свободных экономических зонах, куда допускалось проникновение иностранного капитала.
Однако реформы наталкивались на сопротивление партийного аппарата, писал бывший премьер КНР Чжао Цзыян, который был одним из реформаторов, а впоследствии попал в опалу и провел годы под домашним арестом. В своей книге «Узник государства» он вспоминает, что такое отношение к реформам со стороны бюрократии «посеяло у людей сомнения они не знали, что можно и что нельзя».
При этом сам процесс приватизации в стране шел медленно, так как власти понимали, что это грозит массовыми увольнениями, чтобы начать реконструкцию раздутых государственных предприятий. «Приватизация также встретила сопротивление со стороны влиятельных менеджеров компаний, многие из которых были чиновниками Коммунистической партии», - отмечается в исследовании Университета Пенсильвании.
Как и во многих государствах Восточного блока, приватизация в КНР началась с акционирования предприятий. При этом сам термин «приватизация» был заменен на термин «схема владения акциями», чтобы меньше входить в противоречия с действующей политической системой. Государство, продавая акции предприятий новым владельцам, оставалось акционером. «Такая идеология социалистической рыночной экономики приводит к тому, что китайское правительство сохраняет за собой значительную часть собственности приватизированных предприятий, особенно средних и крупных», - писал в 2003 году Journal of Financial Economics.
В 2003 году, когда в КНР началась основная стадия приватизации, число государственных предприятий сократилось до 15% от всех промышленных предприятий. Однако китайская экономика, часть «социализма с китайской спецификой», по-прежнему остается смешанной, и государственный сектор в ней по-прежнему доминирует.
По данным американского экспертного центра Peterson Institute for International Economics, доля госсектора среди 100 крупнейших компаний страны в настоящее время составляет 61%. При этом число компаний частного сектора с госдолей меньше 10% сократилось в 2023 году до менее 40% впервые с 2019 года. При этом частный сектор в экономике КНР достиг пика в 2021 году, когда он составил более 55%. Во многом рост доли государственного сектора в экономике связывают с политикой нынешнего главы китайского государства Си Цзиньпином, который в отличие от своего предшественника Ху Цзиньтао имеет более ортодоксальный взгляд на экономику.
При этом исследование World Economic Forum отмечает, что, действуя в конкурентной рыночной среде, китайские государственные компании становятся более современными и играют весомую роль в экономике. «Государственные предприятия являются органическим компонентом политического и экономического управления Китая, хотя их вклад в национальный продукт сократился до 40%. Они по-прежнему считаются важными строительными блоками экономики и выступают в качестве буфера против внутренних потрясений и внешних угроз».
Как констатирует исследование, в последние годы КНР провела реформы компаний государственного сектора. Они были переданы холдинговым компаниям, принадлежавшим Комиссии по надзору и управлению государственным активом (SASAC). Сегодня 97 гигантских холдингов, находящихся в прямой собственности центрального правительства, считаются наиболее стратегически значимыми предприятиями.
Не исключено, что этот опыт сделать госкомпании более эффективными может помочь и России с ее госкорпорациями, которые в последнее время лишь усиливают свое влияние в экономике. Однако многие из них вряд ли могут считаться успешными, с точки зрения рынка. Еще в 2019 году редакция РБК Quote обнаружила в ходе исследования, что долг десяти российских гокомпаний на 1 трлн рублей превысил размеры ФНБ и составил 9,2 трлн. В 2022 году убытки государственной корпорации «Роскосмос» превысили 50 млрд рублей.
Конечно, вряд ли «Роскосмос» нуждается в приватизации, скорее в эффективном контроле за расходами, который в России в отличие от «братской» КНР нередко отсутствует. Однако множеству госкомпаний приватизация, хотя бы частичная, точно не помешала бы. Известно, что сторонником нового этапа приватизации в стране еще в апреле выступил глава ВТБ Андрей Костин. «Передача госсобственности в частные руки на прозрачных и рыночных условиях - инструмент, уже неоднократно доказавший свою эффективность. Отечественный бизнес накопил значительный инвестиционный потенциал. Деньги в стране есть», - писал бизнесмен в статье для РБК.
В мае, отвечая на статью Костина, замглавы Минфина Алексей Моисеев заявил, что «большая приватизация» в России должна быть, однако необходимо сформировать рынок и активного розничного инвестора.
Правда, в Кремле Костину ответили по-другому: власти вскоре передали ВТБ в доверительное управление Объединенную судостроительную корпорацию. Подобный жест тоже можно назвать своеобразным вариантом «приватизации» по-российски, он лежит в тренде «огосударствления» российской экономики, который продолжается не один год. Конечно, сегодня о тотальной госсобственности на все и вся не высказываются даже коммунисты, выступающие за «смешанную экономику». Однако найти разумный вариант «смешения» государственного и частного бывает порой сложно, лучше почему-то получается бросаться в крайности.
Не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией | При копировании ссылка обязательна | Нашли ошибку - выделить и нажать Ctrl+Enter | Жалоба